Испепеляй - Надувай
Он или она, а при том что это существо тщательно отрабатывает свой пол и все его внешние атрибуты, в нем в немалой степени, живет и противоположный. Мужчины при наигранной властности и фактуре, женственны, капризны и переменчивы, а женшины обладают неистовым норовом и стержнем, который, желательно отравленным, они готовы выплюнуть во внезапного врага, а потом заглотить обратно.
Испепеляй - Надувай живет как будто бы с рупором в руках и при случае создает выдающуюся громкость скандала там, где казалось бы другому и в голову не пришло нарушить вялую ряску жизни. но, чу! режиссерские пузырьки шампанского в крови, вызываются немедленно. Эта наигранная, тренируемая, переходящая во вторую натуру способность к имитации разрушений. Тревожная ажитация, дикий напор, игра в значимую и много решающую фигуру, есть надувание на ровном месте. Однако, изнутри, из глубин вылезает такое напряжение, что надуваемый мыльный пузырь выглядит очень настоящим.
Испепеляй -Надувай строит свою пирамиду значимости из всех подручных средств и делает это главным в своей жизни. Все остальное он готов менять, приспосабливать, кое-как достраивать, но публичность, "собственная особость", природа которой вечная загадка, он ставит в центр. И за малейшие покушения на нее готов на все. Скандал, это его стихия, он раздувает его, где может, любит борьбу с чем-то устоявшимся и ожиревшим, скачет вокруг как Моська из басни и не просто лает, а казалось бы разносит слона, который не подозревает о ее существовании. При этом он очень осторожен и знает все нужные детали обо всех, кто имеет хоть какое-то отношение к власти и успеху в той сфере, которая интересует его.
Особое искусство состоит в низвержении тех, кто временно принимают на себя его удар, и оказываются кроликом перед удавом. Если бы можно было транслировать эти сцены по космическому телевидению, счастье Испепеляй - Надувая было бы еще больше. Но счастья все равно не видать, за фасадом бурного кипения, которое некоторые называют суетой, следует постоянная череда мелких унижений и спотыканий.
Герой пессимистичен, завистлив, склонен кружить на одном месте и канючить, ожидая жертвы, которая будет опорной площадкой для очередного взлета, для надувания себя через соломинку и обретения нужной полетности и силы взрыва. Иногда, нерегулярно, Испепеляй -Надувай заглядывает в себя, его искусство перетолковывания и воображения, быстро превращает его из временно несчастного существа, в жертву обстоятельств.
Он дает себе орден за страдания и самокритику, добавляет некую сентенцию и банальность, которая кажется ему мудрой и подходящей к случаю, и оглянувшись, на всякий случай, выходит на внешнюю сторону своей жизни. Где быстро начинает ускоряться и набирать обороты. Не долго ждать, как какое-то "дежурное ничтожество", которое тихо брело опустив голову и что-то бормоча, попадется ему по дороге.
Впрочем, эта первая ступенька к восхождению дня, развлечет его ненадолго. Разве что послужит материалом для анекдота, при общении с другими, имеющими в глазах Испепеляй -Надувая общественный вес и приобщенными к власти, а значит к вечности, с точки зрения нашего героя. Страх незаметности, того, чтобы "быть как все", равнозначен признанию невыносимость жизни.
Испепеляй - Надувай живет как будто бы с рупором в руках и при случае создает выдающуюся громкость скандала там, где казалось бы другому и в голову не пришло нарушить вялую ряску жизни. но, чу! режиссерские пузырьки шампанского в крови, вызываются немедленно. Эта наигранная, тренируемая, переходящая во вторую натуру способность к имитации разрушений. Тревожная ажитация, дикий напор, игра в значимую и много решающую фигуру, есть надувание на ровном месте. Однако, изнутри, из глубин вылезает такое напряжение, что надуваемый мыльный пузырь выглядит очень настоящим.
Испепеляй -Надувай строит свою пирамиду значимости из всех подручных средств и делает это главным в своей жизни. Все остальное он готов менять, приспосабливать, кое-как достраивать, но публичность, "собственная особость", природа которой вечная загадка, он ставит в центр. И за малейшие покушения на нее готов на все. Скандал, это его стихия, он раздувает его, где может, любит борьбу с чем-то устоявшимся и ожиревшим, скачет вокруг как Моська из басни и не просто лает, а казалось бы разносит слона, который не подозревает о ее существовании. При этом он очень осторожен и знает все нужные детали обо всех, кто имеет хоть какое-то отношение к власти и успеху в той сфере, которая интересует его.
Особое искусство состоит в низвержении тех, кто временно принимают на себя его удар, и оказываются кроликом перед удавом. Если бы можно было транслировать эти сцены по космическому телевидению, счастье Испепеляй - Надувая было бы еще больше. Но счастья все равно не видать, за фасадом бурного кипения, которое некоторые называют суетой, следует постоянная череда мелких унижений и спотыканий.
Герой пессимистичен, завистлив, склонен кружить на одном месте и канючить, ожидая жертвы, которая будет опорной площадкой для очередного взлета, для надувания себя через соломинку и обретения нужной полетности и силы взрыва. Иногда, нерегулярно, Испепеляй -Надувай заглядывает в себя, его искусство перетолковывания и воображения, быстро превращает его из временно несчастного существа, в жертву обстоятельств.
Он дает себе орден за страдания и самокритику, добавляет некую сентенцию и банальность, которая кажется ему мудрой и подходящей к случаю, и оглянувшись, на всякий случай, выходит на внешнюю сторону своей жизни. Где быстро начинает ускоряться и набирать обороты. Не долго ждать, как какое-то "дежурное ничтожество", которое тихо брело опустив голову и что-то бормоча, попадется ему по дороге.
Впрочем, эта первая ступенька к восхождению дня, развлечет его ненадолго. Разве что послужит материалом для анекдота, при общении с другими, имеющими в глазах Испепеляй -Надувая общественный вес и приобщенными к власти, а значит к вечности, с точки зрения нашего героя. Страх незаметности, того, чтобы "быть как все", равнозначен признанию невыносимость жизни.