ещё эпизод в метро
В воскресенье вечером поехали с зазнобой на Поклонную Гору погулять. Примерно в семь часов выходим на станции «Парк Победы». Там запустение, на платформах практически никого нет. Встаём на эскалатор, поднимаемся. Она то и дело оборачивается назад.
- Что ты там высматриваешь? - спрашиваю.
- Да там хач к женщине пристаёт. Вон, видишь?
Смотрю на платформу. Там только двое. Толстая тётка лет под пятьдесят с сумками движется к эскалатору. Рядом с ней, соблюдая дистанцию вытянутой руки, шагает хач по виду моложе тридцати и что-то ей говорит. Она на его слова практически не реагирует, изредка что-то односложно отвечая, не поворачивая головы, и не замедляя шаг. Выглядит слегка странно, но в целом вполне благопристойно.
- С чего ты взяла, что он к ней пристаёт? Не очень-то похоже. Да и тётка, кажись, сама хачиха. Ну, или покрашена под хачиху.
- Обычная русская тётка.
- А почему ты думаешь, что он к ней пристаёт?
- Потому что он предлагал помочь, она сказала: «Спасибо, не надо», а он всё не отлипает.
- Когда ты это успела рассмотреть-то?
- Она спускалась в переходе, а этот хачик ей, видимо, стал предлагать помочь. Потому что я слышала, как она ему сказала «Спасибо, не надо».
- В переходе?
- Да, из того зала в этот.
- Мы там, вроде, шли одни.
- Мы с тобой вышли из дальнего и шли по платформе. А есть ещё другой посередине. Мы проходили мимо, а она спускалась, и за ней этот хачик. Она ему сказала «Спасибо, не надо» и жалась от него к самым перилам, а он улыбался этой их мерзкой самодовольной улыбкой. Ну, ты знаешь: «Щас мы вас тут всех наебём!». А ты просто смотрел в другую сторону и не видел.
- Всё, понял тебя. Ну, давай посмотрим.
Эскалатор на этой станции длинный - есть время понаблюдать и обсудить. Расстояние - метров двадцать. Слов не слышно, но видно всё очень хорошо. Тётка со своими сумками стоит на ступеньке и глядит на движущиеся навстречу фонари. Хачик пристроился рядом, всё же выдерживая вежливую дистанцию, и периодически начинает ей что-то говорить. Она в его сторону не смотрит, лишь слегка поворачивает в его направлении голову, когда даёт очередной односложный ответ (совсем игнорировать обезьяну не позволяет вежливость, а может и страх). На лице женщины тоска безысходности.
- Да уж, - покривился я, понаблюдав происходящее. - Всё так, как ты говорила. Походу, кое-кому нужна жилплощадь и для этого он решил приударить за тёткой, которая может на такое купиться. Чтобы потом у неё жить.
- Я то же самое подумала. И смотри: изображает такого приличного, хорошие манеры. Слишком не приближается. Они, наверное, понимают, что нужно постепенно...
- Ага. Чтобы не напугать. Вот уж что ему точно не нужно - чтобы она ударилась в истерику и начала верещать. Потому действует исподволь. Чтоб постепенно привыкала. Психологи хреновы. Но сейчас не очень-то его психология действует, как я вижу. Слушай: там наверху будет будка с милицией. То есть с полицией. Можно эту тётку спросить, не доставляет ли ей этот хлопец проблем, и предложить обратиться к ментам. В принципе, даже и не понадобится обращаться - он от одного их упоминания должен рассосаться. Насколько я помню, они такое очень не любят.
- Да. Давай тогда их наверху подождём и я её спрошу.
- Да, давай.
Доехали до верха. Там, в абсолютно безлюдном вестибюле пасутся два хачика примерно того же возраста. «Наверняка они заодно с тем,» - шепнул мне внутренний голос. Я усмехнулся на свою паранойю. Прозрачная полицейская будка была пуста, в ней даже не горел свет. Вот тебе и менты наверху. Всё равно стоим, ждём. Вот с эскалатора сходит тётка и проходит через турникет. И правда - обычная русская тётка, даже близко не хачиха. Покрашена только в тёмный цвет. Навязчивый попутчик от неё не отстаёт. При его появлении пара трущихся хачей оживились и последовали за ними с дистанцией метров в десять. Мне даже стало стыдно перед своей интуицией, что ей не поверил.
Мы, не сговариваясь, вклинились в промежуток и стали идти за головной парой с дистанцией метра в два. Да, ментов не было, обратиться было не к кому. Но бросать тётку наедине с её проблемой, которая, к тому же, приросла ещё двумя хачами, очень не хотелось. Появилось тревожное ощущение, что тётка подвергается сильной опасности, и вспомнить вдруг, что нас это не касается, было противно своим малодушием. Идём. Через приоткрытую дверь с тыльной стороны ментовской будки я увидел, что в предбаннике пара ментов всё-таки есть. Но вот уже они позади. А вокруг никого и угнетающая тишина. Только присутствие двух хачей сзади телепатически ощущается кожей спины. Выход с этой станции долгий. Следуя в двух метрах за тёткой с хачом, мы как-то самопроизвольно начали не таясь, вслух обсуждать ситуацию. Хотя это был больше мой монолог.
