Умереть в Иерусалиме. Отчет
Мне хотелось бы подробно рассказать о жизни Алимы аль Халеб, но, боюсь, у меня не выйдет. Слишком многое было не ее единой историей - а многими историями паломников, которые приходили к ней один за одним. Нет, не к ней, было бы излишней гордыней думать так. Конечно, они приходили на холм пророка Ибрагима, мир ему. Но она разговаривала с каждым.
Паломники
Алима аль Халеб разговаривала с каждым паломником, которого встречала на холме. Она говорила: здесь Пророк, мир ему, не родился и не умер. Здесь он всего лишь пас коз и доил свою корову, раздавая молоко всем, кто проходил мимо. Хотите молока?
Она предлагала каждому присесть на лавочку, на которой сиживал еще Пророк, мир ему, и тем помолиться. Пусть в Судный день, когда каждую часть вашего тела спросят, а как она молилась Всевышнему, каждый палец, который вы использовали для счета вместо четок, сможет дать ответ по числу отсчитанных аятов и сур. Пусть и то место, которым вы сидите на лавочке, не останется безмолвным.
Я не смогу вспомнить всех историй. Их было так много, и каждая была такой личной. Печальные, страшные, непонятные, запутанные, добрые - всякими историями делились паломники, но как они слушали! Как они несли свою веру в душах по городам и весям, и укреплялись, и рисовали басмаллы во внутреннем помещении ханаки и, сверкая глазами, слушали глупые сказки старой Алимы.
Алима аль Халеб была суфием. А значит, ее меньше всего интересовали различия между суннитами и шиитами. Да и между неверными и правоверными в некотором смысле тоже. Еще вчера перед ней сидела мать человека, убившего шиита на пороге своего дома. Сегодня на том же самом месте сидела сестра убитого шиита и так же говорила с ней. Алима пыталась сказать нужные слова каждому. Ее джихад был - джихад сердца.
Она учила молиться по-разному. Не только словами, но и каждым своим чувством, каждым действием. С кем-то она рисовала басмаллы, растворяясь в зеленой краске, что ложилась на белую ткань. С кем-то - кружилась, теряя мир и растворяясь в любви к Аллаху и его любви. Третьим говорила: вот твое послушание. Помолись так, как еще не молился. Исполни то, чего еще не делал, и в этом будет твой труд молитвы. Сделай свое дело в каждом городе, куда бы ни пришел. И еще: верь Ему, препоручи себя Ему, и ты узнаешь, как Он любит тебя.
(сейчас многие из этих слов звучат такими общими и незначащими. Но, мне кажется, Алима умела сказать их)
Уже после игры я узнала, как ее слова подвигали разных людей на совсем разные поступки. Была девочка, сказавшя после посещения ханаки своему отцу: я готова выйти замуж. И удивился и обрадовался отец. Были мальчики, которые вошли во двор ханаки детьми, а вышли - мечами Аллаха. Хочется верить, были и другие. Вероятно, если бы Алима при жизни узнала о некоторых из этих изменений, она бы удивилась. Но я полагаю так: когда ей удавалось сказать нужные слова, она помогала человеку найти в себе самую искреннюю молитву Всевышнему, какой бы она ни была. Мне хочется в это верить. И также мне хочется верить, что те, кто умирал в этих молитвах, попадали в джаннат. Потому что они были искренни.
Страсти и паломники
Столько паломников приходило в ханаку, что Алима часто забывала себя. И все-таки, шайтан не дремлет, и чем больше мир приходил к ней, тем больше и страсти пытались поработить ее душу. А она, как могла, боролась с ними.
Алима знала за собой грех гордыни и, как могла, противостояла ему. Каждому приходящему в ханаку она собственноручно подавала воду, чтобы мог он омыть руги. А когда и этого показалось ей мало, она стала опускаться перед паломниками на колени и смывать пыль с их обуви. Больше Алима не встречала паломников внутри - она сидела у входа во двор, не считая себя вправе жить на святом холме, как хозяйка.
