Никаких жаворонков к нам не прилетает, весны у нас не делают, и всё идёт само собою. Взглянет солнышко - обыватель делается весёлым, довольным. Нахмурится небо - обыватель хмуро посматривает на него. Идёт ли снег или дождь - обыватель недоволен, но не высказывает этого, а утешается лишь тем, что "старожилы не запомнят такой весны". Сделаются тротуары непроходимыми - обыватель падает, падает без конца, но не претендует на это. Свалится на обывателя глыба снега, брошенная с крыши, обыватель отряхнётся, посмотрит с укоризной наверх и перейдёт на другую сторону.
Вообще, пермский обыватель предоставляет пермскую природу её собственному желанию и течению и только всё ждёт, как Ярославна князя Игоря.
Обыватель ждёт пароходов. Освобождается Кама от ледяных оков, поставят пароходчики свои конторки, раздадутся знакомые свистки, появятся у пристаней чистенькие, вымытые, выкрашенные, сияющие белизной старые знакомцы, - обыватель воспрянет духом и потянется на пароход. А там, на пароходе-то, - икорка, рыба...
Не жаворонки, не календарная весна, не искусственная весна, сделанная дворниками (у нас для делания весны и дворников не хватило бы!), знаменуют пермскую весну, а пароходы с их старыми знакомцами-капитанами, со свежей икоркой и тому подобное.
Вот пермская весна.
В.Г. 9 марта 1901
("Прогулки по старой Перми: Страницы городского фельетона конца XIX - начала XX в.")