Негероический эпос.
СЛЫШЬ, МУЖИК?..
Глупая история, рассказанная в компании по очень пьяному делу.
Вообще-то, очень не люблю вспоминать эту историю. Ну да, раз мы так мило сидим и не все еще выпито, расскажу. Может, кому-то наука будет - это я насчет вопроса о геройстве. Героизм, однако, тот еще получился...
Дело было в Питере, в студенческие годы. Год, то ли девяносто первый, то ли девяносто второй - точно не помню. То ли зима была, то ли очень поздняя осень. Во всяком случае, было уже очень холодно, и снег лежал.
Поздненько, поздненько, около двенадцати, возвращались мы с подругой из гостей в свою общагу. Дорога от метро проходила через улицу Бассейную - от проспекта Победы к Варшавскому шоссе и дальше, через пустырь, в студгородок. На Бассейной с одной стороны, как водится в Питере, "сталинки" сплошной стеной стоят; с другой, за забором, в то время громадная заброшенная стройка высилась. Вдоль забора деревья шеренгой. Для прохода открыт только неширокий тротуар - машины не ездят, да и негде. Улица не освещенная - темно, хоть глаз начальнику ЖЭКа выколи. Только в начале и в конце улицы проспекты худо-бедно светятся.
По студенческим временам, гардеробчик мой был довольно жиденький, посему напялил я в гости летние туфли на бумажных подметках. А скользко на этой Бассейной было до ужаса, будто там и вправду летом вместо улицы бассейн имелся да с холодами замерз, зараза. Я в своих туфлях на гладкой подошве еле шаркал - прям, как гиббон на лыжах.
Народу вроде никого. Шкребемся тихонько - впечатления обсуждаем. Уже к концу улицы подбираемся. Тут позади раздается истерический, ну натурально истерический, женский крик: "Люди помогите!!!" Оборачиваюсь и вижу сзади, напротив арки, за которой проход к строительному техникуму, довольно далеко - метров пятьдесят, может даже больше - в темноте две фигуры волтузятся. Вроде как борьба между ними какая-то происходит.
Морозец был довольно крепкий, возможно поэтому, мне, как человеку не привыкшему заниматься сексом в экстремальных условиях (хотя в армии служил), мысль о попытке изнасилования в голову даже не сунулась. Решил я сходу, что кто-то пытается у мамзель сумку вырвать, а она, стало быть, взялась костьми лечь, но сохранить для внуков свою бесценную польскую косметику. А чтоб тебя!..
Ну, я, как придурок (чтоб хуже не сказать), бросаю свою подругу и, в манере заправского Дяди Степы конькобежца, туда - спасать прЫнцессу. Скольжу, а сам думаю: "Если сразу не свалю, он с этой сумкой в арку и тикать. На своих 'коньках' фиг я его потом догоню." По мере приближения начинаю различать сцепившиеся фигуры: одна высокая, во всем черном, в надвинутой по самые брови кепке "а-ля Гиви"; вторая фигура значительно ниже, полнее, в чем-то светлом, длиннополом, с капюшоном. Возятся, пыхтят, бубнят чего-то - издалека не слышно.
Я, значит, с разбега не останавливаясь (хрен тут остановишься) врезаюсь, как тот ледокол "Красин", в центр этого нанайского единоборства и сбиваю с ног того, что в кепке. Бил, разумеется, не в голову - мне ж нападавшего нужно было для начала от жертвы оторвать. Посему, когда я разомкнул их объятия и оказался между противниками, замахиваться было поздно - все что я мог, это только сходу подсечь и повалить.
В общем, высокий падает плашмя на спину, я, понятное дело, по инерции валюсь на него, успевая в падении замахнуться для "контрольного" в переносицу. Не успел я, однако, приземлиться на поверженного, вдруг вижу... Мама дорогая!.. Я, кажется, так и завис в воздухе с отведенной для удара рукой... Смотрят на меня из-под козырька кепки в темноте огромные вусмерть перепуганные девичьи глаза. И такой, знаете, в этих глазах ужОс - я такого, скажу честно, ни до, ни после не видал.
Вот тут я, признаться, сам чуть не обделался. Да нет, не за эту курицу я испугался, - что ей нафиг сделается. Меня другое, как асфальтом по башке, озадачило: если это женщина (то есть жертва), то кто, и какого пола, остался у меня за спиной?! Нет, вы посудите сами: красотка разлеглась на льду, как та Сара Бернар на канапе; я стою над ней на четвереньках и размышляю; а за спиной неизвестно кто, неизвестно чего себе планирует. Времена-то, на секундочку, были самые те!.. Окажись у этого неизвестного под рукой что-нибудь потяжелее дамской сумочки или поострее моих рыцарских мозгов - хана бы мне, без всяких вариантов.