Когда после стольких лет в ханаке Алиме пришлось покинуть ее, чтобы посетить Дамаск, она накинула свой старый залатанный халат - знак ее смирения и асектического пути, взяла четки, подаренные старым другом много десятилетий назад, коран и кувшин с водой. Она села у ворот Алеппо и протянула руку. Не многие обращали внимание на тихую пожилую женщину, смиренно читающую Коран на обочине дороги, но если кто-то пытался дать ей денег, она отвечала: “Мне не нужны деньги, но нужна лишь милостыня в виде проводника до Дамаска. А эти деньги отдай бедным, да благословит Аллах твою доброту”. А когда добрый караванщик вызвался помочь ей, она встала и пошла с ним в Дамаск, смиренно омывая водой из кувшина ноги каждому, кого встречала на своем пути.
Так же сидела она с протянутой рукой и на главной площади Дамаска, и у ворот православного монастыря - везде, откуда не могла уйти, не найдя провожатого. Она благословляла каждого, кто был готов поделиться с ней, и удивлялась, как мало мусульман помнят о закяте - одном из столпов ислама. Когда , подняв глаза от Корана, Алима увидела красивые сапоги молодого эмира дамасскского, она пригласила его сесть рядом собой в пыль площади, и спросила: назови мне пять столпов ислама. Ведь если правитель не помнит о закяте, как он может подать достойный пример своим людям?
Так Алима мыла ноги первому встречному и напоминала о шариате правителям. А потом снова молилась и просила у Всевышнего прощения за свою гордыню. И не садилась выше своего собеседника, и просила не хвалить ее - хвалу за все милости следует вознести лишь Аллаху. А когда собеседник, следуя убеждениям ли, вежливости ли продолжал называть ее мудрой, валилась ему в ноги, на камни, в пыль, и снова молилась.
К Алиме в ханаку часто заходили ее любимые сыновья, Касим и Усама. Но Аллах забрал их - неизвестные убили их среди ночи на улицах Иерусалима. Был у нее любимый племянник, мудрый кади ордена Ан Нубувийа. Но вместе со своими братьями он пришел под стены Иерусалима и погиб во славу Всевышнего. Была у Алимы и внучка, но много поступков, не дающих попасть в джаннат, совершила она, выбрала опасный пусть - и снова пропала. С новой страстью пришлось бороться Алиме. Она говорила: “Благодарю тебя, Всевышний, за то, что даришь мне, и за то, что забираешь у меня”. Но не так просто было принять это всей душой. Уныние и грусть по потерянным детям мешали ей следовать дальше суфийским путем и чувствовать любовь Господа всем сердцем.
Любовь Аллаха, страсти и паломники
Но Всевышний никогда не оставит того, кто верит ему всем сердцем, и кто искренне и без оглядки доверяет себя в Его руки. Однажды во двор ханаки пришел человек и, ни слова не говоря и не вызывая хозяев громким приветствием, тихо сел на лавку пророка Ибрагима, мир ему. Когда Алима увидела его, она омыла ему руки и ноги и предложила чашку молока и разговор. Гость согласился.
Его звали Рашид, и был он торговцем из Алеппо. Он сам не знал, что привело его в ханаку - любопытство ли, скука ли. Но Алима знала: это провидение Всевышнего. Рашид нашел в ханаке те слова, которых - хотя он и сам не знал о том - искало его сердце. А Алима нашла в нем нового друга. Она сама удивилась, отчего ей так легко говорить с этим гостем. Он не был похож на прочих паломников, не искал какой-то особой истины, или ответа на вопрос, или исцеления. С ним она не отвлекалась от любви к Аллаху и своего суфийского пути, а как будто явственнее видела их. Не для того ли суфии берут себе мюридов, чтобы через них яснее видеть свой путь?
Возможно, он просто был похож на ее сына. Но впервые за долгое время Алима почувствовала мир в душе. И она предложила гостю сыграть в кости.
Рашид удивился:
- На что?
Алима не подумала об этом сразу. Ей просто показалось, что в игре можно раствориться не хуже, чем в кружении. Но она подумала и предложила:
- Давай играть на зароки. Каждый из нас придумает по зароку. А тот, кто проиграет, исполнит оба.
Рашид согласился, и они сыграли.
Гость предложил смешной зарок. И, когда Алима проиграла, ей пришлось выпить по нему чашку соленой воды. Всего-то! А вот по своему зароку она вышла на дорогу и попросила первого встречного назвать любой город, кроме Алеппо.
- Багдад, конечно! - Ответил первый встречный.
