8 дней в ожоговом отделении
Очень тяжело видеть, когда больно твоему ребёнку. Когда ребёнок страдает по твоей вине, это... даже сложно подобрать слова... просто невыносимо мучительно.
Я никогда не имела привычки предаваться несбыточным мечтам, но первые несколько дней меня преследовало навязчивое желание чуда. Малюсенького чуда - чтобы 2 марта началось ещё раз, и я поставила кружку с горячим чаем на 5 сантиметров дальше от края стола...
Сейчас, по прошествии нескольких дней после самого тяжёлого, я уже немного успокоилась и в состоянии видеть во всём произошедшем даже что-то хорошее.
Мы везунчики.
Повезло, что Гриша привык дома ходить в одних трусиках, потому что с бОльшим количеством одежды всё могло закончиться гораздо хуже.
Повезло, что это была всего лишь кружка. Пусть и большая. Потому что в реанимации с нами в одной палате лежал 3-летний мальчик, на которого вылился таз кипятка. Ожог 90 процентов площади тела. Весь в трубочках и иголках. В сознание практически не приходил.
А в соседней палате (я наблюдала - там между палатами прозрачные окошки) минут 20 откачивали какого-то мужчину. Безуспешно.
И с чайниками всё у большинства заканчивалось гораздо хуже. Вообще, в отделении каждому второму, если не больше, пересаживали кожу, так как раны были слишком глубокими и сами не заживали. Лежат там при этом по месяцу.
Ещё я все дни наблюдала и восхищалась способностью человеческой кожи к регенерации. Сравнить то, что было с гришиным лицом на 2-3-й день, с тем, что стало сейчас - это невероятно, что всё зажило так быстро! Конечно, краснота будет сходить ещё довольно долго, но врач сказал, что, скорее всего, пройдёт бесследно. Грудь и живот всё ещё забинтованы, но и там всё заживёт само, без операции. Через два дня повязку можно будет снять.
Хорошее ещё и то, что за эти дни мы познакомились и повидали очень много людей. Разных. В основном, доброжелательных, но разных. И детей, и взрослых. После нашего практически годичного домашнего отшельничества это было полезно и мне, и Грише.
И если бы всего этого не случилось, я бы никогда не прочувствовала материнство так.
Когда нет никакого "ребёнок мешает/отвлекает от моих дел". Просто нет никаких дел вообще, кроме ребёнка.
Когда учишься спать сидя с ребёнком на руках, просыпаясь каждые 10-15 минут, чтобы ещё немного покачать его, хныкающего.
Когда удивлённо замечаешь, что невозможное возможно - ты укачиваешь ребёнка, лёжа с ним рядом в собственном полусне.
Когда в 3-30 ночи крадёшься в ванную, чтобы принять 1-минутный душ впервые за двое суток.
Когда несколько дней с наслаждением часами носишь по коридору тихонько прильнувшие к тебе 11 килограммов, что кажется невероятным, потому что дома руки и спина не выдерживали (или так казалось?) больше 10-15 минут.
Когда самозабвенно осваиваешь искусство бесшумно придвинуть к кровати со спящим ребёнком другую - металлическую, дребезжащую от любого покачивания.
Когда часами следишь не дыша за капающей капельницей, от всей души желая только одного - чтобы докапало раньше, чем сын проснётся.
Когда 37,7 ночью - это подарок судьбы а 36,6 утром - лучшее событие за почти неделю.
Когда радуешься, что он с аппетитом съел из супа кусочек картошки.
Когда каждая улыбка вызывает не меньше ликования, чем самая-самая первая, а первые за несколько дней шаги кажутся бОльшим чудом, чем самые-самые первые, сделанные всего пару недель назад дома.
Когда идёшь, всхлипывая, по коридору со слезами на щеках и ловишь по сторонам сочувственные "Всё пройдёт", "Я тоже всю первую неделю ревела" и "Первые 3 дня самые тяжёлые". А уже через несколько дней начинаешь говорить то же самое другим сама, сочувственно улыбаясь.
Когда во время его сна расставляешь приоритеты не между "пошить, повышивать, ответить на комментарии или попить чаю с мужем", а между "умыть лицо, почистить зубы, сходить в туалет или принести воды из кулера в коридоре", потому что с 90-процентной вероятностью знаешь, что сделать больше 1-2 пунктов не удастся. А в день, когда удаётся сделать это всё, понимаешь, что жизнь удалась ребёнок выздоравливает, а дел у тебя больше никаких и нет. Тогда просто стоишь в темноте и, улыбаясь, смотришь на ночной город.
