Девочка Дженни
Она вышла замуж очень поздно по тем временам: в 30 лет. И муж был на 31 год её старше. Подруги, скорее всего, ей слегка завидовали: молодая и красивая вышла за самого богатого вдовца в городке, да ещё и старого, который оставит ей хорошее наследство после скорой смерти. Ещё бы: ведь у него был просторный дом и целых 4 машины, причём одна - почти новая. Плюс, он воевал и к тому же был импозантным человеком.
Мужа Дженни звали Джоном и у него была одна главная любовь всей жизни: автомобили. Первую машину он приобрёл в 20 лет (в 1927м году), знал в ней каждый винтик и когда пришла пора сменить её на новую, Джон просто не смог с ней расстаться. То же самое произошло и со второй машиной: он ушёл на фронт, оставив её в гараже, а вернувшись, вскоре купил новую. Чем он занимался, чтобы содержать весь этот автопарк и семью, я уже и не помню. На момент моего знакомства с Дженни и её семьёй Джону уже было 98 лет и это было не важно.
История его военного опыта стоит упоминания, мне кажется. Новая Зеландия объявила войну Германии сразу после Англии 3 сентября 1939го года и в том же году начались первые бои, в которых участвовали и новозеландсике войска (если не ошибаюсь, они вступили в войну в Африке). В сентябре 1940го Джона призвали в армию и отправили в Египет.
По словам Джона, он хоть и фронтовик, на самом деле просто сплавал в бесплатный круиз по Европе в военное время: в сороковом в Веллингтоне нагрузили полный корабль таких же как он и несколько месяцев они плыли в Египет, где сначала их тренировали и обучали военному делу. Потом их перебросили в Грецию. Но пока они добирались до места, фашистские войска уже оказались выбиты с того острова. Им дали пару недель отпуска и перебросили в Шотландию для присутствия на месте, пока идёт война (бои там уже были закончены). После этого их перебросили в Италию. Они туда добрались, разбили лагерь, обосновались, но и там уже бои подходили к концу, шёл 1944й год и их часть отправили обратно в Новую Зеландию.
На момент моего знакомства с Джоном, он был очень известен среди коллекционеров винтажных машин, хотя на самом деле ничего не коллекционировал, имея множество автомобилей: он так и не расстался ни с одной из своих машин. Джон покупал их все новыми, великолепно водил и все их держал исправными, потому что досконально знал их устройство. Он ездил на всякие арт-деко, модерн и прочие фестивали по приглашениям, участвовал в авто-ралли у себя в городке и вообще был занятым человеком с интенсивной светской жизнью. Хозяйством занималась нанятая для этих целей женщина.
А Дженни жила у своей взрослой дочери или в доме престарелых (выходные, праздники и время отпусков она проводила дома, будни - в доме престарелых) и ей на момент моего знакомства с их семьёй было 67 лет. Джон их просто иногда навещал. Потому что Дженни стала ребёнком с развитием примерно 4х лет и он не мог уже с ней справляться. Физически она осталась взрослой весьма привлекательной женщиной лет пятидесяти на вид. В присутствии Джона или дочери Стейси, Дженни чётко и верно отвечала на все вопросы, всех родственников знала и даже, не без гордости, ясно объясняла мотивы последнего из своих странных поступков. Стоило же ей остаться вне видимости близких, как она превращалась в трогательную доверчивую открытую девочку-непоседу. А здоровье у неё было великолепное при этом.
Дженни была очень странной: могла подолгу рассказывать громким восторженным шёпотом о полёте в Америку: как там открывались двери и какую давали еду, какие классные были мультики и прикольные огонёчки по полу (ни слова о самой Америке или что там было в той поездке). Она могла часами просиживать в кресле холла, сжимая плюшевого мишку и глядя на входную дверь в ожидании мамы, боясь уйти даже на минутку, чтобы её не пропустить. Могла часами рассматривать цветы и букашек в саду (обожала гулять!) или картинки в книжках. Читать не любила. Зато сочиняла по картинкам свои собственные истории и рассказывала их вслух любым присутствующим.
Первое время вечера в доме престарелых проходили со скандалом: Дженни отказывалась идти спать, требуя мороженого и позвонить родителям, чтобы её забрали домой. Ни того ни другого ей было нельзя: мороженое было предназначено для десертов назавтра (хотя иногда его ей всё же давали или заменяли мороженое красным вином, которое она тоже любила), а родители уже умерли. Но потом наладились и вечера, сделав жизнь Дженни довольно счастливой даже в доме престарелых: мороженое специально для неё стали запирать в морозилке в столовой, а для звонка ей просто выдавался телефон (к счастью, нужный номер был отключён, а не отдан новым абонентам) - Дженни набирала номер, потом долго ждала, потом печально клала трубку и протяжно вздыхала. Тут ей выдавалось мороженое и она, немного повеселев, сообщала всем присутствующим или отсутствующим, что родители уехали и поэтому она - в этом интернате, после чего шла спать в надежде, что наутро её заберут домой.
Дома Дженни вела безоблачное существование, почти полностью превращаясь в саму себя. Главное было не оставлять её одну, чтобы она не спалила и не затопила дом, не упала с балкона второго этажа стейсиного дома (там так приятно сидеть на перилах и болтать ногами), не засасывала кота в пылесос и так далее - смотря что придёт ей в голову.
Видимо, Стейси - очень преданный и добрый человек, раз они с мужем терпели у себя не только обычное в праздники нашествие родни, но и вечно скептичного перфекциониста Джона с его очаровательной вечно весёлой и непредсказуемой женой.
Зато внуки Дженни любили: она не обижалась, что над ней смеются и всегда придумывала интересные истории и игры. Однажды разрисовала смеющимися звёздами потолок в детской, вместе со Стейси.
Но всё в жизни течёт и меняется. И мы уехали из городка где жили Джон, Дженни и их семья. Так что я не знаю, что было дальше.