Ужин, или тройное коварство
Черный креп ночи густо и старательно простегивали длинные снежные нити. Эта безмолвная схватка белизны с тьмою поглощала напор хондовских фар. не позволяя приземистому лимузину мчать с той скоростью, которая была подвластна могучему мотору. Хотя и без того водитель давно уже попрней - голова Сабины. Высокая прическа. утончеал благоразумие и вел машину не по погоде рискованно... Чуть ли не плюща нос о гнутое лобовое стекло, он нервно вглядывался в белесое скользкое шоссе и всем существом реагировал на неустойчивость хода.
Опасная гонка и лихорадочное состояние объяснялись просто: в большом загородном доме, одна-одине-шенька. его ждала к рождественскому ужину красавица жена, тонкостью черт и хладостью лика схожая с римскои императрицеи Сабинои. Да и звали ее так же. А он страшно запаздывал...
Но вот наконец съезд с магистрали. крупная щебенка, колдоби-стыи поворот- и он у темного силуэта родного дома, заштрихованного снежными нитями. Вылезая из машины, он мельком подивился тусклости света в окнах... Дверь была заперта. Открыв ее своим ключом, он вошел в уютный холл и сразу понял, почему не полыхали окна: Сабина повсюду зажгла свечи.
- Ты где. императрица? - смешливо спрашивал он. заглядывая в пустые комнаты.- Сабина! - позвал он громче, поднимаясь на второй этаж.- Я вернулся и голоден, как лев...
В гобеленовой столовой он невольно задержался: стол, сервированный на двоих, манил обилием закусок. парой шампанского во льду и. конечно же. фарфоровой гусятницеи. источавшеи разящее благоухание.
- Какая ж ты умница! Скорей явись мне...- говорил он. переходя в спальню.
Сабина лежала на широкои софе, укрывшись с головой, и только обнаженная рука высунулась из-под пледа и смутно белела в шатком свете свечи. "Умаялась».- нежно сказал он и потянул жену за руку... Рука легко поползла, и он. не веря себе, увидел, что она... отсечена по плечо! Истошно вскрикнув, он разжал пальцы. Рука упала, прочертив по золотистому покрывалу неровную кровавую линию... Он стоял в неудобной позе, согнувшись. но не осмеливался отдернуть плед. Потом, осилив страх, рывком сбросил его: ворох Сабининых вещей был уложен в форме тела...
Подчиняясь наитию, он круто обернулся - под косо сдвинутым трюмо багрово поблескивала широкая лужа. Он подскочил к зеркалу и заглянул за него- в проем была втиснута обрубленная у паха нога. Выбросившись из спальни, он впотьмах врезался в коридорную стену - и тут же с содрогнувшихся антресолей к его ногам рухнуло обнаженное туловище. Со сдавленным стоном он кинулся в столовую, где было много света. Ничего не соображая и плохо координируя движения, он неловко задел стоявшую на краю стола чайную бабу. Опрокинувшись. она обнаружила свою тайну: не чаиник спрятан под н схватился за Левый бок, грузно привалился к столу и медленно сполз на пол... Не утекло и четверти часа, как в комнату неслышно вошла статная женщина. Высокая прическа, утонченное лицо, большие холодные глаза. Воплощенное величие императрицы... Сабина долго смотрела на распростертого мужа. Кивком подозвала стоявшего за ее спинои бледного отрешенного юношу.
- Господин художник, вы исполнили мои заказ виртуозно. Расчлени меня кто-то на самом деле, это не выглядело бы убедительнее. Музеи Восковых фигур не ошибся, пригласив вас на работу.- Художник учтиво поклонился.- Теперь я свободна и богата. И удваиваю гонорар, поскольку ваше искусство дало максимальный эффект - ненавис-тныи мне человек мертв.
Не отрывая взгляда от трупа. Сабина боком пошла из комнаты. Но на полпути ее плечо неожиданно уперлось в непонятную преграду. Она повернулась - и ужас безжалостно полоснул ее сердце. Перед ней стоял муж. В белом саване. с похожим на маску иссиня-бе-лым лицом, на котором глазницы, ноздри, рот казались при свете свечей черепными провалами. Сабина качнулась назад, как бы в попытке убежать от ожившего мужа, но увидела у стола мертвого мужа и с протяжным хрипом повалилась на руки
В больнице врач говорит больному:
- У меня для вас две новости - хорошая и плохая. С какой начинать?
- С плохой,- вздыхает больной.
- Вам отрежут обе ноги.
- Господи!- ужасается тот.
- А какая же тогда, какая же тогда хорошая?!
- Ваши кроссовки мне удалось пристроить в соседней палате!
Несколько минут все были неподвижны. Потом художник притронулся к запястью Сабины, отыскивая пульс. И отрицательно покачал головой.
- Стало быть, возмездие свершилось.- сказал муж. срывая саван и отирая им с лица гримерные белила.- Изощренная в коварстве женщина напоролась на встречное коварство. Начиная с вашего, господин художник.- ведь если бы вы не продали мне ее замысел, я бы. пожалуй, и впрямь окочурился при виде разбросанной там и сям жены... Потому-то я и избрал форму отмщения, логически продолжившую жестокосердный спектакль. Коварство замкнулось. И я тоже восхищен вашим искусством. господин художник: мое распростертое тело - ваш шедевр.- Юноша вновь учтиво поклонился.- Признаться, когда я переносил из кабинета... хм... сам себя... мне было не по себе. Роль оказалась трудной... Зная, что вы с Сабинои контролируете по звукам каждое мое действие, я старался искренне стенать при виде муляжной расчлененки, натурально умирать под столом, а после смерти бесшумно красться в кабинет за восковым двоиником. потом прятаться там. превращаясь в привидение...- Он устало вздохнул.- Я удваиваю удвоенный Сабинои гонорар - ценой ее жизни вы преподнесли мне подарок ценой в мою жизнь... Не угодно ли приступить к рождественскому ужину? - И учтивый ваятель поклонился опять.