Так Алима отправилась в паломничество в Багдад. А Рашид сопровождал ее.
...Они шли по бескрайней пустыне и смотрели на закат. И Алиме было легко и счастливо. Это была та самая молитва, которую знают суфии: чувствовать Всевышнего во всем и в себе, быть влюбленной в Возлюбленного и во все, что он создал. Много лет она уже не путешествовала так. Часто ее чувства были омрачены мирскими печалями или борьбой со страстями. Но теперь шайтан будто отступил ненадолго...
Много приключений произошло с Алимой и Рашидом в этом путешествии. Алима встречала тех, кто приходил к ней за наставлениями, и говорила с ними. Лишь чудом и божьим провидением дважды они избежали смерти. Им предлагали золотой на безлюдной улице за то, чтобы они забыли то, чего не видели. И выспрашивали на суде о том, чему свидетелями они были. Они смиряли гордыню, сидя в темной казарме и ожидая, пока халиф багдадский обратит к ним свое благосклонное внимание и примет их. А когда это произошло, Алима смиренно приветствовала халифа и говорила ему:
- Я обращаюсь к тебе как к своему шейху и шейху всей уммы. Я так гневаюсь на всех правоверных, за которых ты в ответе! А значит, и на тебя. И потому - позволь мне обнять тебя.
И, борясь со своей гневливостью, Алима обнимала халифа багдадского, что в ответе за души всех мусульман, говорила с ним и дарила ему басмаллу, которую нарисовала своими руками в далекой ханаке...
Когда Алима и Рашид вернулись в Алеппо, Алима сказала на прощание:
- Приходи завтра. Сыграем снова в кости. Кто выиграет - тот пойдет в малый хадж. А второй пусть его сопроводит.
На том и порешили.
Жертва Аллаху, любовь Аллаха, страсти и паломники
Когда утром Алима аль Халеб вышла во двор своей ханаки, чтобы встретить очередных паломников, она увидела женщину с закрытым лицом и мужчину, сопровождавшего ее. Женщина сказала ей:
- Вчера на праздник Курбан-Байрам было принесено слишком мало жертв. Конечно, Аллах недоволен нами! Даже сам пророк Ибрагим, мир ему, принес в жертву самое дорогое. И ты должна сделать так же. Может быть, тогда стены Иерусалима и падут.
И ушла.
Алима всегда доверяла всем знакам, которые посылал ей Всевышний. И она задумалась: что есть у нее самого дорогого? Есть деньги, но разве о них речь.
И как раз в этот момент во двор вошла любимая ученица Алимы, Нафига.
- Здравствуйте, - сказала она. - Долгим было мое паломничество, но Аллах помог мне вернуться.
Возликовало сердце Алимы - давно ушла ее ученица, давно не было от нее вестей. И она уже боялась, что Нафига погибла в пути, и больше никогда им не увидеться. Но вышло не так. И вот уж вскоре Алима сидела в окружении своих учеников и была счастлива. Тут были и Нафига, которая рассказывала о том, что повидала в пути, и Зухра, не ищущая пути суфия, но нашедшая приют в ханаке, и Рашид, который снова пришел, как и обещал. Алима читала им стихи, смотрела на то, какие прекрасные басмаллы выходят из-под их кистей, и думала: “Что же есть у меня самого дорогого?” И боялась, что знает ответ.
У нее не было своего шейха, который мог бы наставлять ее каждый раз, когда ей требовалась помощь. И потому она в смирении и, доверяясь Аллаху, дождалась первого зашедшего во двор паломника, опустилась перед ним на колени и попросила:
- Будь моим шейхом!
Мальчик - бродячий продавец свечей - испугался. Но она умоляла его ответить на ее вопрос, и он согласился. Алима сказала:
- Есть у меня три драгоценности. Рассуди, которая из них дороже всего? Есть у меня хадж, который я еще не совершила. Малый хадж, поскольку я уже стара. Есть у меня ученик, который понимает меня лучше прочих. И есть новый друг, который, как мне кажется, может стать моим учеником. Что из этого дороже всего?
Мальчик подумал и ответил:
- Твой ученик.
