A northern summer
A northern summer,
or travels round the Baltic, through Denmark, Sweden, Russia, Prussia, and part of Germany. in the year 1804.
JOHN CARR, ESQ.
author of the stranger in France,
London:
printed for Richard Phillips,
no. 6, Bridge street, Blackfriars.
By T. Gillet, Salisbury-square.
1805.
(Финляндия)
Наконец мы остановились перед домом, который, по словам нашего проводника, насколько мы его поняли, был единственной гостиницей в городе. Здесь мы не нашли ни одной живой души. Напрасно пытаясь достучаться в дверь в течение некоторого времени, я заглянул в переднюю комнату и увидел зрелище вполне в русском духе, но для меня совершенно новое; это была группа из девяти или десяти мужчин и женщин, лежащих все вместе одетыми на полу, подобно свиньям. Офицер, проходивший мимо, сообщил нам, что это частный дом и что гостиница, по-русски именуемая kabac, находилась по соседству; но этот дом был заперт и пуст, а хозяин удалился наслаждаться морским воздухом на несколько дней. Это обстоятельство явно демонстрировало одно из двух: или эта часть России не очень часто посещается путешественниками, или, как я часто наблюдал, владелец гостиницы, каким бы он ни был бедным, очень равнодушен к тому, предоставит ли он им какое-либо пристанище.
Русские всегда считают рублями. В настоящее время рубль стоит около двух шиллингов и восьми пенсов.
Я изумился тому, какими торжественными и вежливыми поклонами русские даже самого низкого звания приветствуют друг друга. Их бы одеть в изящную одежду и научить лёгкой и упругой походке, и тогда их можно было бы принять за обитателей Итальянских бульваров в Париже… Мужчины внешним видом и кряжистостью напоминают древесный ствол, а женщины на удивление безобразны. Носы у всех женщин крупные и искривлённые (twisted), а платье последних, в отличие от того, что носят представительницы этого пола в других регионах, отличается только своей нечистотой и истрепанностью.
В воскресенье я посетил православную церковь (the Greek church). Это изящное деревянное здание, выкрашенное в светло-желтый и белый цвет, с медными крышей и куполом, выкрашенными в зелёный цвет. Она производит очень лёгкое и приятное впечатление. Каждый русский, прежде чем взойти по ступенькам, ведущим к дверям, поднимает взор к небольшому изображению Девы Марии (the Virgin), прикреплённому к карнизу, и, сняв головной убор, склоняет тело и крестится большим и указательным пальцами… Картина представляла брюнетку с коричневато-красным лицом и не имела ничего общего ни с одним представителем Святого Семейства на картине Ван Дейка.
В православной церкви запрещены картины, музыкальные инструменты и сиденья. Даже у императора и императрицы нет привилегий. Ни мягких подушек, ни скамеек со спинкой для дремоты украдкой. Войдя в церковь, люди ещё раз крестились и кланялись, и затем деловито спешили к служителю, облачённому в богатые одежды. Они давали ему мелкие монетки, а взамен получали маленькую восковую свечку, которую они зажигали от лампы и ставили в канделябр перед изображением святого, которого они выделяли среди множества святых, занесённых в православный календарь (amongst the legions enrolled in the Greek calendar). Некоторые могли гордиться явным предпочтением, в то время как перед другими не было даже одной свечки. В нефе церкви находились наклонённые застеклённые планшеты с миниатюрами некоторых из этих освященных персонажей, украшенные козырьками из золота, серебра и меди, напоминающие коллекции медалей. Завеса, или ширма, состоящая из складных дверей и расположенная в глубине алтаря, к которому вели ступеньки, была сильно позолочена и украшена фигурами святых обоего пола в полный рост, в хорошем исполнении. На одной из частей богослужения эти складные двери раскрываются и позволяют увидеть священника, которого называют Папой (called a Papa), в святыне, или ризнице, куда запрещён вход хорошеньким женщинам по причинам, которые был бы рад узнать какой-нибудь любовник без опыта путешествий и раскрытие которые я предоставляю дамам. Священник всегда надевает облачение в этом месте, поскольку среди привилегий епископа есть привилегия облачаться в церкви. Одеяние священника выполнено из дорогого шелка с богатыми золотыми кружевами. Священник, казалось, был в самой лучшей поре жизни и имел совершенно евангельское кроткое выражение лица, никогда мною прежде не виданное, несколько напоминая лучшие портреты нашего Карла Первого. Его очень длинная золотисто-каштановая борода грациозно ниспадала на одежду, заостряясь на конце. В свете косых лучей света он представлял прекрасную модель для художника. Он зачитал ритуал низким голосом. При этом присутствующие крестились, а один человек рядом со мной в длинном и, очевидно, предназначенном для покаяния платье из мешковины то и дело касался головой пола. Прихожане пели речитативом и своим множеством голосов производили прекрасный эффект.
or travels round the Baltic, through Denmark, Sweden, Russia, Prussia, and part of Germany. in the year 1804.
