Блюдо.
Часто хочется вывернуть душу наизнанку, вытряхнуть внутренности на блюдо, и преподнести кому-нибудь вот прямо так, открыто, и сказать:
- Вот, это я, смотри!
Долго следить за изменениями в лице наблюдающего, и реагировать обязательно как-нибудь бурно. Всенепременно. Можно молчать с каменным лицом, например. Это может быть достаточно бурно, если насыщенно молчать, с глубиной, с осознанием.
А вместо этого я говорю:
- А у нас Маруська родила шестерых щенят. Один самец, пять самочек, представляешь!? - и улыбаюсь во все щеки.
Потому что, если есть у меня душа, то либо без изнанки, либо этих изнанок у нее столько, что начнешь выворачивать, и запутаешься - где лицо, а где нутрь. Да и блюда подходящего не найдешь, не говоря о наблюдателе.
- Вот, это я, смотри!
Долго следить за изменениями в лице наблюдающего, и реагировать обязательно как-нибудь бурно. Всенепременно. Можно молчать с каменным лицом, например. Это может быть достаточно бурно, если насыщенно молчать, с глубиной, с осознанием.
А вместо этого я говорю:
- А у нас Маруська родила шестерых щенят. Один самец, пять самочек, представляешь!? - и улыбаюсь во все щеки.
Потому что, если есть у меня душа, то либо без изнанки, либо этих изнанок у нее столько, что начнешь выворачивать, и запутаешься - где лицо, а где нутрь. Да и блюда подходящего не найдешь, не говоря о наблюдателе.