Паола Волкова
Она говорила, что в юности попала в дом Эфроса, и он стал для нее наставником, а его круг - ее миром. Она тихо рассказывала о домашних вечерах, гостях, о жене Эфроса, Наталье Анатольевне, и пальцы в кольцах повторяли на столе узоры несуществующих салфеток. Ну вы знаете, как она рассказывает - так, что, кажется, мы сейчас в этой гостиной. И мир, которого уже нет и никогда не будет - вокруг. И очень-очень-очень хочется остаться там навсегда, забаррикадироваться и больше никогда не выходить в 21 век.
Мне кажется, у нее было это ощущение - того, что ее мир ушел.
А еще она говорила: "Талант - это способность посмотреть на свое время со стороны. И рассказать о нем человеку из другого времени".
Сама она делала кульбит - смотрела на чужое время глазами его современника, и пыталась подтянуть нас, разнокалиберную курсовскую толпу, к щели между мирами - если не зайти, так хоть глазком глянуть. Так мы и толпились у входа, смотрели, как она там хозяйничает, двигает мебель, трогает пуговицы на оборках дам, заводит беседы с кавалерами... Она всегда знала, о чем с ними поговорить. Ну правда, она же всегда была немножко не из нашего времени. Совсем чуть-чуть.
И помните, она не верила, что женщины могут творить? Считала, что все значимое в искусстве создают только мужчины - и сама сделала из своей жизни искусство.
Мы говорили час. Мне было мало - ну вы понимаете. Но она встрепенулась: "Это очень долго, у меня нет времени! Через час я должна быть в Большом!" Мы договорились продолжить через неделю. Она упорхнула. Больше мы не встречались.
А за год до этого она сказала: "Через год я умру". И умерла. Очень по-честному, кстати.
И да, у меня нет ее фотографии
Мне кажется, у нее было это ощущение - того, что ее мир ушел.
А еще она говорила: "Талант - это способность посмотреть на свое время со стороны. И рассказать о нем человеку из другого времени".
Сама она делала кульбит - смотрела на чужое время глазами его современника, и пыталась подтянуть нас, разнокалиберную курсовскую толпу, к щели между мирами - если не зайти, так хоть глазком глянуть. Так мы и толпились у входа, смотрели, как она там хозяйничает, двигает мебель, трогает пуговицы на оборках дам, заводит беседы с кавалерами... Она всегда знала, о чем с ними поговорить. Ну правда, она же всегда была немножко не из нашего времени. Совсем чуть-чуть.
И помните, она не верила, что женщины могут творить? Считала, что все значимое в искусстве создают только мужчины - и сама сделала из своей жизни искусство.
Мы говорили час. Мне было мало - ну вы понимаете. Но она встрепенулась: "Это очень долго, у меня нет времени! Через час я должна быть в Большом!" Мы договорились продолжить через неделю. Она упорхнула. Больше мы не встречались.
А за год до этого она сказала: "Через год я умру". И умерла. Очень по-честному, кстати.
И да, у меня нет ее фотографии