Девять.
Девять лет моей жизни, как будто оплаченые тобой.
Неоплатный долг, должно быть, красен расплатой.
Бесконечный бой, бой часов… нет, всё же стеклянный бой.
Пусть молчанье - золото. Чахнуть - так хоть над златом.
Я и сам не знаю, зачем я дышу с тех пор.
Всё растаяло, стёрлось в пыль и до тла сгорело.
Девять лет. С пустотой реальности глупый спор.
К чёрту цифры, и к чёрту циклы вращений планет и стрелок,
К чёрту чёрный снег, и к чертям весну, к чёрту вальс светил -
У меня в груди - как тогда - всё так же гниют три слова.
Извини, но нельзя прийти туда, откуда не уходил,
То, чего и не было вовсе, не будет over,
И несбывшийся сон пожирает меня изнутри.
И я вижу, насколько жалок, но что поделать…
Я храню твой номер - и если это о чём-то, да говорит,
Моему несделанному звонку послезавтра девять.
Если можно хоть как-то исправить мой мир, я прошу, скажи -
Я спускаюсь в ад по колючей проволоке путеводной…
…и всё же,
я не помню, когда я в последний раз был настолько жив,
Как - увидев тебя - сегодня.
Неоплатный долг, должно быть, красен расплатой.
Бесконечный бой, бой часов… нет, всё же стеклянный бой.
Пусть молчанье - золото. Чахнуть - так хоть над златом.
Я и сам не знаю, зачем я дышу с тех пор.
Всё растаяло, стёрлось в пыль и до тла сгорело.
Девять лет. С пустотой реальности глупый спор.
К чёрту цифры, и к чёрту циклы вращений планет и стрелок,
К чёрту чёрный снег, и к чертям весну, к чёрту вальс светил -
У меня в груди - как тогда - всё так же гниют три слова.
Извини, но нельзя прийти туда, откуда не уходил,
То, чего и не было вовсе, не будет over,
И несбывшийся сон пожирает меня изнутри.
И я вижу, насколько жалок, но что поделать…
Я храню твой номер - и если это о чём-то, да говорит,
Моему несделанному звонку послезавтра девять.
Если можно хоть как-то исправить мой мир, я прошу, скажи -
Я спускаюсь в ад по колючей проволоке путеводной…
…и всё же,
я не помню, когда я в последний раз был настолько жив,
Как - увидев тебя - сегодня.