Моя первая Алёна. Часть раз. Знакомство
В старом блоге я писала, что чаще всего моими подругами были Алёны. За всю жизнь у меня было 5 подруг-Алён.
Захотелось рассказать про самую первую Алёну в моей жизни.
Итак
[Очень много букв]Через год после описываемых событий родители купили доя меня путёвку в летний лагерь, который располагался в небольшом посёлке Леселидзе в Абхазии.
Мы жили в здании средней школы, в классах которой на летний период вынесли парты и поставили кровати - это были наши палаты. Я смутно помню, каким образом был организован наш быт: стирка и душевые процедуры. Как-то был организован. Но учитывая, что в памяти моей это не отложилось - душевных мук мне это не доставляло.
Так же я не помню никого из девочек, которые были вместе со мной в отряде. И вообще никого не помню, кроме воспитателей и Алёны.
Хоть на тот момент мне уже исполнилось 14 лет, я оставалась все тем же невинным ребёнком. С той лишь разницей, что за прошедший год я перенесла операцию на сердце и потеряла половину друзей, с которыми лежала вместе в больнице - они умерли.
Алёна была старше меня на год.
Отвязная, разбитная, рисковая девчонка. Её нельзя было назвать красивой или привлекательной: крупноватый нос с горбинкой, кривоватые зубы, жидкие, светлые, слегка вьющиеся волосы. Очень светлая кожа. Не изящные пальцы рук. Вся какая-то угловатая и резкая.
Вспоминая Алёну, я пытаюсь описывать её беспристрастно. Но могу сказать, что она буквально притягивала к себе окружающих. У неё была какая-то отчаянная натура, способная на любую выходку. Человек-вспышка. Она умела увидеть в человеке и высмеять какую-нибудь мелкую черту характера или недостаток внешности, возведя её до гиперболизации. Высмеять очень остро и обидно. Я побаивалась попасть на её острый язык.
По приезду в лагерь Алёна тут же перезнакомилась со всеми местными парнями и начала активно с ним общаться. Вечерами сбегала в посёлок, чтобы погулять с ними, днём купалась в море с местными, а не с отрядом. А однажды воспитатели вытащили её из какого-то кафе, где она пила с местными ребятами вино. Разразился жуткий скандал. Воспитатели и директор лагеря кричали, что вызовут её родителей в Леселидзе, чтобы они забрали Алёну домой. Алёна только смеялась в ответ: она-то понимала, что никто никого никуда не вызовет и её одну тоже никуда не отправят - воспитатели несут за неё ответственность.
Я была потрясена её безрассудностью, независимостью, бесстрашием и непредсказуемостью. Но мы не общались. Где я - примерная девочка - и где Алёна с её мальчиками и подвигами?
Наше общение началось ближе к отъезду. Как-то внезапно выяснилось, что в Мирном мы живем в одном микрорайоне, чуть ли не в соседних домах. Семья Алёны недавно туда переехала.
Потом как-то мне очень захотелось проколоть уши. Я понимала, что если не сделаю это в лагере, то в Мирном родители мне этого не позволят. Но, во-первых, кто мне проколет уши? А во-вторых, у меня нет золотых серёжек, чтобы на первое время вставить в свежие проколы.
И тут в дело активно включилась Алёна. Она сказала, что если мочки ушей сильно-сильно натереть одеколоном, то они онемеют, и прокалывать будет не больно. Проколет уши наш врач из лагеря - Алёна уговорит её. А серёжки Алена на первое время даст свои. И она реально уговорила врача взяться за это дело. И вытащила из своих ушей золотые серьги и дала их мне.
Не буду рассказывать, как мне прокалывали уши - эта история стоит отдельного поста. Но. После этого до самого отъезда я приходила к Алёне три раза в день, и она обрабатывала мне проколы одеколоном, чтобы не было воспаления и нагноения. Причём, она сама предложила это делать. Я до сих пор не знаю, почему она стала участвовать в моей судьбе.
Уезжала из лагеря я в её серёжках. И в Мирном продолжала ходить к Алёне домой несколько раз день, чтобы она обрабатывала мои уши.