Я никогда не имела привычки предаваться несбыточным мечтам, но первые несколько дней меня преследовало навязчивое желание чуда. Малюсенького чуда - чтобы 2 марта началось ещё раз, и я поставила кружку с горячим чаем на 5 сантиметров дальше от края стола...
Сейчас, по прошествии нескольких дней после самого тяжёлого, я уже немного успокоилась и в состоянии видеть во всём произошедшем даже что-то хорошее.
Мы везунчики.
Повезло, что Гриша привык дома ходить в одних трусиках, потому что с бОльшим количеством одежды всё могло закончиться гораздо хуже.
Повезло, что это была всего лишь кружка. Пусть и большая. Потому что в реанимации с нами в одной палате лежал 3-летний мальчик, на которого вылился таз кипятка. Ожог 90 процентов площади тела. Весь в трубочках и иголках. В сознание практически не приходил.
А в соседней палате (я наблюдала - там между палатами прозрачные окошки) минут 20 откачивали какого-то мужчину. Безуспешно.
И с чайниками всё у большинства заканчивалось гораздо хуже. Вообще, в отделении каждому второму, если не больше, пересаживали кожу, так как раны были слишком глубокими и сами не заживали. Лежат там при этом по месяцу.
Ещё я все дни наблюдала и восхищалась способностью человеческой кожи к регенерации. Сравнить то, что было с гришиным лицом на 2-3-й день, с тем, что стало сейчас - это невероятно, что всё зажило так быстро! Конечно, краснота будет сходить ещё довольно долго, но врач сказал, что, скорее всего, пройдёт бесследно. Грудь и живот всё ещё забинтованы, но и там всё заживёт само, без операции. Через два дня повязку можно будет снять.
Хорошее ещё и то, что за эти дни мы познакомились и повидали очень много людей. Разных. В основном, доброжелательных, но разных. И детей, и взрослых. После нашего практически годичного домашнего отшельничества это было полезно и мне, и Грише.
И если бы всего этого не случилось, я бы никогда не прочувствовала материнство так.
Когда нет никакого "ребёнок мешает/отвлекает от моих дел". Просто нет никаких дел вообще, кроме ребёнка.
Когда учишься спать сидя с ребёнком на руках, просыпаясь каждые 10-15 минут, чтобы ещё немного покачать его, хныкающего.
Когда удивлённо замечаешь, что невозможное возможно - ты укачиваешь ребёнка, лёжа с ним рядом в собственном полусне.
Когда в 3-30 ночи крадёшься в ванную, чтобы принять 1-минутный душ впервые за двое суток.
Когда несколько дней с наслаждением часами носишь по коридору тихонько прильнувшие к тебе 11 килограммов, что кажется невероятным, потому что дома руки и спина не выдерживали (или так казалось?) больше 10-15 минут.
Когда самозабвенно осваиваешь искусство бесшумно придвинуть к кровати со спящим ребёнком другую - металлическую, дребезжащую от любого покачивания.
Когда часами следишь не дыша за капающей капельницей, от всей души желая только одного - чтобы докапало раньше, чем сын проснётся.
Когда 37,7 ночью - это подарок судьбы а 36,6 утром - лучшее событие за почти неделю.
Когда радуешься, что он с аппетитом съел из супа кусочек картошки.
Когда каждая улыбка вызывает не меньше ликования, чем самая-самая первая, а первые за несколько дней шаги кажутся бОльшим чудом, чем самые-самые первые, сделанные всего пару недель назад дома.
Когда идёшь, всхлипывая, по коридору со слезами на щеках и ловишь по сторонам сочувственные "Всё пройдёт", "Я тоже всю первую неделю ревела" и "Первые 3 дня самые тяжёлые". А уже через несколько дней начинаешь говорить то же самое другим сама, сочувственно улыбаясь.
Когда во время его сна расставляешь приоритеты не между "пошить, повышивать, ответить на комментарии или попить чаю с мужем", а между "умыть лицо, почистить зубы, сходить в туалет или принести воды из кулера в коридоре", потому что с 90-процентной вероятностью знаешь, что сделать больше 1-2 пунктов не удастся. А в день, когда удаётся сделать это всё, понимаешь, что жизнь удалась ребёнок выздоравливает, а дел у тебя больше никаких и нет. Тогда просто стоишь в темноте и, улыбаясь, смотришь на ночной город.