365. Стельмах Я. Митькозавр из Юрковки глава 6
Глава 6
которая проливает свет на наших предков
и еще на кое-что.
Ну и Митька!
Скажите, какие молодцы, - удивлялась библиотекарша, когда мы в третий раз пришли менять книжки. - Целыми днями читают. А вы не переутомитесь?
Молодцы, бормотал, выходя из библиотеки Митька. - Столько читать - с ума можно сойти.
Неужели тебе неинтересно? - спросил я.
Конечно, интересно. Вот только не привык я подолгу над книжками сидеть. Это же подумать только - девятая за какую-то неделю.
А на восьмой день изучения зоологии Митька высказал смелое научное предположение, какое я с восторгом принял.
Сергей, - сказал он, прижимая книгу к груди. - Я всё понял. Не там мы ищем.
То есть?
А вот послушай. Я тут кое-что для себя выписал. Только не перебивай. - Он взял в руки ученическую тетрадь и набрал полную грудь воздуха.
«Многое свидетельствует о том, что в конце силура и в начале девона» - это периоды такие, - пояснил Митька. - Знаешь, в зоологии там, геологии, всё время существования земного шара поделено на периоды. Так вот, значит, «в конце силура и в начале девона, примерно триста миллионов лет тому назад, на земле случилась какая резкая перемена. Именно тогда впервые появились рыбы, близкие к современным нам видам. У них были настоящие костяные челюсти, чешуя из налегающих друг на друга пластин. Плавники имели своеобразный вид - напоминали маленькие весла с мягкой кромкой. Вот поэтому этих рыб назвали кистеперыми.
Мало того, что уже тогда им были присущи важные черты, характерные и для современных рыб, одна из групп кистеперых положила начало формам, которые освоили сушу и стали нашими прямыми предками».
Нашими предками? - воскликнул я. - Какие-то рыбы!
- Конечно же, - спокойно ответил Митька. - Вот и рисунок есть, сунул он мне под нос какое-то чудище.
Ну и страхолюдина! Значит, ты хочешь убедить меня, что это твой прапрадедушка?
Митька закашлялся и и хотел было остроумно ответить, - я видел это по нему, - но сознание того, что он сейчас смотрит на меня с вершины полученных знаний, оттеснило самолюбие на второй план.
Почему же это только мой? И твой тоже.
А может, у меня другие предки? - спросил я неуверенно.
Никаких других! Ты что от своих родичей отказываешься? Вот это одни предки на всех! - сказал нетерпеливо Митька. - Ты будешь слушать или нет?
Буду, буду, - быстро согласился я и еще раз зыркнул на рисунок.
«Следует указать, что до начала девонского периода суша очень отличалась от того, что мы видим сегодня. Именно в воде развивалась богатая животная и растительная жизнь, а на суше, которая представляла собой преимущественно голый камень, жизнь, очевидно, еще не появлялась.
Жизнь кипела в большинстве водоёмом, однако позвоночные, например, кистеперые рыбы, очевидно, отдавали преимущество пресноводным болотам», - произнес Митька с нажимом.
Ну так и что?
Да не перебивай, говорю. «В 1938 году у берегов Южной Африки рыбаки выловили большую, не виданную ранее рыбу с очень крепкой чешуей и тремя парами мясистых кистеперых плавников. Длина её была 150 сантиметров, - вес - 57 килограммов. Директор местного музея мисс Латимер обратилась за консультацией к профессору Смиту. Ученый классифицировал рыбу, как представителя отряда кистеперых».
Ну и что? - Я никак не понимал, к чему он клонит.
А то, что они, считалось, вымерли 50 миллионов лет назад. Кистеперых рыб было много на нашей планете в те времена, когда в воде плавали, представляешь, ихтиозавры. Эти тоже давно вымерли...
Да знаю, знаю, - перебил я.
... По суше рыскали бронтозавры, когда на земле появились первые предки птиц - архиоптериксы. «В честь мисс Латимер рыбу назвали латимерией, - продолжил он читать. - В 1952 году в Мозамбикском проливе поймали еще одну латимерию, а к середине 1960 года еще шестнадцать». Это в наше время!
Слушай дальше, - Митька перевернул страницу. - «Много веков среди жителей восточной Индонезии ходили легенды о страшных, ненасытных драконах. Говорили, что из пастей их вылетает огонь, а добычу они убивают одним взглядом злых глаз.
Голландские ученые, которые записывали эти рассказы, конечно, не верили в их правдивость. Однако ученым казалось, что описание ужасных драконов напоминает давно вымерших хищников - динозавров.
В 1912 году эти рассказы подтвердил один голландский лётчик. Он был первым европейцем, который собственными глазами увидел драконов острова Комодо. Самолёт его совершил вынужденную посадку, и несколько месяцев этот человек прожил буквально в окружении гигантских чудовищ. Однако его рассказам не поверили, потому что летчик вернулся оттуда якобы с расстройствам нервной системы».
Я думаю! - ужаснулся я.