Когда все слова между Алимой паломником были сказаны - в тех словах было много удивительных совпадений, как и во многих встречах с паломниками, но это другая история - мальчик ушел. А Алима вошла во внутренние покои, где Нафига и Зухра занимались каллиграфией. Ее сердце разрывалось. Но она помнила: пророк Ибрагим, мир ему, занес руку с ножом над своим сыном, и рука его была тверда.
- Ты должна уйти. - Сказала она Нафиге. - Ты больше не ученица мне, я отрекаюсь от тебя. Тебя больше нет для меня. Ты вольна забрать отсюда все, что тебе нужно, но я не хочу больше тебя видеть. Уходи.
С этими словами Алима развернулась и вышла. Она старалась не слушать ни вопросов Нафиги, ни рыданий Зухры, умолявшей простить Нафигу, в чем бы та ни была виновата. А когда ушла она достаточно далеко, упала на землю и закричала:
- Господи! Я все делаю, как Ты велишь, и нет во мне сомнений. Но я так зла на Тебя! Я так зла - но не могу Тебя ни обнять, и поколотить. Разве это честно?!
Только когда Нафига покинула стены ханаки, Алима смогла вернуться туда. Она встретила еще многих паломников. Она устроила, наконец, судьбу Зухры. А потом села на ковер рядом с Рашидом и достала кости.
- Кто выиграет - тот и пойдет в малый хадж. - И сделала бросок.
Лишь на единицу выкинула она больше.
Тогда Алима бинт Идрис ад Дин аль Халеб накинула белую накидку в зеленых басмаллах - и среди них была одна краше всех. Та, которую не успела дорисовать Нафига. Вымыла руки, ноги и лицо. И вышла на дорогу, что вела в Иерусалим, в сопровождении своего верного друга.
Когда они подошли к повороту, за которым должна была скрыться ханака, Алима поняла, что должна сделать еще одно дело. Она упала на дорогу и молилась:
- Господи! - Говорила она. - Я была так зла на Тебя. Я так гневалась! Но я прощаю Тебя. И Ты меня прости.
С этими словами она поднялась и пошла вперед, с чистой душой и искренней любовью к Аллаху в сердце. Через несколько шагов Алиму аль Халеб и Рашида абу Бакра нагнали неизвестные люди и зарезали прямо посреди дороги.
Красная кровь напитала белую ткань, украшенную зелеными надписями похвалы Аллаху. А в дорожной сумке лежали красные четки - давний подарок Алиме от того, кто послал за ней своих верных мюридов-убийц.
После смерти:
Паломники
Алима аль Халеб разговаривала с каждым паломником, которого встречала на холме. Она говорила: здесь Пророк, мир ему, не родился и не умер. Здесь он всего лишь пас коз и доил свою корову, раздавая молоко всем, кто проходил мимо. Хотите молока?
Она предлагала каждому присесть на лавочку, на которой сиживал еще Пророк, мир ему, и тем помолиться. Пусть в Судный день, когда каждую часть вашего тела спросят, а как она молилась Всевышнему, каждый палец, который вы использовали для счета вместо четок, сможет дать ответ по числу отсчитанных аятов и сур. Пусть и то место, которым вы сидите на лавочке, не останется безмолвным.
Я не смогу вспомнить всех историй. Их было так много, и каждая была такой личной. Печальные, страшные, непонятные, запутанные, добрые - всякими историями делились паломники, но как они слушали! Как они несли свою веру в душах по городам и весям, и укреплялись, и рисовали басмаллы во внутреннем помещении ханаки и, сверкая глазами, слушали глупые сказки старой Алимы.
Алима аль Халеб была суфием. А значит, ее меньше всего интересовали различия между суннитами и шиитами. Да и между неверными и правоверными в некотором смысле тоже. Еще вчера перед ней сидела мать человека, убившего шиита на пороге своего дома. Сегодня на том же самом месте сидела сестра убитого шиита и так же говорила с ней. Алима пыталась сказать нужные слова каждому. Ее джихад был - джихад сердца.
Она учила молиться по-разному. Не только словами, но и каждым своим чувством, каждым действием. С кем-то она рисовала басмаллы, растворяясь в зеленой краске, что ложилась на белую ткань. С кем-то - кружилась, теряя мир и растворяясь в любви к Аллаху и его любви. Третьим говорила: вот твое послушание. Помолись так, как еще не молился. Исполни то, чего еще не делал, и в этом будет твой труд молитвы. Сделай свое дело в каждом городе, куда бы ни пришел. И еще: верь Ему, препоручи себя Ему, и ты узнаешь, как Он любит тебя.
