Без права на убийство
Настоящие художники не обращают внимания на современников.
Они выпендриваются перед вечностью.
Винсент Ван Гог
Каждый из нас убийца. Каждый убивает разное и по-разному. Кто-то классически идёт на охоту и стреляет в оленёнка. Другой оплачивает уже готовое убийство, покупая мясо в магазине. Третий убивает только что зачатого ребёнка, потому что… на это есть тысяча причин. Уже рождённые дети убивают жуков и бабочек по незнанию и из любопытства. А есть и такие, кто убивает собственные чувства. Хорошо, если это страх, жалость, гнев, зависть, жадность или агрессия. Но есть и такие, кто убивает в себе любовь, доброту, нежность, бескорыстие, щедрость и открытость души - они режут, таким образом, без ножа собственную душу.
Но есть и другие убийцы - те, кто убивает в себе творца. И даже есть убийцы-творцы, губящие собственное творчество. Когда-то я была такой, думала, что имею на это право. Думала, как известный литературный хохол:
- Я тебя породил - я тебя и убью.
Буквально сжигала целые тетради стихов, летели в огонь и рукописи начатых романов и повестей ещё в безкомпьютерную эру. Я сжигала собственные фотографии и рисунки, над которыми провела многие часы работы. Такое случалось каждый раз, когда, сотворив очередной шедевр, позднее я в нём разочаровывалась. Разочарование приходило неизменно, когда заканчивался очередной период моей жизни. Приходило новое осмысление окружающего мира, а вместе с ним и понимание, что все мои прежние переживания и чувства лишь пустые скорлупки с перегнившими зёрнами. Правда иногда они сохраняли всхожесть и прорастали в новые идеи и свежевыстраданный смысл бытия. Тогда то, что было написано под влиянием таких чувств, я сохраняла, оставляла жизнь этим творениями. Это были крупицы в общей уничтоженной массе.
Однажды я решила замазать чёрной краской надоевшую мне картину и поверх нарисовать что-то другое. Красила медленно и почти сразу поняла, что совершаю ошибку - убиваю собственное творение. И если раньше в подобных случаях, я знала, что поступаю правильно, теперь же было чувство, что режу горло собственному ребёнку , пусть даже и неполноценному. Уже вонзён нож, уже течёт кровь, назад дороги нет. Если смалодушничать и всё так и оставить, он всё равно умрёт, лишь в больших мучениях. Уж лучше быстрая смерть...
Я докрасила картину, обливаясь слезами, и впервые не просто умом поняла, но и сердцем прочувствовала, что каждое творение имеет право на жизнь. Не нам судить о его гениальности, хорошести, красивости или шедевральности. Пусть об этом судят даже не современники, а наши потомки. Рукописи не горят, картины остаются в вечности и даже фотомгновения лишь кванты отражённого времени прошлого, живущие в настоящем. Всё достойно жизни, что уже родилось, и мы не имеем право на убийство, ведь убивая что-то во вне или внутри себя, мы убиваем собственную душу.
Жизнь всё расставит по своим местам и поверьте, что если что-то недостойно жить, оно канет в лету, покроется коркой забвения или просто исчезнет, растворившись в сутолоке бесконечных дней, если не сейчас, то через пару-тройку тысяч лет уж точно. И не надо им в этом помогать, ведь нечаянно можно погубить и достойное, нужное, полезное и правильное. Конечно, оно выживет вопреки всему и расцветёт буйным цветом, останется жить. Если не навсегда, то на очень долгое время. Не нам сейчас судить что достойно жизни, а что нет. Раз родилось, значит, уже имеет право на жизнь.