Ну и точно: не успел я еще толком оценить эту диспозицию, как за спиной раздалось сакраментальное: "Слышь-ты, мужик?.." По счастью, вопрошавшему, видимо, тоже понадобилось время, чтобы навести резкость после моей дурноватой кавалерийской атаки. Так что успел я все-таки вскочить на ноги и развернуться. Разворачиваюсь и тут же попадаю в объятия какого-то хмыря. Перец оказался, доложу я вам, тот еще. Рожа зверская, небритая. Сам ниже меня почти на голову, но крепкий - квадратный, как кустарный сейф в кабинете нашего декана.
Хватает он меня за грудки и снова уточняет: "Слышь-ты, мужик?.." Я, признаться, от переизбытка адреналина в организме, не нашелся сразу, что ответить. Вместо этого, как на автомате, смазал апперкотом разок в небритую область малоинтеллигентного лица. И что вы думаете?.. Держится, как ни в чем не бывало - головой только вверх, вниз и опять свое: "Слышь-ты, мужик?.." Котелок его у меня прямо под носом - тут, понятно, тоже не особо размахнешься, - но меня, как бывшего боксера, такая настойчивость спарринг-партнера, мягко говоря, покоробила. Не на секунду не задумываясь, повторяю эксперимент - теперь уже боковым, но тоже с правой. Результат почти тот же: голова вправо, влево и опять традиционное: "Слышь-ты, мужик?.." А за куртку держит цепко - хватка железная, как у бультерьера, - и с каждым моим ударом все сильней меня вниз дергает, "аляска" на мне аж трещит.
И так оно у нас как-то и наладилось: он "Слышь-ты, мужик?.."; я по голове; он головой вверх-вниз (из стороны в сторону); меня за куртку дернет и опять, как по писанному: "Слышь-ты, мужик?.." - и все четко в одном ритме, строго по сценарию. При этом я еще, чтоб на льду равновесие не потерять, кручусь вокруг своей оси, а он вокруг меня хороводы водит. В общем, веселенькая хореография...
Ну, пока мы это па-де-де исполняли, жизнь тоже на месте не стояла. Девица в кепке, стоило мне ее оставить без опеки, подскочила и рысью промчалась мимо нас в сторону Варшавского шоссе. Зато взамен к месту ледового побоища подоспела моя подруга, и конечно сразу в бой (других не держим). Скачет вокруг нас как рефери на ринге и пытается пинаться. Кому именно она копняки адресовала, я интуитивно догадываюсь, но поскольку мы с моим новым другом все время вальсировали, то и пинки получали примерно поровну. Спасибо еще, что у женщин этот "жест" не очень эффектно получается - вероятно сказывается нехватка опыта.
Видимо, быстро поняв слабую доходчивость своей аргументации, моя помощница почти тут же присовокупила к пинкам словесные увещевания. При этом она почему-то решила воспользоваться подсказкой зала и почти целиком содрала коронную фразу моего визави, дополнив ее по своему усмотрению. В результате получилось что-то вроде: "Слышь, мужик, а ну отпусти его, быстро!" Судя по тому, что в сложившихся условиях отпустить можно было только меня, под определение "мужик" на этот раз попал сам автор исходного обращения.
Короче, полный цикл обмена любезностями выглядел примерно следующим образом: сначала "Слышь-ты, мужик?.."; потом удар в "бубен"; кивание щетиной; рывок за куртку; полуоборот с приставным шагом; пинок по заднице (принадлежность задницы уточняется); истерическое "Слышь, мужик, а ну отпусти его!" и дальше все сначала, по утвержденной схеме. Молчал только я. А поскольку громкоговорящие частенько находились от меня с разных сторон, на фразе "Слышь, мужик", вполне могло возникнуть стереозвучание, но я его, признаться, не уловил. Впрочем, и без того эффект присутствия был полным (особенно в сопровождении пинка).