JOHN CARR, ESQ.
author of the stranger in France,
London:
printed for Richard Phillips,
no. 6, Bridge street, Blackfriars.
By T. Gillet, Salisbury-square.
1805.
(Финляндия)
Наконец мы остановились перед домом, который, по словам нашего проводника, насколько мы его поняли, был единственной гостиницей в городе. Здесь мы не нашли ни одной живой души. Напрасно пытаясь достучаться в дверь в течение некоторого времени, я заглянул в переднюю комнату и увидел зрелище вполне в русском духе, но для меня совершенно новое; это была группа из девяти или десяти мужчин и женщин, лежащих все вместе одетыми на полу, подобно свиньям. Офицер, проходивший мимо, сообщил нам, что это частный дом и что гостиница, по-русски именуемая kabac, находилась по соседству; но этот дом был заперт и пуст, а хозяин удалился наслаждаться морским воздухом на несколько дней. Это обстоятельство явно демонстрировало одно из двух: или эта часть России не очень часто посещается путешественниками, или, как я часто наблюдал, владелец гостиницы, каким бы он ни был бедным, очень равнодушен к тому, предоставит ли он им какое-либо пристанище.
Русские всегда считают рублями. В настоящее время рубль стоит около двух шиллингов и восьми пенсов.
Я изумился тому, какими торжественными и вежливыми поклонами русские даже самого низкого звания приветствуют друг друга. Их бы одеть в изящную одежду и научить лёгкой и упругой походке, и тогда их можно было бы принять за обитателей Итальянских бульваров в Париже… Мужчины внешним видом и кряжистостью напоминают древесный ствол, а женщины на удивление безобразны. Носы у всех женщин крупные и искривлённые (twisted), а платье последних, в отличие от того, что носят представительницы этого пола в других регионах, отличается только своей нечистотой и истрепанностью.
В воскресенье я посетил православную церковь (the Greek church). Это изящное деревянное здание, выкрашенное в светло-желтый и белый цвет, с медными крышей и куполом, выкрашенными в зелёный цвет. Она производит очень лёгкое и приятное впечатление. Каждый русский, прежде чем взойти по ступенькам, ведущим к дверям, поднимает взор к небольшому изображению Девы Марии (the Virgin), прикреплённому к карнизу, и, сняв головной убор, склоняет тело и крестится большим и указательным пальцами… Картина представляла брюнетку с коричневато-красным лицом и не имела ничего общего ни с одним представителем Святого Семейства на картине Ван Дейка.
В православной церкви запрещены картины, музыкальные инструменты и сиденья. Даже у императора и императрицы нет привилегий. Ни мягких подушек, ни скамеек со спинкой для дремоты украдкой. Войдя в церковь, люди ещё раз крестились и кланялись, и затем деловито спешили к служителю, облачённому в богатые одежды. Они давали ему мелкие монетки, а взамен получали маленькую восковую свечку, которую они зажигали от лампы и ставили в канделябр перед изображением святого, которого они выделяли среди множества святых, занесённых в православный календарь (amongst the legions enrolled in the Greek calendar). Некоторые могли гордиться явным предпочтением, в то время как перед другими не было даже одной свечки. В нефе церкви находились наклонённые застеклённые планшеты с миниатюрами некоторых из этих освященных персонажей, украшенные козырьками из золота, серебра и меди, напоминающие коллекции медалей. Завеса, или ширма, состоящая из складных дверей и расположенная в глубине алтаря, к которому вели ступеньки, была сильно позолочена и украшена фигурами святых обоего пола в полный рост, в хорошем исполнении. На одной из частей богослужения эти складные двери раскрываются и позволяют увидеть священника, которого называют Папой (called a Papa), в святыне, или ризнице, куда запрещён вход хорошеньким женщинам по причинам, которые был бы рад узнать какой-нибудь любовник без опыта путешествий и раскрытие которые я предоставляю дамам. Священник всегда надевает облачение в этом месте, поскольку среди привилегий епископа есть привилегия облачаться в церкви. Одеяние священника выполнено из дорогого шелка с богатыми золотыми кружевами. Священник, казалось, был в самой лучшей поре жизни и имел совершенно евангельское кроткое выражение лица, никогда мною прежде не виданное, несколько напоминая лучшие портреты нашего Карла Первого. Его очень длинная золотисто-каштановая борода грациозно ниспадала на одежду, заостряясь на конце. В свете косых лучей света он представлял прекрасную модель для художника. Он зачитал ритуал низким голосом. При этом присутствующие крестились, а один человек рядом со мной в длинном и, очевидно, предназначенном для покаяния платье из мешковины то и дело касался головой пола. Прихожане пели речитативом и своим множеством голосов производили прекрасный эффект.