Истории о превратностях судьбы
Poggii Braciolini Flortentini (Подджо Брачолини)
Historiae de varietate fortunae (Истории о превратностях судьбы)
Libri quatuor.
Lutetiae Parisiorum (Париж)
M.DCC.XXIII.
184
Liber quartus
Книга четвёртая
Haud ab re futurum esse arbitror, si ab instituto scribendi cursu paulum divertens, eum libro huic finem imposuero, qui sit a fortunae acerbitate ad mitiorem quondam sortem, jucundamque rerum varietatem legentium animos traducturus. Quamvis & in hoc quoque vim fortunae haud parvam licet conspicere, quae hominem ab extremis orbis finibus per tota maria ac terras quinque & viginti annos jactatum, sospitem in Italiam reducem fecerit. Multa tum a veteribus scriptoribus, tum communi fama de Indis feruntur, quorum certa cognitio ad nos perlata arguit quaedam ex eis, fabulis quam vero esse similiora. Nicolaus quidam Venetus, qui ad intima Indiae penetravit, ad Eugenium Pontificem (is tum secundo Florentiae erat) accessit veniae impetrandae gratia, quoniam, cum ab Indis rediens ad Aegypti fines mari rubro pervenisset, fidem abnegare, neque suo tantum, quantum uxoris, liberorumque, quos secum advexerat, mortis metu, coactus est. Huns ego audiendi cupidus (multa enim ab eo jam dicta praesenseram cognitione digna) & in doctissimorum virorum coetu, & domi meae percunctatus sum diligenter plurima, quae operae pretium visum est, ut memoriae & literis traderentur. Nam de itinere ad tam remotas gentes, de Indorum situ, ac moribus variis, praeterea animantibus atque arboribus, tum de aromatibus, quo in loco quaeque nascantur, scite graviterque disseruit; ut non fingere, sed vera referre appareret. Eo usque autem profectus est, quo ne apud priscos quidem unum aliquem adiisse legimus. Nam & Gangem transiit, & ultra Tabrobanem (a) insulam longissime adiit, quo duobus exceptis, altero Magni Alexandri classis praefecto, altero Romano cive, qui, Tiberii Claudii Caesaris tempore, tempestatibus eo delati sunt, neminem e nostris accessisse, quod literis constet, compertum est. Is adolescens ab Damasco Syriae, ubi mercaturae gratia erat, percepta prius Arabum lingua, in coetu mercatorum, (hi sexcenti erant, quam vulgo Caroanam dicunt) cum suis mercimoniis per Arabiae Petraeae deserta loca, inde per Chaldaeam ad Euphratem pervenit.
Полагаю, что будет небесполезным, если, отступя немного от установленного хода изложения, снабжу эту книгу таким окончанием, которое приведёт души читателей от картин горестной участи к показу более благоприятных жизненных обстоятельств и перемен в судьбе. Хотя и в этом также можно увидеть немалую силу рока, который, бросая человека от крайних пределов мира по всем морям и сушам в течение двадцати пяти лет, живым и невредимым вернул в Италию. Дошедшее до нас некое сообщение утверждает, что можно полагать правдоподобным кое-что из многого, высказываемого древними писателями и передаваемого молвой о жителях Индии. Некто Николай, родом венецианец, проникший в самую глубь Индии, прибыл к Папе Римскому Евгению (который тогда во второй раз пребывал во Флоренции), чтобы добиться прощения, ибо он [Николай], когда возвращался из Индии и достиг границ Египта по Красному морю, был вынужден под страхом смерти отречься от своей веры вместе с женой и детьми, которых вёз с собой. Желая выслушать его (ибо многое из того, что он должен был сообщить, я предполагал познавательным), я расспрашивал его и в собрании учёнейших мужей, и у себя дома, чтобы тщательно запомнить и записать многое, что казалось стоящим. Ибо он со знанием дела и серьёзно рассуждал о пути к столь удалённым народам, о местах, где живут индийцы, о различных нравах, а также о животных и деревьях, о пряностях и местах их произрастания, так что было ясно видно, что он не выдумывает, а говорит правду. Он ведь добрался до таких мест, до которых не дошёл никто из тех, о ком мы читаем у древних. Ибо он и через Ганг переехал, и даже до дальнего острова Тапробана [прим. Ныне называется остров Цейлон. См. Plin. Lib. 6, cap. 22 и сочинения географов] доплыл, куда, как точно известно, никто из наших не добирался (как мы знаем из литературы), за исключением двух человек: один командующий флотом Александра Великого, а другой римский гражданин, живший во времена цезаря Тиберия Клавдия, которые были отнесены туда бурей. Этот человек [Николай], будучи ещё юношей, дошёл до Евфрата через Халдею по пустынным краям Каменистой Аравии со своими товарами из Дамаска в Сирии, куда прибыл в торговых целях, изучив прежде арабский язык, вместе с другими купцами (которых было шестьсот и составивших вместе то, что называется в народе караван).
