Мастер и Маргарита
- Мастер, Мастер! А можно я буду вашею Маргаритой?
Девушка совсем запыхалась от быстрого бега. Вот уже столько времени она пыталась заговорить с Мастером. Ей хотелось задать ему множество вопросов: может ли она ему верить? Почему он всегда такой грустный? Любит ли он желтый цвет? Но с ходу получилось только то, что получилось.
- Маргаритой? Моей? Но… но я не знаю, - совершенно искренне растерялся Мастер. Ему и в голову не могло придти, что нужна Маргарита. Женщины, какие либо, в последнее время вызывали у него лишь чувство вины, страха и неуверенности. Неуверенности не в себе, нет, в них же - женщинах. Мастер всегда знал, что настанет час, и кто знает, будет ли самая любящая из них рядом. Он больше всего на свете боялся ухода, и именно поэтому никого не звал. А эта пришла сама, самозванка…
Так прошло пару минут: девушка все глядела на Мастера, нетерпеливо покусывая нижнюю губу, а Мастер лихорадочно старался никуда не смотреть.
- Ну идем те же в подвал скорее, дождь собирается! - Совершенно неожиданно для себя он уперся взглядом в курчавые глаза Маргариты. И потащил за руку.
Мастер виновато стоял на пороге, пока девушка осматривала каморку. Собственно, и смотреть то было нечего - книги да стол, шкаф да книги, кровать да пепельница. Раньше все, кто бывал здесь, предосудительно кивали головой и прятали кривую улыбку за словами: «Да, неплохо. Тесновато, но неплохо». А эта провела рукой сначала по изголовью кровати, сдула пыль со старой лампы в углу, поправила книгу, торчавшую на полке. Она здоровалась с комнатой, вдруг осенило Мастера. И они нравились друг другу - комната и девушка. От этого по телу разлилось странное тепло, доброе, как после сытного ужина в детстве, захотелось, что б точно так же девушка провела рукою по его уже слегка седеющим волосам, захотелось… эх, да что говорить - Мастер не знал, как называлось то чувство, которое он испытал, глядя на самозванку.
- Ты снился мне сегодня, - ровным тоном сказала Маргарита.
- Что ж, - как можно равнодушнее ответил Мастер - я в этом совершенно не виноват.
- Да, но если ты мой сон, то я - твой, - улыбнулась девушка и прибавила:
- Совсем скоро я приснюсь тебе, вот увидишь.
Мастеру нечего было возразить. Все, о чем она говорила, отдавало такой уверенностью, что сомневаться не приходилось. Он уже сейчас подумывал, не спит ли. Но сны приходят и уходят, а эта сидела на стуле и ждала, пока он приготовит кофе.
- Почему именно я? - спросил Мастер, ударяя ложечкой о край чашки.
- Случайно.
- Но случайностей не бывает, сколько еще повторять!
- Да-да, и кирпичи просто так никому не, знаю! Но я действительно не планировала этого, честно, - грустно заключила Маргарита и свернулась калачиком.
- А зачем?
- Что зачем?
- Зачем ты здесь?
- Что бы любить тебя, это же ясно, - почти рассердилась Маргарита.
- Но ты ведь меня совсем не знаешь! - недоумевал Мастер.
- А разве для того, чтобы любить кого-то, нужно его знать? - вопрошающе подвинула локоть Маргарита. - Разве для того, чтобы залезть к тебе в кровать, мне недостаточно хотеть этого?! Разве для того, чтобы принять меня, тебе недостаточно чувствовать мою руку, теребящую твои волосы?! Разве можно говорить о блюде, что не любишь его, никогда не пробовав?!
А дальше было утро, и было ужасно неловко просыпаться. И сомнения подтачивали сон вместе с солнечными лучами, и он поспешно отдернул руку, когда Маргарита открыла глаза.
- Ко многим тебе хочется залезть вот так в кровать? - первым делом почти язвительно спросил Мастер, словно передернул затвор.
Он забыл, что она королева. Он опрометчиво выплюнул свой вопрос. Он успел надеть защитную маску раньше ее.
Выстрел пришелся точно в цель. Она уже стояла у двери, когда он готов был признать, что вовсе не это должен был сказать. Что он согласен, да, да, согласен, оставайся, пожалуйста, мне некому прочитать мой роман, и хотя тут тесно, но очень уютно. Но она выбежала стремительно, не подарив ему на прощанье даже укоряющего взгляда, о котором можно было бы вспоминать до конца жизни. Только спина, воистину королевская спина. И Мастер так никогда не узнал, что Маргарита залезла в чужую кровать без приглашения в первый, и, пожалуй, в последний раз.