(сейчас многие из этих слов звучат такими общими и незначащими. Но, мне кажется, Алима умела сказать их)
Уже после игры я узнала, как ее слова подвигали разных людей на совсем разные поступки. Была девочка, сказавшя после посещения ханаки своему отцу: я готова выйти замуж. И удивился и обрадовался отец. Были мальчики, которые вошли во двор ханаки детьми, а вышли - мечами Аллаха. Хочется верить, были и другие. Вероятно, если бы Алима при жизни узнала о некоторых из этих изменений, она бы удивилась. Но я полагаю так: когда ей удавалось сказать нужные слова, она помогала человеку найти в себе самую искреннюю молитву Всевышнему, какой бы она ни была. Мне хочется в это верить. И также мне хочется верить, что те, кто умирал в этих молитвах, попадали в джаннат. Потому что они были искренни.
Страсти и паломники
Столько паломников приходило в ханаку, что Алима часто забывала себя. И все-таки, шайтан не дремлет, и чем больше мир приходил к ней, тем больше и страсти пытались поработить ее душу. А она, как могла, боролась с ними.
Алима знала за собой грех гордыни и, как могла, противостояла ему. Каждому приходящему в ханаку она собственноручно подавала воду, чтобы мог он омыть руги. А когда и этого показалось ей мало, она стала опускаться перед паломниками на колени и смывать пыль с их обуви. Больше Алима не встречала паломников внутри - она сидела у входа во двор, не считая себя вправе жить на святом холме, как хозяйка.
Когда после стольких лет в ханаке Алиме пришлось покинуть ее, чтобы посетить Дамаск, она накинула свой старый залатанный халат - знак ее смирения и асектического пути, взяла четки, подаренные старым другом много десятилетий назад, коран и кувшин с водой. Она села у ворот Алеппо и протянула руку. Не многие обращали внимание на тихую пожилую женщину, смиренно читающую Коран на обочине дороги, но если кто-то пытался дать ей денег, она отвечала: “Мне не нужны деньги, но нужна лишь милостыня в виде проводника до Дамаска. А эти деньги отдай бедным, да благословит Аллах твою доброту”. А когда добрый караванщик вызвался помочь ей, она встала и пошла с ним в Дамаск, смиренно омывая водой из кувшина ноги каждому, кого встречала на своем пути.
Так же сидела она с протянутой рукой и на главной площади Дамаска, и у ворот православного монастыря - везде, откуда не могла уйти, не найдя провожатого. Она благословляла каждого, кто был готов поделиться с ней, и удивлялась, как мало мусульман помнят о закяте - одном из столпов ислама. Когда , подняв глаза от Корана, Алима увидела красивые сапоги молодого эмира дамасскского, она пригласила его сесть рядом собой в пыль площади, и спросила: назови мне пять столпов ислама. Ведь если правитель не помнит о закяте, как он может подать достойный пример своим людям?
Так Алима мыла ноги первому встречному и напоминала о шариате правителям. А потом снова молилась и просила у Всевышнего прощения за свою гордыню. И не садилась выше своего собеседника, и просила не хвалить ее - хвалу за все милости следует вознести лишь Аллаху. А когда собеседник, следуя убеждениям ли, вежливости ли продолжал называть ее мудрой, валилась ему в ноги, на камни, в пыль, и снова молилась.
К Алиме в ханаку часто заходили ее любимые сыновья, Касим и Усама. Но Аллах забрал их - неизвестные убили их среди ночи на улицах Иерусалима. Был у нее любимый племянник, мудрый кади ордена Ан Нубувийа. Но вместе со своими братьями он пришел под стены Иерусалима и погиб во славу Всевышнего. Была у Алимы и внучка, но много поступков, не дающих попасть в джаннат, совершила она, выбрала опасный пусть - и снова пропала. С новой страстью пришлось бороться Алиме. Она говорила: “Благодарю тебя, Всевышний, за то, что даришь мне, и за то, что забираешь у меня”. Но не так просто было принять это всей душой. Уныние и грусть по потерянным детям мешали ей следовать дальше суфийским путем и чувствовать любовь Господа всем сердцем.