186
Profectus hinc est, procul a mari milliaribus trecentis, ad civitatem ingentem nomine Bizenegaliam (nota: vulgo Biznagar) ambitu milliarium sexaginta, circa praeruptos montes sitam. Convalles, obducto ad montes muro, claudunt ab ea parte urbem: ita ejus circuitus ingentior. In ea censentur hominum, qui arma ferre possunt, millia nonaginta. Capiunt ejus orae incolae quot uxores libet, & hae cum viris comburuntur. Rex eorum longe alios antecellit: his ad duodecim millia uxorum capit, quarum quatuor milia pedibus Regem, quocumque ierit, sequuntur, coquinae ejus ministerio intentae, totidem equis ornatiori cultu feruntur; reliquae portantur lecticis, ex quibus ad duo vel tria millia eliguntur, eo pacto in matrimonium sumptae, ut in domini rogum defuncti se sponte urendas conjiciant; iisque maximus habetur honos. Urbs Pelagonda (nota: vulgo Pelagonga; lat.Perincari, urbs Indiae citerioris) sub eodem Rege admodum nobilis decem millibus passuum circuitu distat a Bizenegalia, itinere dierum octo, a qua rursus se diebus viginti terrestri via contulit ad urbem, portumque maritimum nomine Pudifetaniam; (?) inque eo itinere duas Odeschiriam Cenderghiriamque reliquit urbes, in quibus rubei sandali [Vide notam] nascuntur. Malpuria [] deinde, maritima civitas in secundo sinu ultra Indum sita, Nicolaum excepit. Hic corpus (d) sancti Thomae honorifice sepultum in amplissima ornatissimaque Basilica colitur ab haereticis. Hi Nestoritae (e) appellantur, qui ad mille hominum in ea urbe habitant: hi per omnem Indiam tanquam Judaei inter nos sunt dispersi. Provincia omnis Malabaria appellata. Ultra eam urbs est Cahila, (f) qui
f) vulgo Cael.
Отсюда он отправился на расстояние 300 римских миль [1 миля = 1,48 км] от моря к огромному городу под названием Бизенегалия (примечание: туземное название Бизнагар), имеющему в окружности 60 миль и расположенному вблизи крутых гор. С этой стороны город прикрыт долинами, в которых построена доведённая до самых гор стена. От этого окружность города увеличивается. Людей, способных носить оружие, насчитывается в городе 90 тысяч. Жители этого берега берут в жёны сколько угодно женщин, которых сжигают вместе с ними. В этом отношении их царь намного превосходит других: он берёт до 12 тысяч жён, из которых 4 тысячи пешком следуют за царём, куда бы он не направился. Кухарки, готовые его обслуживать, едут на таком же количестве лошадей в роскошном убранстве. Остальные перемещаются в носилках, причём из их числа [то есть из числа женщин] отбираются две или три тысячи для брака с ним на таких условиях, что по смерти мужа они добровольно должны броситься на костёр для сжигания вместе с ним. Считается, что тем самым они достигают наивысшего почёта. Город Пелагонда (по-туземному Пелагонга, по-латыни Перинкари, - город ближней Индии), весьма славный, окружностью десять миль, находится от Бизенегалии в восьми днях пути, от которого он вернулся назад посуху за 20 дней к городу и морскому порту Пудифетания (?). По дороге оставил за собой два города - Одесгирия и Цендергирия, в которых родится сандаловое дерево красного цвета. Затем Николая приняла Мальпурия (Малипур), приморский город во втором заливе после реки Инд. Здесь еретики почитают тело Св.Фомы, с почётом погребённое в обширной и богато украшенной базилике. Они называются несторианами, каковых в этом городе живёт до тысячи человек. Они рассеяны по всей Индии, как у нас евреи.
Nota translatoris: Sandel, Lignum Indicum infectoribus in usu, vulgo Sandal. (Hic crescit lignum… rubrum, quod Sandel nominamus.) Сандель, индийская древесина, применяемая красильщиками, на туземном языке сандал.