- Дааа, менты, конечно, красавчики. Когда не нужны, они шляются по четверо и по шестеро. А как нужны - ни одного не сыщешь. Вообще наплевали, что на станции происходит. У них даже свет в будке не горит. Ты же видела? Хотя они тут есть. Сидят в предбаннике, курят бамбук.
- Где?
- С тыльной стороны будки, дверь приоткрыта - я там видел двоих. Ты не видела?
- Нет.
- А они там есть. Но им насрать. А вот когда не надо, они так важно расхаживают толпами, создают видимость бурной деятельности. А вот эти вот дружки, которыми им следовало бы заняться. Нет, я, конечно, понимаю, что сегодня воскресенье, и что каждый вправе сам определять, как тратить свой выходной. Хоть на станции метро протусоваться целый день. Вот только что-то мне подсказывает, что в будние дни они занимаются ровно тем же самым. Потому что, ясен-прекрасен, они сюда приезжают не чтобы работать. А чтобы промышлять своими вот такими делишками, ага. А работают пусть русские дураки.
Вокруг по-прежнему было пусто. Балаболя свои речи, я с замиранием сердца прикидывал расклады. Пространство довольно тесное. Если дойдёт до боестолкновения, то при самом оптимистичном сценарии - если все трое хачиков не вооружены (ха-ха) - шансы щуплого меня против них не назвать хорошими, даже несмотря на пистолет в кармане. Да и если их успешно постреляю, то не замедлят явиться менты - уж тут-то будьте покойны, повяжут и потом будут судить за бестолерантный фашизм. И ладно бы был один, так ведь с девчонкой - вот уж кем не имею права рисковать. Последнее пугало сильнее всего.
Но тут передний хачик, видимо, отчётливо осознав, что в его сценке добавилось двое непредвиденных действующих лиц, которые, хоть и не лезут активно участвовать, себя в сценарий вписали с той же назойливостью, с которой он приставал к бедной тётеньке, получив от неё очередной неприветливый ответ, как-то стушевался, прибавил шага и ушёл вперёд метра на два, делая вид, что потерял к своей жертве всякий интерес. Мы сразу же с ней поравнялись по разные стороны.
- Извините, Вам нужна помощь? - сразу же спросила женщину моя спутница.
- Да, если можно, - с облегчением выдохнула та. Вид у неё был затравленный.
- Что ему от Вас было нужно-то?
- Что-что... Познакомиться, - горько усмехнулась наша новая знакомая. - И ведь никак не отвяжешься.
Хачик впереди стал удаляться ещё больше. Шедшие сзади наоборот стали отставать, потеряв интерес.
- Что же не обратились в милицию? - спросил я.
- Да я уже и хотела. Думаю, если не отвяжется, то поднимусь и пойду к ним. А их и нет.
- Будка пустая, да. Но они там были. Я видел через открытую дверь.
- Я не видела.
Ещё что-то друг другу сказали. И вот уже выход со станции на улицу, здесь же переход через проспект. Только что людей не было, а тут стало резко людно.
- Спасибо вам, ребятки. Дальше уж я сама.
- Всего доброго.
Она ушла своей дорогой, а мы ещё некоторое время обсуждали, что всяких толерастов из провинциальных городов, особенно женского пола (и неважен возраст), для профилактики толерантности неплохо было бы привезти пожить в Москву и заставить поездить на общественном транспорте и регулярно бывать в общественных местах. Хотя некоторые клуши, пожалуй, оказавшись в похожей ситуации, ещё бы и обрадовались. Хорошо, эта тётенька была довольно умная и понимала, что всё это значит. А иная стареющая кошёлка и прельстилась бы, приняв за чистую монету и теша исстрадавшееся ЧСВ: вона я, дескать, всё ещё женщина - что мне даже молодые кавказские красавчики оказывают такие знаки внимания. Не так уж и мало стареющих лоханок, которые почитают великим счастьем вписать к себе черножопого ёбыря. Но и не так уж много. Но и от тех, что есть, вреда хватает с лихвой.
А ещё погоревали, что большинство людей, скорее всего бы, избежали проявить участие, отбрехавшись от своей совести типичной отмазкой «Авось сама как-нибудь разберётся, а мне некогда. Это вообще не моё дело. Да и не выглядит всё так, будто плохо, чо мне лезть?». С другой стороны, нам-то оказалось не всё равно. Может, и другим окажется так же?! Может, через нас проявилась тенденция, на своём примере мы ощутили, как у русского народа наконец стала расти взаимовыручка, когда русские люди перестают быть равнодушными к трудностям других русских людей, испытывают готовность помочь? Оно бы уже и пора - при таком-то стимулирующем факторе как нашествие инородцев.
Такие дела.