Любовь Аллаха, страсти и паломники
Но Всевышний никогда не оставит того, кто верит ему всем сердцем, и кто искренне и без оглядки доверяет себя в Его руки. Однажды во двор ханаки пришел человек и, ни слова не говоря и не вызывая хозяев громким приветствием, тихо сел на лавку пророка Ибрагима, мир ему. Когда Алима увидела его, она омыла ему руки и ноги и предложила чашку молока и разговор. Гость согласился.
Его звали Рашид, и был он торговцем из Алеппо. Он сам не знал, что привело его в ханаку - любопытство ли, скука ли. Но Алима знала: это провидение Всевышнего. Рашид нашел в ханаке те слова, которых - хотя он и сам не знал о том - искало его сердце. А Алима нашла в нем нового друга. Она сама удивилась, отчего ей так легко говорить с этим гостем. Он не был похож на прочих паломников, не искал какой-то особой истины, или ответа на вопрос, или исцеления. С ним она не отвлекалась от любви к Аллаху и своего суфийского пути, а как будто явственнее видела их. Не для того ли суфии берут себе мюридов, чтобы через них яснее видеть свой путь?
Возможно, он просто был похож на ее сына. Но впервые за долгое время Алима почувствовала мир в душе. И она предложила гостю сыграть в кости.
Рашид удивился:
- На что?
Алима не подумала об этом сразу. Ей просто показалось, что в игре можно раствориться не хуже, чем в кружении. Но она подумала и предложила:
- Давай играть на зароки. Каждый из нас придумает по зароку. А тот, кто проиграет, исполнит оба.
Рашид согласился, и они сыграли.
Гость предложил смешной зарок. И, когда Алима проиграла, ей пришлось выпить по нему чашку соленой воды. Всего-то! А вот по своему зароку она вышла на дорогу и попросила первого встречного назвать любой город, кроме Алеппо.
- Багдад, конечно! - Ответил первый встречный.
Так Алима отправилась в паломничество в Багдад. А Рашид сопровождал ее.
...Они шли по бескрайней пустыне и смотрели на закат. И Алиме было легко и счастливо. Это была та самая молитва, которую знают суфии: чувствовать Всевышнего во всем и в себе, быть влюбленной в Возлюбленного и во все, что он создал. Много лет она уже не путешествовала так. Часто ее чувства были омрачены мирскими печалями или борьбой со страстями. Но теперь шайтан будто отступил ненадолго...
Много приключений произошло с Алимой и Рашидом в этом путешествии. Алима встречала тех, кто приходил к ней за наставлениями, и говорила с ними. Лишь чудом и божьим провидением дважды они избежали смерти. Им предлагали золотой на безлюдной улице за то, чтобы они забыли то, чего не видели. И выспрашивали на суде о том, чему свидетелями они были. Они смиряли гордыню, сидя в темной казарме и ожидая, пока халиф багдадский обратит к ним свое благосклонное внимание и примет их. А когда это произошло, Алима смиренно приветствовала халифа и говорила ему:
- Я обращаюсь к тебе как к своему шейху и шейху всей уммы. Я так гневаюсь на всех правоверных, за которых ты в ответе! А значит, и на тебя. И потому - позволь мне обнять тебя.
И, борясь со своей гневливостью, Алима обнимала халифа багдадского, что в ответе за души всех мусульман, говорила с ним и дарила ему басмаллу, которую нарисовала своими руками в далекой ханаке...
Когда Алима и Рашид вернулись в Алеппо, Алима сказала на прощание:
- Приходи завтра. Сыграем снова в кости. Кто выиграет - тот пойдет в малый хадж. А второй пусть его сопроводит.
На том и порешили.
Жертва Аллаху, любовь Аллаха, страсти и паломники
Когда утром Алима аль Халеб вышла во двор своей ханаки, чтобы встретить очередных паломников, она увидела женщину с закрытым лицом и мужчину, сопровождавшего ее. Женщина сказала ей:
- Вчера на праздник Курбан-Байрам было принесено слишком мало жертв. Конечно, Аллах недоволен нами! Даже сам пророк Ибрагим, мир ему, принес в жертву самое дорогое. И ты должна сделать так же. Может быть, тогда стены Иерусалима и падут.
И ушла.
