Два кота
Йоханн Бухгольц (1881-1940) Johannes Buchholtz
(Дания)
Два кота
Луна быстро неслась за облаками. Кот и кошка столкнулись как раз перед кустом крыжовника.
- Ах! - воскликнула киска черного цвета с белыми лапками. Ее звали Мийс.
- Ты меня испугалась? - ласково спросил кот. - Для этого нет никаких оснований.
Это был рыжий кот по имени Монс.
- Ну да, я о чем-то задумалась на ходу и вдруг передо мной возникло что-то рыжее. Я подумала, что это куст крыжовника загорелся.
Монс гордо мяукнул.
- Говорят, что в темноте все кошки серы. Глупости! Кстати, а как ты находишь мою рыжую окраску?
И он, как манекенщик, обошел раза два вокруг Мийс.
- Великолепно. Это действительно чудесный цвет. А моя матушка однажды решила, что я должна быть черного цвета.
- Ну, это тоже красиво для девушки. И потом… Какое личико и какая фигурка!
- Ах, я не думаю, что моя фигура чем-то лучше, чем у других. Вот что у меня особенное, так это хвост, говорит моя матушка.
- Неужели ты думаешь, что я этого не заметил? Да, Мийс, твой хвост мне понравился.
- Ну, мне пора идти, - сказала Мийс и бросила на Монса нежный взгляд.
- А тебе куда?
- Ах, да так особенно никуда не надо...
- Можно пройтись с тобой?
- Нет, не стоит себя затруднять.
- Может быть, у тебя свидание?
- У меня? С кем бы это у меня может быть свидание?
- Ну, например, с Янусом.
- С Янусом? Но я с ним едва знакома. Просто здороваюсь с ним при встрече.
- Кто-то мне рассказывал, что он от тебя без ума. Но я надеюсь, что ты не поддашься на его дурацкие шуточки. Он плохой кот, это сразу видно. У него один глаз зеленый, а другой красный.
- А кто говорит, что он влюблен в меня?
Монс покачал головой с загадочным видом. Он бежал рядом с Мийс по садовой тропинке мимо тачек и поломанных цветочных горшков. Около букового дерева они свернули к кусту малины.
- Кто мне это сказал? Ах, слухом земля полнится. Но, возможно, сам Янус решил, что это очень забавно - распускать о самом себе такие слухи. У него на уме одни хитрости, как у лисы. Да это старый негодяй! Я думаю, что ему лет сто. И при том еще он имеет наглость разгуливать в шкуре, протертой до самой кожи. Ему бы надо отдать ее перелицевать. Но я тебе должен сказать, что если он и в самом деле положил на тебя глаз, то…
- Но ты же не убьешь его?
- А! У кота ведь девять жизней. Ну, может быть, штук восемь я у него и отниму.
- Да, Монс, ты силач! - восхищенно произнесла Мийс.
- Отец говорит, что я вполне смог бы пойти работать тигром в зоопарке, будь у меня пара черных полос на боках, - заявил Монс и согнул лапу, чтобы показать свой бицепс.
- Тсс... - прошептала вдруг Мийс. - Там кто-то идет.
И она немного отпрыгнула от Монса.
Это был Янус. Действительно, он был стар. Но для своих лет он сохранил хорошую форму. Его шерсть блестела, а на затылке просвечивали пролысины.
- Добрый вечер! - сказал он. У них было принято здороваться друг с другом.
- Салют! - ответила Мийс, желавшая показать, что она тоже знает модные словечки. У Монса же не было настроения отвечать на приветствие.
Янус обошел вокруг Монса и Мийс. Его глаза блестели, как автомобильные фары. Он протиснулся между ними и остановился, как припарковавшийся автомобиль.
- Понюхай-ка мои усы! - обратился он к Мийс.
- Как чудно!.. Пахнет мышами!
- А теперь понюхай мою бороду! - продолжал он, повернув голову так, чтобы были видны свеженакрахмаленные волосы на шее.
Мийс вдохнула воздух.
- Ах! - восторженно сказала она. И, не успев подумать о том, что она делает, вытянула язычок и слизнула пару капелек, свисавших с бороды Януса. Она сконфуженно засмеялась, произнеся в свое оправдание:
- Я ужасно люблю сливки, а нам их дома никогда не дают. Только иногда в раковине бывает немного пролито.
- В раковине! - усмехнулся Янус, задрав нос. - А я вот сегодня угощаю. Сначала возьмем мышку - другую, а потом полакаем немного сливок из блюдечка. Идет?
- Ах, как ты щедр! Но ты действительно уверен, что нам удастся поймать мышек?
- Поймать? Да мне стоит только их позвать, и они сами придут. Они охотно позволяют мне себя поедать. А что касается сливок, то это только вопрос дружбы с одной женщиной из трактира «Морская звезда». Если сударь также желает отправиться вместе с нами, то я буду сердечно рад.
Монс что-то проворчал, что могло быть сочтено и за согласие, и за отказ. Во всяком случае, он лениво побежал по тропинке, которая вела по направлению к «Морской звезде». В одно мгновение Янус поймал несколько мышек, и стоило ему только произнести «Мяу!», как появилась женщина с блюдечком сливок в руках.
- Да это у нас настоящий пир горой, - промолвила Мийс, довольно подмигнув.
- Да, у меня это идет одно за другим, - ответил Янус. - Женщина думает, что я ее собственность. Но обстоятельства таковы, что на самом деле это она - моя кухарка. Люди бывают часто очень наивны. Но она расторопна и прекрасно знает мой вкус. Вчера, например, у меня была еще и рыба.
