Do not disturb
Иллюстрация афоризма «от любви до ненависти один шаг».
Это случилось в мою бытность студентом одного вуза (догадайтесь, какого). Основное внимание студенты уделяли только английскому языку. Остальные предметы были по боку. Особую неприязнь вызывали т.н. общественно-политические предметы, то есть история партии, марксистско-ленинская философия, политэкономия, научный коммунизм. К счастью, сами преподаватели тоже не были фанатами своих наук, поэтому с ними удавалось договориться. Например, одному экзаменатору скидывались на французский коньяк, он милостиво его принимал и ставил желающим хор. или уд. Никому не ставил отл. во избежание подозрений. Другой через старосту сообщал, что все согласные на «тройку» сдают зачетки и получают эту отметку без сдачи экзамена. Если же находились претенденты на четверку или пятерку, то они пусть тянут билет и отвечают по нему. Как ни странно, почти в каждой группе находились один или два чудика, согласные на пытку экзаменом. Зачем им это было нужно, осталось загадкой. Стипендии нам не полагалось, так что на повышенную им нечего было рассчитывать. Таким образом, почти все выпускники были в полном неведении относительно содержания этих наук.
Труднее дело обстояло с английским языком. Здесь и студенты, и преподаватели (в то время не называли их преподами) старались изо всех сил. Однако помимо объективной стороны многое было субъективным, то есть зависело от отношений между двумя лагерями. Если преподаватель почему-то невзлюбит студента, последнему приходилось худо. У меня такие проблемы возникли с проректором, дамой высокомерной и злопамятной. К сожалению, за давностью лет не помню все подробности наших отношений. Один случай всё-таки врезался в память. Дама активно писала и публиковала учебники английского языка. Однажды пришла на занятие с рукописью очередного труда и пустила по рукам, чтобы студенты прочли и высказали своё мнение. Девочки поняли задание как требование от них похвалы. Стали превозносить до небес. Когда очередь дошла до меня, я сразу же обратил внимание автора на ошибки, опечатки и неточности на первой же странице. Дама попросила меня об одолжении, а именно, пойти в свободную аудиторию и внимательно прочитать рукопись, внося поправки и замечания. За время занятия всё прочитать не удалось. Мне было велено взять рукопись с собой, вычитать на досуге и потом привезти к автору домой.
Когда я привез готовую работу к даме домой, она встретила меня в легкомысленном неглиже. Предложила кофе и провела в комнату, оказавшуюся спальней. Снаружи на ручке двери висела табличка с надписью Do not disturb. Заметив мой взгляд, объяснила, что позаимствовала табличку из гостиницы, когда была в зарубежной командировке.
До обсуждения рукописи дело так и не дошло.
После этого визита я совсем перестал посещать занятия. Преподавательница практики устной и письменной речи (фактически как бы классный руководитель) звонила мне и уговаривала не забывать родной вуз, стращая провалом на экзамене. Я отвечал, что справлюсь. До самой сессии ни разу не заглянул в стены института.
Это случилось в мою бытность студентом одного вуза (догадайтесь, какого). Основное внимание студенты уделяли только английскому языку. Остальные предметы были по боку. Особую неприязнь вызывали т.н. общественно-политические предметы, то есть история партии, марксистско-ленинская философия, политэкономия, научный коммунизм. К счастью, сами преподаватели тоже не были фанатами своих наук, поэтому с ними удавалось договориться. Например, одному экзаменатору скидывались на французский коньяк, он милостиво его принимал и ставил желающим хор. или уд. Никому не ставил отл. во избежание подозрений. Другой через старосту сообщал, что все согласные на «тройку» сдают зачетки и получают эту отметку без сдачи экзамена. Если же находились претенденты на четверку или пятерку, то они пусть тянут билет и отвечают по нему. Как ни странно, почти в каждой группе находились один или два чудика, согласные на пытку экзаменом. Зачем им это было нужно, осталось загадкой. Стипендии нам не полагалось, так что на повышенную им нечего было рассчитывать. Таким образом, почти все выпускники были в полном неведении относительно содержания этих наук.
Труднее дело обстояло с английским языком. Здесь и студенты, и преподаватели (в то время не называли их преподами) старались изо всех сил. Однако помимо объективной стороны многое было субъективным, то есть зависело от отношений между двумя лагерями. Если преподаватель почему-то невзлюбит студента, последнему приходилось худо. У меня такие проблемы возникли с проректором, дамой высокомерной и злопамятной. К сожалению, за давностью лет не помню все подробности наших отношений. Один случай всё-таки врезался в память. Дама активно писала и публиковала учебники английского языка. Однажды пришла на занятие с рукописью очередного труда и пустила по рукам, чтобы студенты прочли и высказали своё мнение. Девочки поняли задание как требование от них похвалы. Стали превозносить до небес. Когда очередь дошла до меня, я сразу же обратил внимание автора на ошибки, опечатки и неточности на первой же странице. Дама попросила меня об одолжении, а именно, пойти в свободную аудиторию и внимательно прочитать рукопись, внося поправки и замечания. За время занятия всё прочитать не удалось. Мне было велено взять рукопись с собой, вычитать на досуге и потом привезти к автору домой.
Когда я привез готовую работу к даме домой, она встретила меня в легкомысленном неглиже. Предложила кофе и провела в комнату, оказавшуюся спальней. Снаружи на ручке двери висела табличка с надписью Do not disturb. Заметив мой взгляд, объяснила, что позаимствовала табличку из гостиницы, когда была в зарубежной командировке.
До обсуждения рукописи дело так и не дошло.
После этого визита я совсем перестал посещать занятия. Преподавательница практики устной и письменной речи (фактически как бы классный руководитель) звонила мне и уговаривала не забывать родной вуз, стращая провалом на экзамене. Я отвечал, что справлюсь. До самой сессии ни разу не заглянул в стены института.