Richard Strauss, "Salome", Oper Köln
Если исходить из не помню кому приписываемой цитаты, что модернизм отличается прежде всего глубоким, истязающим психологизмом, то Штраусс - композитор модерна par excellence.
Первое мое знакомство со Штрауссом состоялось пару лет назад в Венской Опере, где давали "Ариадну на Наксосе" с Груберовой. Тогда пошло не в ту глотку. Причиной тому были скорее всего три музея и огромный шнитцель до этого. В этот раз - как по маслу. Музыка Штраусса идет под кожу и заставляет верить всему происходящему. В инфернальной сцене, когда Саломея брала с нежностью отсеченную от тела голову Иоанна Крестителя, пробирало настоящее отвращение. Музыка очень живая, сконцентрированная, насыщенная, богата красками, от оркестра отрывается жирными и яркими сгустками медных и струнных звуков.
Оркестр был на высоте. Оперный ансамбль был подобран очень ровно. Саломея - приличная драматическая сопранистка скорее вагнериановского характера, но иногда пропадали нижние регистры. Кстати, тенор Федин похудел и голос его от этого стал звучать несколько светлее. Несмотря на всю симпатию к этой постановке очень комично было наблюдать знаменитый "Танец семи покрывал" (в данном случае - кухонных полотенец), когда Саломея, повернувшись спиной к залу, стралась делать плавно-бескостные движения руками в стиле умирающего лебедя, но при этом нужно уточнить, что мои ляжки немногим толще ее рук. Хотя с другой стороны, что тут такого, если пятипудовая Кабалье также сподабливалась.
Первое мое знакомство со Штрауссом состоялось пару лет назад в Венской Опере, где давали "Ариадну на Наксосе" с Груберовой. Тогда пошло не в ту глотку. Причиной тому были скорее всего три музея и огромный шнитцель до этого. В этот раз - как по маслу. Музыка Штраусса идет под кожу и заставляет верить всему происходящему. В инфернальной сцене, когда Саломея брала с нежностью отсеченную от тела голову Иоанна Крестителя, пробирало настоящее отвращение. Музыка очень живая, сконцентрированная, насыщенная, богата красками, от оркестра отрывается жирными и яркими сгустками медных и струнных звуков.
Оркестр был на высоте. Оперный ансамбль был подобран очень ровно. Саломея - приличная драматическая сопранистка скорее вагнериановского характера, но иногда пропадали нижние регистры. Кстати, тенор Федин похудел и голос его от этого стал звучать несколько светлее. Несмотря на всю симпатию к этой постановке очень комично было наблюдать знаменитый "Танец семи покрывал" (в данном случае - кухонных полотенец), когда Саломея, повернувшись спиной к залу, стралась делать плавно-бескостные движения руками в стиле умирающего лебедя, но при этом нужно уточнить, что мои ляжки немногим толще ее рук. Хотя с другой стороны, что тут такого, если пятипудовая Кабалье также сподабливалась.