- Рыба? В наше время ее трудно достать. Можно даже подумать, что рыботорговцы приберегают ее для себя.
- Если не ошибаюсь, вон там, за мусорным баком, еще лежит селедочная голова. Если мадмуазель изъявит желание…
- Да, но возможно, вам хочется сохранить ее на завтра... - осведомилась Мийс, скромно опустив глаза.
- Нет, на завтра у меня в меню голубь.
Для Монса это было уже слишком. Он был бедным котом старого торговца велосипедами, да к тому же его хозяйка была вегетарианка. Сливки, селедка, голубь...
Шерсть у Монса встала дыбом.
- Пойдем, - сказал он Мийс, подтолкнув ее. - Я больше не желаю выслушивать хвастливую болтовню этого лысого идиота.
- Пусть уж девушка сама решит, кто из нас больший идиот, - произнес Янус, зевая и закрывая при этом рот лапой.
- Защищайся! - воскликнул Монс. - Видал? Это прекрасный гребень для твоей вымазанной молоком бороды!
И Монс показал свою лапу с чудовищными когтями.
- Послушай-ка, - ответил Янус. - Не принято решать споры подобными методами. Почему бы нам не попробовать посоревноваться в пении, чтобы стало сразу видно, у кого лучше получается. Тогда молодая дама сможет оценить, кто из нас достойнее.
На это Монс согласился. Все трое перепрыгнули через забор в соседний сад.
- Это мой музыкальный салон, - объявил Янус. - Акустика здесь великолепная. Вероятно, это происходит оттого, что все навесы здесь сделаны из листового железа. Не соблаговолите ли начать, сударь?
- Я согласен, алле - гоп! - Воскликнул Монс и вскарабкался, немного неловко, на тачку. Он облизал губы, подвигал челюстью и начал петь. Можно было сразу понять, что у него великолепный баритон. Ясно было также, что он знает эту старую песню в совершенстве.
Мийс села на ведро и в восхищении смотрела на Монса. Закончив пение, он одним прыжком оказался рядом с нею, зная, что прекрасно справился с этим делом.
- Теперь ваша очередь занять это место, - обратился он к Янусу.
Но тот, как ни странно, продолжал сидеть под тачкой. Казалось, он не вылезал оттуда из скромности, и Монс подумал, что для этого у него есть основания. Скоро ему стало ясно, что Янус просто не умеет петь. Монс подтолкнул Мийс.
Ничего умного в пении Януса не было. Он только фантазировал нечто о нежных и мягких лапках. Ну, намерения-то у него были неплохие, но издаваемые им звуки напоминали крики детей, испугавшихся чего-то в темном подвале. А листовое железо на навесах дрожало, звеня в такт пению.
Монс чуть было не разразился смехом, как вдруг ... Внезапно что-то случилось, в домах вокруг стали распахиваться окна. Доносились крепкие выражения. Вниз из окон полетели тяжелые предметы. Монсу и Мийс пришлось подыскать себе другое место. Но Янус продолжал распевать, сидя под тачкой. Он предвидел этот успех. Дело в том, что среди кошек считается большим успехом, когда происходит нечто подобное. Осколки глиняных горшков выполняли роль цветочных букетов, а веник - это прямо таки лавровый венок. Монсу стало ясно, что он проиграл турнир. Но внезапно послышался неистовый лай. Кто-то из жильцов спустил с поводка своего терьера. Янус тот же час прекратил свой концерт и вспрыгнул вместе с другими на забор. Улыбаясь немного смущенно, он посмотрел на Мийс и пригладил свою плешь.
Тут Монс почувствовал, что настало его время.
- Позвольте мне проучить это глупое животное! - С этими словами он спокойно соскользнул вниз. Мийс смотрела дрожа, как терьер приближается огромными прыжками. Монс выгнул спину. Это была его классическая боевая стойка… Для этого нужны нервы, как у тореадора. Казалось, он хотел изобразить перед терьером сверкающую рыжую триумфальную арку. Терьер знал, что его ждет, но он был терьер, и не хотел показывать виду, что он боится. Лая и рыча, он носился вокруг Монса. Это продолжалось всего три секунды. Потом зрителям показалась, что пес будто вдруг загорелся: это рыжий кот внезапно вспрыгнул ему на спину, ударил терьера передними лапами по ушам и пришпорил его задними. Собачий лай превратился в жалобный вой. Терьер бросился вон из сада с огненно-пламенным Монсом, сидящим на нем верхом. Все дальше и дальше уносился его вой...
- Ну как, - спросила Мийс взволнованно, - здорово это у него получилось?
- Ловкий парень, - одобрительно кивнул головой Янус. - А теперь, дорогая, пойдем, представление окончено.
- Да, но что будет, если Монс вернется?
- Тогда нас здесь уже не будет. Ну пойдем же!
Одно мгновение Мийс стояла в нерешительности. Потом она повернулась к нему. Его глаза сверкали красным и зеленым. Это был замечательный сигнал, означавший одновременно «Стой!» и «Иди сюда!».
Против такого невозможно устоять. С глубоким вздохом Мийс пошла за ним к пожарной лестнице.
Когда они забрались на крышу, небо уже очистилось от облаков. Перед ними простирался весь город. Потершись щеками и помахав хвостиками, они затянули протяжную песнь, глядя на яркую луну.
Никто из них не думал о бедном Монсе, пробиравшемся по темным дорожкам домой с селедочной головой в зубах.