Не знаю, сколько раз мы этот номер на бис исполнили, но продолжалось это безобразие довольно долго - я уж и привыкать начал. Конец нашим танцам на льду положила девица в кепке. Вернувшись, она прошагала мимо весьма бодрым шагом, на ходу сообщив, что позвала милиционера. Самого стража порядка в окрестностях, правда, не наблюдалось, но известие подействовало на мой помутившийся рассудок благотворно. Видимо, чувствуя внутреннюю неготовность насладиться удобствами КПЗ, я наконец перестал махать кулаками и критически осмотрел висящего на мне гражданина. Зрелище оказалось удручающим, а общее впечатление и того хуже...
Не буду описывать все нюансы. Главное обстоятельство, однако, заключалось в том, что из всех отверстий успевшего потерять форму, окровавленного лица моего противника струился устойчивый запах свежевыжРатого алкоголя. Нетрудно было догадаться, что именно эта анестезия да еще изрядный морозец и явились основным подспорьем в его нежелании расстаться с остатками сознания.
Только теперь-то до меня и дошло, что с каждым полученным ударом ноги несчастного подламывались и лишь дурацкое мужское убеждение, что смерти следует смотреть в лицо, заставляло товарища судорожно впиваться в мою куртку, дабы сохранить вертикальное положение. Этим, собственно, и объяснились те рывки, что так меня смущали. До сих пор не пойму, как мне удавалось так долго держать на себе этакую тушу и не завалиться с противником в момент его падения - вероятно, все-таки не только алкоголь, но и стресс открывает в организме скрытые резервы.
Наконец сообразив, что сей субъект не представляет угрозы ни для меня, ни для всего прогрессивного человечества, я уже более-менее спокойно выслушал очередное "Слышь-ты, мужик?.." и без особых сложностей освободился от захвата. Утомленный беседой алкаш тут же прилег на лед, дабы отдышаться. Судя по всему, прилив свежей крови к голове способствовал улучшению мозговой активности и бедолага наконец сформулировал свою излюбленную фразу в более законченном виде, сказав: "Слышь-ты, мужик, не бей".
М-да... Ну, что тут скажешь - стыд-позор, да и только.
Подруга, глядя на нас, конечно, тоже прекратила выплясывать свой гибрид канкана с галопом. Смотрим все трое друг на друга, кто стоя, кто лежа, и дышим, как шахтеры в Сочи.
Ну, поднялся сердешный потихоньку - сначала на четвереньки, потом на ноги. Сплюнул длинную темную бяку, и знаете, что говорит? Говорит: "Слыш-ты, мужик, я нах... из-за тебя перчатки потерял". Я, конечно, рыкнул ему что-то в том смысле, где ему следует перчатки поискать - ну, что я сильно соображал в тот момент, внутри-то все еще клокочет? Он помолчал, обдумывая поступившее предложение, и попросил закурить. Вставил я ему сигарету в разбитые губы, поджег трясущимися от перевозбуждения руками. Сам тоже закурил.
Я, признаться, ему еще лекцию о правилах поведения читать пытался. М-да... К счастью, женщины в таких ситуациях лучше соображают. Дернула подруга меня за рукав и потащила в прежнем направлении. Оно, конечно, опасно было человека бросать в таком состоянии, но я тогда подумал, что раз он на ноги встал, значит не замерзнет - остальное не моя печаль.
Плетусь, не оглядываясь. Злой, как вахтер общажный. Стыдно - сил нет. А подруга еще зудит в самое ухо: "Какого ты полез? За кого ты заступаться собрался? Накой тебе эта лярва?" - (женщины они, вообще, друг к другу очень жестокие бывают). И продолжает: "Ты ее видел? Да на ней пробу негде ставить", - (будто мне там, в темноте, только и было дела, что достоинство чье-то оценивать). И бу-бу-бу, и ба-ба-ба... Далась ей эта девица - я, к тому моменту, уже и думать про нее забыл. Напомнила, однако...
И вот я иду, огрызаюсь, ясное дело, а сам думаю: "Ну нет, дорогие товарищи бабы. Раз вам так нравится мужскую одежду носить, сами и разбирайтесь со своими проблемами. Фиг я за вас еще хоть раз в драку полезу."
Кстати, и мента по дороге встретили!.. Гаишник, блин, в тулупе, с полосатым орудием устрашения. Он, видать, так и не решился свой хлебно-боевой пост на Варшавском шоссе покинуть, посему наблюдал , точнее слушал, происходящее, находясь у выхода с Бассейной. Увидел нас, бредущими из темноты, и... за угол дома спрятался. Видать, не одному мне в этот вечер стыдно было.
Чего мне стыдиться? А чего тут непонятного? Страх, дружище, чувство постыдное, а глупость, как качество, и того хуже. Ладно, наливай, чего задумался?..