Historiae de varietate fortunae (Истории о превратностях судьбы)
Libri quatuor.
Lutetiae Parisiorum (Париж)
M.DCC.XXIII.
184
Liber quartus
Книга четвёртая
Haud ab re futurum esse arbitror, si ab instituto scribendi cursu paulum divertens, eum libro huic finem imposuero, qui sit a fortunae acerbitate ad mitiorem quondam sortem, jucundamque rerum varietatem legentium animos traducturus. Quamvis & in hoc quoque vim fortunae haud parvam licet conspicere, quae hominem ab extremis orbis finibus per tota maria ac terras quinque & viginti annos jactatum, sospitem in Italiam reducem fecerit. Multa tum a veteribus scriptoribus, tum communi fama de Indis feruntur, quorum certa cognitio ad nos perlata arguit quaedam ex eis, fabulis quam vero esse similiora. Nicolaus quidam Venetus, qui ad intima Indiae penetravit, ad Eugenium Pontificem (is tum secundo Florentiae erat) accessit veniae impetrandae gratia, quoniam, cum ab Indis rediens ad Aegypti fines mari rubro pervenisset, fidem abnegare, neque suo tantum, quantum uxoris, liberorumque, quos secum advexerat, mortis metu, coactus est. Huns ego audiendi cupidus (multa enim ab eo jam dicta praesenseram cognitione digna) & in doctissimorum virorum coetu, & domi meae percunctatus sum diligenter plurima, quae operae pretium visum est, ut memoriae & literis traderentur. Nam de itinere ad tam remotas gentes, de Indorum situ, ac moribus variis, praeterea animantibus atque arboribus, tum de aromatibus, quo in loco quaeque nascantur, scite graviterque disseruit; ut non fingere, sed vera referre appareret. Eo usque autem profectus est, quo ne apud priscos quidem unum aliquem adiisse legimus. Nam & Gangem transiit, & ultra Tabrobanem (a) insulam longissime adiit, quo duobus exceptis, altero Magni Alexandri classis praefecto, altero Romano cive, qui, Tiberii Claudii Caesaris tempore, tempestatibus eo delati sunt, neminem e nostris accessisse, quod literis constet, compertum est. Is adolescens ab Damasco Syriae, ubi mercaturae gratia erat, percepta prius Arabum lingua, in coetu mercatorum, (hi sexcenti erant, quam vulgo Caroanam dicunt) cum suis mercimoniis per Arabiae Petraeae deserta loca, inde per Chaldaeam ad Euphratem pervenit.
Полагаю, что будет небесполезным, если, отступя немного от установленного хода изложения, снабжу эту книгу таким окончанием, которое приведёт души читателей от картин горестной участи к показу более благоприятных жизненных обстоятельств и перемен в судьбе. Хотя и в этом также можно увидеть немалую силу рока, который, бросая человека от крайних пределов мира по всем морям и сушам в течение двадцати пяти лет, живым и невредимым вернул в Италию. Дошедшее до нас некое сообщение утверждает, что можно полагать правдоподобным кое-что из многого, высказываемого древними писателями и передаваемого молвой о жителях Индии. Некто Николай, родом венецианец, проникший в самую глубь Индии, прибыл к Папе Римскому Евгению (который тогда во второй раз пребывал во Флоренции), чтобы добиться прощения, ибо он [Николай], когда возвращался из Индии и достиг границ Египта по Красному морю, был вынужден под страхом смерти отречься от своей веры вместе с женой и детьми, которых вёз с собой. Желая выслушать его (ибо многое из того, что он должен был сообщить, я предполагал познавательным), я расспрашивал его и в собрании учёнейших мужей, и у себя дома, чтобы тщательно запомнить и записать многое, что казалось стоящим. Ибо он со знанием дела и серьёзно рассуждал о пути к столь удалённым народам, о местах, где живут индийцы, о различных нравах, а также о животных и деревьях, о пряностях и местах их произрастания, так что было ясно видно, что он не выдумывает, а говорит правду. Он ведь добрался до таких мест, до которых не дошёл никто из тех, о ком мы читаем у древних. Ибо он и через Ганг переехал, и даже до дальнего острова Тапробана [прим. Ныне называется остров Цейлон. См. Plin. Lib. 6, cap. 22 и сочинения географов] доплыл, куда, как точно известно, никто из наших не добирался (как мы знаем из литературы), за исключением двух человек: один командующий флотом Александра Великого, а другой римский гражданин, живший во времена цезаря Тиберия Клавдия, которые были отнесены туда бурей. Этот человек [Николай], будучи ещё юношей, дошёл до Евфрата через Халдею по пустынным краям Каменистой Аравии со своими товарами из Дамаска в Сирии, куда прибыл в торговых целях, изучив прежде арабский язык, вместе с другими купцами (которых было шестьсот и составивших вместе то, что называется в народе караван).
