Jul 11, 2011 00:05
"Рахманинов,как говорил нам знакомый композитор,перед выходом на эстраду сидит в артистической комнате и рассказывает анекдоты.Но вот раздается звонок,Рахманинов подымается с места и,напустив на лицо великую грусть российского изгнанника,идет на эстраду.
Высокий,согбенный и худой,с длинным печальным лицом,подстриженный бобриком,он сел за рояль,раздвинув фалды черного старомодного сюртука,поправил огромной кистью руки манжету и повернулся к публике.Его взгляд говорил: "Да,я несчастный изгнанник и принужден играть перед вами за ваши презренные доллары.И за все свое унижение я прошу немногого-тишины".Он играл.Была такая тишина,будто вся тысяча слушателей на галерее полегла мертвой,отравленная новым,неизвестным до сих пор музыкальным газом.Рахманинов кончил.Мы ожидали взрыва.Но в партере раздались лишь нормальные аплодисменты.Мы не верили своим ушам.Чувствовалось холодное равнодушие,как будто публика пришла не слушать замечательную музыку в замечательном исполнении,а выполнить какой-то скучный,но необходимый долг.Только с галерки донеслось несколько воплей энтузиастов..."
Ильф и Петров "Одноэтажная Америка"
ex libris