Трепет. Дюжина мэйлов в ожидании любви.
Письмо 8: Чувство губ
Милый Кандид!
Какое наслаждение получать ваши письма. Вы создаете их, как волшебник, зачерпывая воздух и запросто воплощая из него материи столь же тонкие, атмосферные, но видимые, ощутимые - желанные. Этот редкий дар, увы, дается не каждому. Впрочем, почему же "увы"? Может быть, напротив, "к счастью", ведь сознавая свою исключительность - не во всем, но в столь важных вещах, мы можем выудить из воздуха частицу смысла, о котором многие могут говорить и лишь единицы действительно озабочены желанием его найти.
Зачем? Почему? Для кого? Все эти вопросы еще не кружат мне голову, потому что вынуждают то оглядываться назад, то без необходимости томиться о неведомом будущем. Нет, мой ангел, я готова наслаждаться в "сейчас", в котором важен лишь один вопрос: с кем?
Вы заинтересовали меня, не стану скрывать. Если вы коллекционер, то я оказалась легкой жертвой - той бабочкой, которая по своей воле села на вашу перчатку из итальянской замши; которая махнула переливчатыми крылышками, делая вид, что раздумывает, а не упорхнуть ли ей, однако на деле уже решившая, что лучше остаться - ведь замша так мягка, а рука под ней, может быть, столь привлекательна... Я трепещу. Да, это так. Это - трепет...
Нет, я не позволю вам целовать своей руки. Еще не позволю. Пока. Не потому, что вы ее не достойны, или, быть может, я забыла ее помыть моим любимым мылом "Довиль" с ароматом земляники. Дело в другом. Я сделаю небольшой, чуть заметный и, предназначенный лишь для вас, шажок назад, в тень, которая сделала бы очевиднее, что мы еще полу-знакомы, с тем, чтобы спасти нас от поспешных действий: они желаемы, сладостны и не раз описаны в порнографических романах любезного вам Маркиза, философия которого способна обжигать, но - на мой взгляд - еще чужда тому будуару, в который мы друг друга поместили. Бабочку, которая села вам на руку, не стоит опалять огнем. Сохраните мне крылья - мою уверенность в серьезности вашего интереса... Поверьте, бабочка не упорхнет, она останется с вами... Ей всего лишь хотелось бы узнать вас получше, ведь ей в сущности ведома лишь шероховатость вашей замшевой перчатки - образ, в который я суммирую ваш женатый статус, вашу газету, ваше знание живописи, вашу любовь к нюансам, выдающим истинного знатока, ваш склад ума, очевидно, гуманитарный, вашу рефлексию, в которой я нахожу для себя много общего, ваше умение быть ироничным лишь тогда, когда это действительно необходимо, ваш дар быть чутким, когда без этого не обойтись, ваше владение арго, какое вы явили в том месте, где мы познакомились и где мне неожиданно удалось вас заинтересовать... - я знаю о вас, как видно, не так мало. И все же я скорее угадываю вас, также, как вы угадываете меня, этого уже достаточно, чтобы пожелать друг друга, но еще слишком мало для поцелуя. Расскажите мне о себе. Возможно, уже этого будет довольно, чтобы полу-знакомство обернулось единением, полным и безоглядным...
У бабочки нежные крылья. Она осторожна, но всей душой желает, чтобы чудо было возможно. Если воздуху, взбитому трепетными крыльями или зачерпнутому умелой рукой, позволено сгущаться до тонкой материи чувств, то почему бы не быть и другому чуду.
Чувству губ, не осыпающих пыльцы.
Наслаждение.
Klevretka Mon-Amour
Милый Кандид!
Какое наслаждение получать ваши письма. Вы создаете их, как волшебник, зачерпывая воздух и запросто воплощая из него материи столь же тонкие, атмосферные, но видимые, ощутимые - желанные. Этот редкий дар, увы, дается не каждому. Впрочем, почему же "увы"? Может быть, напротив, "к счастью", ведь сознавая свою исключительность - не во всем, но в столь важных вещах, мы можем выудить из воздуха частицу смысла, о котором многие могут говорить и лишь единицы действительно озабочены желанием его найти.
Зачем? Почему? Для кого? Все эти вопросы еще не кружат мне голову, потому что вынуждают то оглядываться назад, то без необходимости томиться о неведомом будущем. Нет, мой ангел, я готова наслаждаться в "сейчас", в котором важен лишь один вопрос: с кем?
Вы заинтересовали меня, не стану скрывать. Если вы коллекционер, то я оказалась легкой жертвой - той бабочкой, которая по своей воле села на вашу перчатку из итальянской замши; которая махнула переливчатыми крылышками, делая вид, что раздумывает, а не упорхнуть ли ей, однако на деле уже решившая, что лучше остаться - ведь замша так мягка, а рука под ней, может быть, столь привлекательна... Я трепещу. Да, это так. Это - трепет...
Нет, я не позволю вам целовать своей руки. Еще не позволю. Пока. Не потому, что вы ее не достойны, или, быть может, я забыла ее помыть моим любимым мылом "Довиль" с ароматом земляники. Дело в другом. Я сделаю небольшой, чуть заметный и, предназначенный лишь для вас, шажок назад, в тень, которая сделала бы очевиднее, что мы еще полу-знакомы, с тем, чтобы спасти нас от поспешных действий: они желаемы, сладостны и не раз описаны в порнографических романах любезного вам Маркиза, философия которого способна обжигать, но - на мой взгляд - еще чужда тому будуару, в который мы друг друга поместили. Бабочку, которая села вам на руку, не стоит опалять огнем. Сохраните мне крылья - мою уверенность в серьезности вашего интереса... Поверьте, бабочка не упорхнет, она останется с вами... Ей всего лишь хотелось бы узнать вас получше, ведь ей в сущности ведома лишь шероховатость вашей замшевой перчатки - образ, в который я суммирую ваш женатый статус, вашу газету, ваше знание живописи, вашу любовь к нюансам, выдающим истинного знатока, ваш склад ума, очевидно, гуманитарный, вашу рефлексию, в которой я нахожу для себя много общего, ваше умение быть ироничным лишь тогда, когда это действительно необходимо, ваш дар быть чутким, когда без этого не обойтись, ваше владение арго, какое вы явили в том месте, где мы познакомились и где мне неожиданно удалось вас заинтересовать... - я знаю о вас, как видно, не так мало. И все же я скорее угадываю вас, также, как вы угадываете меня, этого уже достаточно, чтобы пожелать друг друга, но еще слишком мало для поцелуя. Расскажите мне о себе. Возможно, уже этого будет довольно, чтобы полу-знакомство обернулось единением, полным и безоглядным...
У бабочки нежные крылья. Она осторожна, но всей душой желает, чтобы чудо было возможно. Если воздуху, взбитому трепетными крыльями или зачерпнутому умелой рукой, позволено сгущаться до тонкой материи чувств, то почему бы не быть и другому чуду.
Чувству губ, не осыпающих пыльцы.
Наслаждение.
Klevretka Mon-Amour