186
Profectus hinc est, procul a mari milliaribus trecentis, ad civitatem ingentem nomine Bizenegaliam (nota: vulgo Biznagar) ambitu milliarium sexaginta, circa praeruptos montes sitam. Convalles, obducto ad montes muro, claudunt ab ea parte urbem: ita ejus circuitus ingentior. In ea censentur hominum, qui arma ferre possunt, millia nonaginta. Capiunt ejus orae incolae quot uxores libet, & hae cum viris comburuntur. Rex eorum longe alios antecellit: his ad duodecim millia uxorum capit, quarum quatuor milia pedibus Regem, quocumque ierit, sequuntur, coquinae ejus ministerio intentae, totidem equis ornatiori cultu feruntur; reliquae portantur lecticis, ex quibus ad duo vel tria millia eliguntur, eo pacto in matrimonium sumptae, ut in domini rogum defuncti se sponte urendas conjiciant; iisque maximus habetur honos. Urbs Pelagonda (nota: vulgo Pelagonga; lat.Perincari, urbs Indiae citerioris) sub eodem Rege admodum nobilis decem millibus passuum circuitu distat a Bizenegalia, itinere dierum octo, a qua rursus se diebus viginti terrestri via contulit ad urbem, portumque maritimum nomine Pudifetaniam; (?) inque eo itinere duas Odeschiriam Cenderghiriamque reliquit urbes, in quibus rubei sandali [Vide notam] nascuntur. Malpuria [] deinde, maritima civitas in secundo sinu ultra Indum sita, Nicolaum excepit. Hic corpus (d) sancti Thomae honorifice sepultum in amplissima ornatissimaque Basilica colitur ab haereticis. Hi Nestoritae (e) appellantur, qui ad mille hominum in ea urbe habitant: hi per omnem Indiam tanquam Judaei inter nos sunt dispersi. Provincia omnis Malabaria appellata. Ultra eam urbs est Cahila, (f) qui
f) vulgo Cael.
Отсюда он отправился на расстояние 300 римских миль [1 миля = 1,48 км] от моря к огромному городу под названием Бизенегалия (примечание: туземное название Бизнагар), имеющему в окружности 60 миль и расположенному вблизи крутых гор. С этой стороны город прикрыт долинами, в которых построена доведённая до самых гор стена. От этого окружность города увеличивается. Людей, способных носить оружие, насчитывается в городе 90 тысяч. Жители этого берега берут в жёны сколько угодно женщин, которых сжигают вместе с ними. В этом отношении их царь намного превосходит других: он берёт до 12 тысяч жён, из которых 4 тысячи пешком следуют за царём, куда бы он не направился. Кухарки, готовые его обслуживать, едут на таком же количестве лошадей в роскошном убранстве. Остальные перемещаются в носилках, причём из их числа [то есть из числа женщин] отбираются две или три тысячи для брака с ним на таких условиях, что по смерти мужа они добровольно должны броситься на костёр для сжигания вместе с ним. Считается, что тем самым они достигают наивысшего почёта. Город Пелагонда (по-туземному Пелагонга, по-латыни Перинкари, - город ближней Индии), весьма славный, окружностью десять миль, находится от Бизенегалии в восьми днях пути, от которого он вернулся назад посуху за 20 дней к городу и морскому порту Пудифетания (?). По дороге оставил за собой два города - Одесгирия и Цендергирия, в которых родится сандаловое дерево красного цвета. Затем Николая приняла Мальпурия (Малипур), приморский город во втором заливе после реки Инд. Здесь еретики почитают тело Св.Фомы, с почётом погребённое в обширной и богато украшенной базилике. Они называются несторианами, каковых в этом городе живёт до тысячи человек. Они рассеяны по всей Индии, как у нас евреи.
Nota translatoris: Sandel, Lignum Indicum infectoribus in usu, vulgo Sandal. (Hic crescit lignum… rubrum, quod Sandel nominamus.) Сандель, индийская древесина, применяемая красильщиками, на туземном языке сандал.