МЫ ВЫЙДЕМ ЗА ВАС НА МАНИФЕСТАЦИЮ
Застать театр КнАМ в родном Комсомольске-на-Амуре удается не всегда. Не смотря на то, что количество актеров в труппе за 28 лет существования театра заметно уменьшилось, количество новых идей, энергии, пульса жизни и зарубежных гастролей остается величиной уверено постоянной.
Когда театр дома - его двери открыты для старых и новых друзей. И двери эти не устают открываться, впуская тех, кто жаждет впитать впечатления об практически четырехмесячных гастролях. В результате, по заказу министерств культуры Франции и Швейцарии был снят 2,5-часовой документальный фильм «Там, где я есть», и показано в общей сложности 27 (!!!) спектаклей «Я - есть», с постоянными аншлагами.
Десять представлений прошло в рамках большого фестиваля «Под запретом», на котором театры из Египта, Алжира, Славении и Хорватии, Сирии, Камбоджи, Венгрии, Чили, Германии, Испании говорили о запретных темах в их обществах. Российский театр КнАМ был здесь - хедлайнером, то есть наиболее привлекающим внимание публики.
Застать весь коллектив театра после длительной гастрольной работы - слишком большая удача, поэтому я беседую с главным шаманом - Татьяной Фроловой и актером Владимиром Дмитриевым. (Елена Бессонова и Дмитрий Бочаров - незримо остаются за кадром)
- И первый вопрос - о первых зарубежных гастролях.
Татьяна: - Это был 1999 год, фестиваль «Пассаж» во французском городе Нанси. И ощущение огромной удачи было таким же, как если бы мы получили награду «Оскар».
- А как удалось попасть на фестиваль?
- Мы сделали первый наш буклет с репертуаром театра, который попал в руки театральному критику № 1 во Франции Жан Пьеру Тибода. Он тогда работал в Москве и произнес фразу - «такого репертуара нет ни в одном столичном театре». Он позвонил нам и вскоре был в Комсомольске на первом арт-перфомансе, из которого позже родился фестиваль «Перспектива комнаты». Потом была большая статья о нас в центральной французской газете, и звонок с приглашением на фестиваль. Директор театра знал, что я хотела поставить «Превращения» Франца Кафки и предложил приехать именно с ним. И мы начали создавать этот спектакль.
Дмитрий: Ощущение от Франции было как от сказок Шарля Перо. Хотя, приземлившись в аэропорту, первое, с чем мы столкнулись это с забастовкой мусорщиков (можете представить себе в России забастовку дворников?!) Но, оказавшись непосредственно в Нанси, сразу окунулись в атмосферу волшебной архитектуры, чистоты и опрятности, громадных магазинных витрин (в Комсомольске тогда на всех витринах были установлены решетки) Нас невероятно дружественно и тепло встретили хозяева фестиваля, сразу оповестив нас, что ВСЕ билеты уже проданы! На 6 спектаклей! Мы гуляли по главной площади города, которая является одной из трех лучших площадей Европы. А после фестиваля поселились в недорогой гостинице Парижа и гуляли все дни и ночи напролет. От гостиницы нам дали даже собственный ключ, так как мы всегда возвращались очень поздно. Потом, по возращению в Комсомольск был - автошок, после месяца спокойной, расслабленной жизни сложно было привыкать к нашему беспричинному хамству. С каждыми последующими гастролями уже пропадало то первое чувство сказки, но и адаптация к России тоже проходила быстрее и проще.
- А какое главное ощущение от нынешних гастролей?
Татьяна: - Огромная ответственность. Бесконечная работа. Погулять, отдохнуть, почти не удавалось.
Владимир: - Каждый гастрольный спектакль придавал нам большего реноме, повышал уровень восприятия и от нас уже ожидали большего. Новый спектакль не мог быть хуже предыдущего. Но если в других работах можно было быть уверенным в себе за счет авторского текста, драматургии, то здесь мы везли специфическую для нашей действительности работу «Я - есть», поэтому и больше опасались. Но как оказалось напрасно. Мы много работали над переводом, титрами, нам помогало большое количество людей на фестивале.
-Татьяна, вы обратились к документалистике вынуждено?
- Это этап. После выборов 2012 года мы ничего не могли делать, были в депрессии. И поняли, что надо разбираться, почему мы так живем. И начали искать. И нашли этот глубинный страх, в нашем прошлом, в наших семьях. Но у спектакля «Я - есть» - открытый финал… Сейчас же надо понять - что делать, не искать виноватых, объединяться, а не разделять общество. Начать смотреть друг другу в глаза…
Владимир: - Документальный жанр хорош для постановки диагноза. Социальный диагноз нашего общества - культивация забвения своего прошлого. А без этого знания мы не станем полноценной нацией, так и будем бесформенным тестом, в которое нас превращают революции и репрессии.