Девушка совсем запыхалась от быстрого бега. Вот уже столько времени она пыталась заговорить с Мастером. Ей хотелось задать ему множество вопросов: может ли она ему верить? Почему он всегда такой грустный? Любит ли он желтый цвет? Но с ходу получилось только то, что получилось.
- Маргаритой? Моей? Но… но я не знаю, - совершенно искренне растерялся Мастер. Ему и в голову не могло придти, что нужна Маргарита. Женщины, какие либо, в последнее время вызывали у него лишь чувство вины, страха и неуверенности. Неуверенности не в себе, нет, в них же - женщинах. Мастер всегда знал, что настанет час, и кто знает, будет ли самая любящая из них рядом. Он больше всего на свете боялся ухода, и именно поэтому никого не звал. А эта пришла сама, самозванка…
Так прошло пару минут: девушка все глядела на Мастера, нетерпеливо покусывая нижнюю губу, а Мастер лихорадочно старался никуда не смотреть.
- Ну идем те же в подвал скорее, дождь собирается! - Совершенно неожиданно для себя он уперся взглядом в курчавые глаза Маргариты. И потащил за руку.
Мастер виновато стоял на пороге, пока девушка осматривала каморку. Собственно, и смотреть то было нечего - книги да стол, шкаф да книги, кровать да пепельница. Раньше все, кто бывал здесь, предосудительно кивали головой и прятали кривую улыбку за словами: «Да, неплохо. Тесновато, но неплохо». А эта провела рукой сначала по изголовью кровати, сдула пыль со старой лампы в углу, поправила книгу, торчавшую на полке. Она здоровалась с комнатой, вдруг осенило Мастера. И они нравились друг другу - комната и девушка. От этого по телу разлилось странное тепло, доброе, как после сытного ужина в детстве, захотелось, что б точно так же девушка провела рукою по его уже слегка седеющим волосам, захотелось… эх, да что говорить - Мастер не знал, как называлось то чувство, которое он испытал, глядя на самозванку.
- Ты снился мне сегодня, - ровным тоном сказала Маргарита.
- Что ж, - как можно равнодушнее ответил Мастер - я в этом совершенно не виноват.
- Да, но если ты мой сон, то я - твой, - улыбнулась девушка и прибавила:
- Совсем скоро я приснюсь тебе, вот увидишь.
Мастеру нечего было возразить. Все, о чем она говорила, отдавало такой уверенностью, что сомневаться не приходилось. Он уже сейчас подумывал, не спит ли. Но сны приходят и уходят, а эта сидела на стуле и ждала, пока он приготовит кофе.
- Почему именно я? - спросил Мастер, ударяя ложечкой о край чашки.
- Случайно.
- Но случайностей не бывает, сколько еще повторять!
- Да-да, и кирпичи просто так никому не, знаю! Но я действительно не планировала этого, честно, - грустно заключила Маргарита и свернулась калачиком.
- А зачем?
- Что зачем?
- Зачем ты здесь?
- Что бы любить тебя, это же ясно, - почти рассердилась Маргарита.
- Но ты ведь меня совсем не знаешь! - недоумевал Мастер.
- А разве для того, чтобы любить кого-то, нужно его знать? - вопрошающе подвинула локоть Маргарита. - Разве для того, чтобы залезть к тебе в кровать, мне недостаточно хотеть этого?! Разве для того, чтобы принять меня, тебе недостаточно чувствовать мою руку, теребящую твои волосы?! Разве можно говорить о блюде, что не любишь его, никогда не пробовав?!
А дальше было утро, и было ужасно неловко просыпаться. И сомнения подтачивали сон вместе с солнечными лучами, и он поспешно отдернул руку, когда Маргарита открыла глаза.
- Ко многим тебе хочется залезть вот так в кровать? - первым делом почти язвительно спросил Мастер, словно передернул затвор.
Он забыл, что она королева. Он опрометчиво выплюнул свой вопрос. Он успел надеть защитную маску раньше ее.
Выстрел пришелся точно в цель. Она уже стояла у двери, когда он готов был признать, что вовсе не это должен был сказать. Что он согласен, да, да, согласен, оставайся, пожалуйста, мне некому прочитать мой роман, и хотя тут тесно, но очень уютно. Но она выбежала стремительно, не подарив ему на прощанье даже укоряющего взгляда, о котором можно было бы вспоминать до конца жизни. Только спина, воистину королевская спина. И Мастер так никогда не узнал, что Маргарита залезла в чужую кровать без приглашения в первый, и, пожалуй, в последний раз.