Алима всегда доверяла всем знакам, которые посылал ей Всевышний. И она задумалась: что есть у нее самого дорогого? Есть деньги, но разве о них речь.
И как раз в этот момент во двор вошла любимая ученица Алимы, Нафига.
- Здравствуйте, - сказала она. - Долгим было мое паломничество, но Аллах помог мне вернуться.
Возликовало сердце Алимы - давно ушла ее ученица, давно не было от нее вестей. И она уже боялась, что Нафига погибла в пути, и больше никогда им не увидеться. Но вышло не так. И вот уж вскоре Алима сидела в окружении своих учеников и была счастлива. Тут были и Нафига, которая рассказывала о том, что повидала в пути, и Зухра, не ищущая пути суфия, но нашедшая приют в ханаке, и Рашид, который снова пришел, как и обещал. Алима читала им стихи, смотрела на то, какие прекрасные басмаллы выходят из-под их кистей, и думала: “Что же есть у меня самого дорогого?” И боялась, что знает ответ.
У нее не было своего шейха, который мог бы наставлять ее каждый раз, когда ей требовалась помощь. И потому она в смирении и, доверяясь Аллаху, дождалась первого зашедшего во двор паломника, опустилась перед ним на колени и попросила:
- Будь моим шейхом!
Мальчик - бродячий продавец свечей - испугался. Но она умоляла его ответить на ее вопрос, и он согласился. Алима сказала:
- Есть у меня три драгоценности. Рассуди, которая из них дороже всего? Есть у меня хадж, который я еще не совершила. Малый хадж, поскольку я уже стара. Есть у меня ученик, который понимает меня лучше прочих. И есть новый друг, который, как мне кажется, может стать моим учеником. Что из этого дороже всего?
Мальчик подумал и ответил:
- Твой ученик.
Когда все слова между Алимой паломником были сказаны - в тех словах было много удивительных совпадений, как и во многих встречах с паломниками, но это другая история - мальчик ушел. А Алима вошла во внутренние покои, где Нафига и Зухра занимались каллиграфией. Ее сердце разрывалось. Но она помнила: пророк Ибрагим, мир ему, занес руку с ножом над своим сыном, и рука его была тверда.
- Ты должна уйти. - Сказала она Нафиге. - Ты больше не ученица мне, я отрекаюсь от тебя. Тебя больше нет для меня. Ты вольна забрать отсюда все, что тебе нужно, но я не хочу больше тебя видеть. Уходи.
С этими словами Алима развернулась и вышла. Она старалась не слушать ни вопросов Нафиги, ни рыданий Зухры, умолявшей простить Нафигу, в чем бы та ни была виновата. А когда ушла она достаточно далеко, упала на землю и закричала:
- Господи! Я все делаю, как Ты велишь, и нет во мне сомнений. Но я так зла на Тебя! Я так зла - но не могу Тебя ни обнять, и поколотить. Разве это честно?!
Только когда Нафига покинула стены ханаки, Алима смогла вернуться туда. Она встретила еще многих паломников. Она устроила, наконец, судьбу Зухры. А потом села на ковер рядом с Рашидом и достала кости.
- Кто выиграет - тот и пойдет в малый хадж. - И сделала бросок.
Лишь на единицу выкинула она больше.
Тогда Алима бинт Идрис ад Дин аль Халеб накинула белую накидку в зеленых басмаллах - и среди них была одна краше всех. Та, которую не успела дорисовать Нафига. Вымыла руки, ноги и лицо. И вышла на дорогу, что вела в Иерусалим, в сопровождении своего верного друга.
Когда они подошли к повороту, за которым должна была скрыться ханака, Алима поняла, что должна сделать еще одно дело. Она упала на дорогу и молилась:
- Господи! - Говорила она. - Я была так зла на Тебя. Я так гневалась! Но я прощаю Тебя. И Ты меня прости.
С этими словами она поднялась и пошла вперед, с чистой душой и искренней любовью к Аллаху в сердце. Через несколько шагов Алиму аль Халеб и Рашида абу Бакра нагнали неизвестные люди и зарезали прямо посреди дороги.
Красная кровь напитала белую ткань, украшенную зелеными надписями похвалы Аллаху. А в дорожной сумке лежали красные четки - давний подарок Алиме от того, кто послал за ней своих верных мюридов-убийц.
После смерти: