Вода точит камень ногтями жаждущего, а темнота
занимала важное место в моём детстве.
У прабабушки была большая баня, в которой она была видима днём.
Туда мы забирались с соседскими девочками и удивленно трогали писи.
Или вязали на веревке узлы и клали на полок в виде дорожки к печеньке.
А потом звали дух колобка, который жутко матерился, спотыкаясь на узелках, что производило неизгладимое впечатление.
Девочки подозревали нечто нечистое, но восторженно боялись.
Их родители запрещали со мной водиться.
Но это ещё сильнее раззадоривало юных искательниц.
Тем более что веревку с узелками своевременно сменяли камушки,
камушки кресты, кресты лепестки, лепестки петельки, петельки магические мышеловки.
Самым пугливым слушателем была младшая сестра.
Хотя ночью могла и поразить смелостью.
Бывало, спишь и вдруг - глаза открываются. Сами, как некий отдельный занавес, а напротив стоит она в лунном свете.
С распущенными иссиня-черными волосами, в белой до пола ночнушке. И смотрит в упор.
Можно было смотреть, смотреть на неё вечность.
А потом позвать шепотом: Яааа-сяаа.
И осторожно отвести за плечи в кроватку.
Где она так и лежала с открытыми глазами, как кукла.
Скоро можно было опять открыть глаза и увидеть её.
Но самым опасным было её стремление выйти погулять.
Ключ прятали, но несколько раз находила.
Нагло открывала дверь, а я, разбуженный звяками замка, ловил её в подъезде.
Иногда ложилась рядом, а… То есть ночи были полны волшебной движухи.
У прабабушки была большая баня, в которой она была видима днём.
Туда мы забирались с соседскими девочками и удивленно трогали писи.
Или вязали на веревке узлы и клали на полок в виде дорожки к печеньке.
А потом звали дух колобка, который жутко матерился, спотыкаясь на узелках, что производило неизгладимое впечатление.
Девочки подозревали нечто нечистое, но восторженно боялись.
Их родители запрещали со мной водиться.
Но это ещё сильнее раззадоривало юных искательниц.
Тем более что веревку с узелками своевременно сменяли камушки,
камушки кресты, кресты лепестки, лепестки петельки, петельки магические мышеловки.
Самым пугливым слушателем была младшая сестра.
Хотя ночью могла и поразить смелостью.
Бывало, спишь и вдруг - глаза открываются. Сами, как некий отдельный занавес, а напротив стоит она в лунном свете.
С распущенными иссиня-черными волосами, в белой до пола ночнушке. И смотрит в упор.
Можно было смотреть, смотреть на неё вечность.
А потом позвать шепотом: Яааа-сяаа.
И осторожно отвести за плечи в кроватку.
Где она так и лежала с открытыми глазами, как кукла.
Скоро можно было опять открыть глаза и увидеть её.
Но самым опасным было её стремление выйти погулять.
Ключ прятали, но несколько раз находила.
Нагло открывала дверь, а я, разбуженный звяками замка, ловил её в подъезде.
Иногда ложилась рядом, а… То есть ночи были полны волшебной движухи.