-»После первой мировой войны, - глазом не моргнул Митька, - ученые решили таки до конца разобраться в этой загадочной проблеме «динозавров». И, наконец, в двадцатых годах нашего столетия на острове Комодо Зондского архипелага был пойман этот дракон. Им оказалась гигантская ящерица или варан. Не испугаться четырехметрового гиганта трудно. Цвет кожи буро-черный. Из грозной клыкастой пасти беспрестанно вылетает ярко-оранжевый раздвоенный язык, свирепо смотрят блестящие черные глаза.
Варан ступает сильными лапами, тело его поднято над землей, волочится лишь хвост. Сила в этом хвосте страшная. Исследователи видели, как одним ударом варан сбивает кабана, валит с ног оленя.
Кстати, в начале 60-х годов ученые Индонезии пригласили для участия в большой экспедиции на Комодо и четырех советских специалистов».
Вот бы и самим там побывать, - с восторгом сказал я.
«Гигантский варан, - не обратил на меня никакого внимания Митька, - был известен ученым из палеонтологических находок (палеонтология - это наука, изучающая ископаемые организмы) э-э, находок в Австралии, в слоях мезозойской эры. Считалось, что он полностью вымер тоже более пятидесяти миллионов лет назад».
Ты можешь возразить, - продолжал Митька, - вон где тот Зондский архипелаг и Мозамбикский пролив. Мол, там есть условия, чтобы сохраниться кому угодно. А между тем вот в бассейнах рек Волги, Дона и Урала живет небольшой как крыса, зверёк - выхухоль. Так вот эта самая выхухоль - древний по происхождению вид третичного периода, сохранившийся до наших дней. Кстати, современник мастодонта. И, наконец, лох-несское чудовище, о котором мы уже прекрасно знаем, в Шотландии, А это намного севернее Украины.
Вот такие факты я нашел за эти дни. А сколько, вероятно, мы еще найдём!
Так ты хочешь сказать... - в волнении вскочил я на ноги.
Да, Сергейка. Именно это я и хочу сказать. В нашем озере живет древний зверь, которого, может, считают давно вымершим. Ведь и озеро наше давнее, о чем свидетельствует тот кусочек янтаря. Взгляни на карту палеозойской эры. Смотри - здесь и зверозубые пресмыкающиеся, и хишный диноцефал. Да что там говорить! А вот карта мезозоя. Смотри: в наших краях море как раз граничит с сушей. А может, на месте нашего озера было доисторическое пресноводное болото? Поэтому здесь мог жить кто угодно. А сколько возле нашего озера папоротника, ты заметил?
У меня от всего этого аж дух перехватило.
Митька, - закричал я, - Митька, ты представляешь, перед каким открытием мы стоим?
Примерно...
Нет, ты ничего не представляешь. Это же чрезвычайно! Ты, Митька... Ну и Митька!
Вот жизнь пошла у нас!
Днём мы только и сидели над книгами, спорили, делали всевозможные предположения и бегали в библиотеку, а вечером отправлялись к нашему озеру.
Палеозойская, мезозойская эры, карбонский, пермский, юрский, триасовый периоды смотрели на нас со страниц томов ископаемыми чудовищами, а мы пытались вычитать, угадать, кто у них был предком нашего озерного жителя.
Митька составил несколько таблиц и заучивал их наизусть, хотя в любую минуту в них можно было заглянуть. С утра до ночи было слышно его бормотание: » Дицинодонт, во рту всего два зуба - на севере Южной Америки, на восток от Черного моря. Парейазавр, растительноядный, величиной с быка - на юге Африки, у восточных берегов Канады, там тогда была суша...» Или: «Мезозойская эра делится на три периода: триасовый период - начался сто девяносто миллионов лет назад, юрский - сто пятьдесят пять, меловой - сто десять...».
Однажды, когда мы прогуливались по берегу, Митька сказал:
Ты знаешь, что мне пришло в голову?
Что?
Село наше называется Юрковкою из-за того... Ну, потому что еще с юрского периода.
Ты, Митя, видимо, уже совсем спятил. Заучился.
Точно-точно, какая-то связь здесь есть.
И кто же, по твоему, так его назвал?
Люди, которые здесь раньше жили.
Когда раньше, в юрском периоде? Здесь одни ящеры тогда жили. Наверно, ящеры его так и назвали, правда? Пусть, думают, раз мы живем в юрском периоде, то и село, что здесь будет, пусть называется Юрковкою. Приедет когда-нибудь сюда Митька, нас добрым словом напомнит. Так?
Смейся, смейся...
Да ты не переживай, Митя, - успокоил я его. - Ты знаешь, что я придумал? Назвать вот этого вот, - показал на озеро, - который тут живет, Митькозавром. В твою честь.
Вот здорово! - зарделся Митька. Но тут же спросил: - А почему именно в мою? Ведь мы с тобой вместе гм... работаем.
Но ведь главный в нашей экспедиции ты.
Э нет, я не согласен. Пусть будет... Пусть будет, скажем, Митькозавр Стеценко. А действительно. Смотри, как хорошо - Митькозавр Стеценко из Юрковки. Ой, смотри...
В трех шагах от нас лежали в беспорядке несколько вороньих перьев, и у самой воды снова четко вырисовывались на песке таинственные следы.
А утром их не было, - вспомнил я. - Значит, оно вылезало днём.
Да еще и ворону сожрало, - подхватил Митька.