Так началась наша дружба
Продолжение следует
Захотелось рассказать про самую первую Алёну в моей жизни.
Итак
[Очень много букв]Через год после описываемых событий родители купили доя меня путёвку в летний лагерь, который располагался в небольшом посёлке Леселидзе в Абхазии.
Мы жили в здании средней школы, в классах которой на летний период вынесли парты и поставили кровати - это были наши палаты. Я смутно помню, каким образом был организован наш быт: стирка и душевые процедуры. Как-то был организован. Но учитывая, что в памяти моей это не отложилось - душевных мук мне это не доставляло.
Так же я не помню никого из девочек, которые были вместе со мной в отряде. И вообще никого не помню, кроме воспитателей и Алёны.
Хоть на тот момент мне уже исполнилось 14 лет, я оставалась все тем же невинным ребёнком. С той лишь разницей, что за прошедший год я перенесла операцию на сердце и потеряла половину друзей, с которыми лежала вместе в больнице - они умерли.
Алёна была старше меня на год.
Отвязная, разбитная, рисковая девчонка. Её нельзя было назвать красивой или привлекательной: крупноватый нос с горбинкой, кривоватые зубы, жидкие, светлые, слегка вьющиеся волосы. Очень светлая кожа. Не изящные пальцы рук. Вся какая-то угловатая и резкая.
Вспоминая Алёну, я пытаюсь описывать её беспристрастно. Но могу сказать, что она буквально притягивала к себе окружающих. У неё была какая-то отчаянная натура, способная на любую выходку. Человек-вспышка. Она умела увидеть в человеке и высмеять какую-нибудь мелкую черту характера или недостаток внешности, возведя её до гиперболизации. Высмеять очень остро и обидно. Я побаивалась попасть на её острый язык.
По приезду в лагерь Алёна тут же перезнакомилась со всеми местными парнями и начала активно с ним общаться. Вечерами сбегала в посёлок, чтобы погулять с ними, днём купалась в море с местными, а не с отрядом. А однажды воспитатели вытащили её из какого-то кафе, где она пила с местными ребятами вино. Разразился жуткий скандал. Воспитатели и директор лагеря кричали, что вызовут её родителей в Леселидзе, чтобы они забрали Алёну домой. Алёна только смеялась в ответ: она-то понимала, что никто никого никуда не вызовет и её одну тоже никуда не отправят - воспитатели несут за неё ответственность.
Я была потрясена её безрассудностью, независимостью, бесстрашием и непредсказуемостью. Но мы не общались. Где я - примерная девочка - и где Алёна с её мальчиками и подвигами?
Наше общение началось ближе к отъезду. Как-то внезапно выяснилось, что в Мирном мы живем в одном микрорайоне, чуть ли не в соседних домах. Семья Алёны недавно туда переехала.
Потом как-то мне очень захотелось проколоть уши. Я понимала, что если не сделаю это в лагере, то в Мирном родители мне этого не позволят. Но, во-первых, кто мне проколет уши? А во-вторых, у меня нет золотых серёжек, чтобы на первое время вставить в свежие проколы.
И тут в дело активно включилась Алёна. Она сказала, что если мочки ушей сильно-сильно натереть одеколоном, то они онемеют, и прокалывать будет не больно. Проколет уши наш врач из лагеря - Алёна уговорит её. А серёжки Алена на первое время даст свои. И она реально уговорила врача взяться за это дело. И вытащила из своих ушей золотые серьги и дала их мне.
Не буду рассказывать, как мне прокалывали уши - эта история стоит отдельного поста. Но. После этого до самого отъезда я приходила к Алёне три раза в день, и она обрабатывала мне проколы одеколоном, чтобы не было воспаления и нагноения. Причём, она сама предложила это делать. Я до сих пор не знаю, почему она стала участвовать в моей судьбе.
Уезжала из лагеря я в её серёжках. И в Мирном продолжала ходить к Алёне домой несколько раз день, чтобы она обрабатывала мои уши.
Так началась наша дружба
Продолжение следует