- Татьяна - вы работали с большим количеством французских и швейцарских стариков, а также молодежи, по примеру комсомольской работы «Поколение гордости и славы». Что это были за люди?
- Да. Я сняла фильм, состоящий из разных интервью с совершенно разными людьми. От бывшей проститутки до настоящих крестьян, первый раз очутившихся в театре. Швейцарцы - оказались более равнодушными людьми. Жизнь там лучше, но их молодежь - инфантильна, ее защитили от жизненных проблем. Самые «живучие», активные - французы. Французские старики умеют работать с памятью. Много общаются с молодежью. Ходят на демонстрации. Один человек показал нам свое генеалогическое дерево, корни которого уходят в 14-ый век. Первый вопрос, который я задавала всем - что для вас свобода? И все мне отвечали, что это то, за что надо бороться, проявлять свою активную позицию. Французская молодежь просто кричит - мы будем бороться за свою свободу!
- Но ведь, если вспомнить историю второй мировой войны - многие европейские страны отдавали свою свободу практически без боя…
- Они очень переживают это до сих пор! Одной из моих героинь была женщина - участница французского сопротивления, они сказала - никогда нельзя забывать о том, что мы отдавали своих.
Владимир: - На всех старых зданиях там установлены большие мемориальные доски, с фамилиями депортированных в годы войны. Не просто фамилии, а еще и фотографии. И не только жертв, но тех французов, кто занимался депортациями. Это часть их сложной истории.
- Но ведь наши старики - в войну защитили Свободу…
Владимир: - Да, мы выдержали, выиграли Войну, но потом проиграли Жизнь. По сравнению с европейцами у нас все зеркально наоборот. Когда «растаскивали» наши заводы, мы молчали, считая, что от нас ничего не зависит.
- В чем же наше отличие от европейцев?
- По факту мы - европейцы, но наше мышление во многом - рабское. У нас нет того чувства собственного достоинства, которое можно назвать социальным, а есть только - бытовое, эгоистическое. Французская психология не подчинена социальной иерархии, они одинаково будут отстаивать собственное мнение и перед соседом по дому и перед министром. Мы же нахамим тому, кто слабее, и сами «прогнемся» под власть имущими.
Татьяна: - Но многие люди во Франции влюбляются в Россию, посмотрев наши спектакли, они буквально плачут. Одна молодая француженка «загорелась» - хочу в Комсомольск! Другие юные французы кричали - если с вами случится что-то плохое, мы выйдем за вас на манифестацию!
- На родине же такая дружная поддержка бывает у вас не всегда..
Владимир: - Где-то с начала «нулевых» годов кривая посещаемости театра пошла резко вниз. В то время как в Европе был успех за успехом, здесь нас стал регулярно посещать только ограниченный круг друзей театра. А допустим, в 1998 году мы играли пять раз в неделю - разные спектакли и всегда 40 мест были занятыми разными людьми. Билеты были проданы на месяц вперед. Сейчас у нас 28 мест и этого вполне достаточно чтобы три раза показать премьеру и два месяца ее не играть. Публики не будет. Постоянно показывать новые спектакли мы не сможем физически, нас 5 человек.
- И ведь не скажешь, что театр не знают в городе…
Татьяна: - Многих раздражает то, что мы делаем. Мы ведь не совсем - театр. Мы исследуем мучительные для всех нас вопросы. Не все захотят «копаться» в себе.
Владимир: Иной раз человек в сердцах говорит - больше никогда не приду! Что, спрашиваю - так не понравилось? Нет, так разбередили душу… В Европе же мы играем на - больших сценах, со зрительными залами на 150 человек. Во Франции есть городок с 15-тысячным населением и там прекрасно живет - три (!!!) театра. И таких городов много. Самые простые люди ходят и даже сами участвуют в спектаклях. И это не «камеди-клаб», это ищущие, экспериментальные театры.
В качестве послесловия этого интервью я хочу привести цитату из другого интервью, давно забытых дней, февраля 1986 года, когда театру КнАМ было всего несколько месяцев, а в стране впервые звучали слова «перестройка» и «гласность». Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев отвечал на вопрос французской газеты «Юманите»:
«Михаил Сергеевич, - как сказываются процессы, происходящие в вашей стране на состоянии культурной жизни в СССР, которую очень плохо знают в Европе?
- Литература и искусство стали в нашей стране достоянием не кучки знатоков и меценатов, а огромных масс народа. Для развития культуры у нас есть все необходимое - образованность широких масс, традиции глубокого уважения, интереса, тяги к духовным ценностям». Так было сказано в 1986 году. Что скажем сейчас - мы?
для "Нашей недели"
Антон Ермаков.