Ночной пирог несет сочельник
Спасибо всем, кто откликнулся на мой вопрос-опрос! Удивительно, насколько отличаются ассоциации. Люди, жившие в местах без снега, скажем, никак не связывают сочельник с глубокой синевой декабрьских сумерек.
Но еще больше разнятся ощущения, связанные с ночным пирогом над головою. Ну да, все мы знаем - пост, ночной пирог, до первой звезды ни-ни. Но эта странная конструкция - "над головою". Не знаю, как у вас, а для меня выходит из синих сумерек длинноногое тонкое существо, несущее над головой большой пирог со свечами. Именно что со свечами. Откуда они на пироге? И вот что я поняла...
Если говорить о "Рождественском романсе" Бродского, то люди делятся на москвичей и , скажем так, гостей столицы. А я, настоящая провинциалка из, на тот момент, города Горького. Для меня весь этот даже не словоряд, а видеоряд рождественского романса накладывается на привычное ощущение: ура, в ФИАНе в двадцатых числах декабря (презренной прозой говоря) семинар подходящего толка, значит после него можно будет купить колбасы, или мяса, а в худшие годы - даже и просто яиц или масла - и привезти все это на ночном поезде "Нижегородец". А дома, вы правильно поняли, все это будет бережно хранимо до нового года.
И вот весь этот бесконечный, стылый день - с утра семинар, потом бесприютное брожение по магазинам, может быть, если сильно повезет, еще и успею на какую-то выставку. И рождественский романс удивительным образом для мня показывает Москву, весь этот видеоряд, отдельно выхваченными кусками. Словно я посторонняя тут. А я и есть посторонняя. Я уеду поздно вечером, а все это останется.
Но как же пирог? Не забывайте, мне уезжать. "Нижегородец" уходит в 23-50, если я правильно помню. Или в 23-30? Ну вы поняли - поздно он уходит. Просто представьте себе этот долгий бесприютный день. Тяжесть сумок, синие сумерки. И перрон. Для меня, провинциалки "дрожат снежинки на вагоне" оказывается той кульминацией, которая, возможно, неизбежно ускользает от москвичей. Вот оно - последний рывок перед финишем. Очень-очень холодно, вдоль перрона всегда ветер. Усталая проводница делает вид, что проверяет билеты.
И вот вы уже в вагоне. Я-то в командировке, в условном уюте купе. Остальные - как повезло. И вот тут поезд трогается. Вы когда-нибудь замечали, как трогается поздний ночной поезд? Словно разрывая очень осторожно образовавшиеся, эластичные связи с перроном. Поехали... Впереди - только новый год, вы пережили этот день. Теперь будет праздник. А где же пирог?
И вот кончается перрон, и вы видите последний привет вокзала - высокую, хрупкую вышку, голубовато тающую в сумерках где-то высоко-высоко. И большой прямоугольный шмат прожекторов на ней. И сквозь ресницы (или если вы попросту близоруки, как я), эти прожектора тянутся, как скрипичные смычки в небо. Ну или как свечи. И это, как-то, не знаю... всякий раз хватает за сердце. Хрупкий, невесомый сочельник, несущий над головой тяжелый пирог со свечами.
Но еще больше разнятся ощущения, связанные с ночным пирогом над головою. Ну да, все мы знаем - пост, ночной пирог, до первой звезды ни-ни. Но эта странная конструкция - "над головою". Не знаю, как у вас, а для меня выходит из синих сумерек длинноногое тонкое существо, несущее над головой большой пирог со свечами. Именно что со свечами. Откуда они на пироге? И вот что я поняла...
Если говорить о "Рождественском романсе" Бродского, то люди делятся на москвичей и , скажем так, гостей столицы. А я, настоящая провинциалка из, на тот момент, города Горького. Для меня весь этот даже не словоряд, а видеоряд рождественского романса накладывается на привычное ощущение: ура, в ФИАНе в двадцатых числах декабря (презренной прозой говоря) семинар подходящего толка, значит после него можно будет купить колбасы, или мяса, а в худшие годы - даже и просто яиц или масла - и привезти все это на ночном поезде "Нижегородец". А дома, вы правильно поняли, все это будет бережно хранимо до нового года.
И вот весь этот бесконечный, стылый день - с утра семинар, потом бесприютное брожение по магазинам, может быть, если сильно повезет, еще и успею на какую-то выставку. И рождественский романс удивительным образом для мня показывает Москву, весь этот видеоряд, отдельно выхваченными кусками. Словно я посторонняя тут. А я и есть посторонняя. Я уеду поздно вечером, а все это останется.
Но как же пирог? Не забывайте, мне уезжать. "Нижегородец" уходит в 23-50, если я правильно помню. Или в 23-30? Ну вы поняли - поздно он уходит. Просто представьте себе этот долгий бесприютный день. Тяжесть сумок, синие сумерки. И перрон. Для меня, провинциалки "дрожат снежинки на вагоне" оказывается той кульминацией, которая, возможно, неизбежно ускользает от москвичей. Вот оно - последний рывок перед финишем. Очень-очень холодно, вдоль перрона всегда ветер. Усталая проводница делает вид, что проверяет билеты.
И вот вы уже в вагоне. Я-то в командировке, в условном уюте купе. Остальные - как повезло. И вот тут поезд трогается. Вы когда-нибудь замечали, как трогается поздний ночной поезд? Словно разрывая очень осторожно образовавшиеся, эластичные связи с перроном. Поехали... Впереди - только новый год, вы пережили этот день. Теперь будет праздник. А где же пирог?
И вот кончается перрон, и вы видите последний привет вокзала - высокую, хрупкую вышку, голубовато тающую в сумерках где-то высоко-высоко. И большой прямоугольный шмат прожекторов на ней. И сквозь ресницы (или если вы попросту близоруки, как я), эти прожектора тянутся, как скрипичные смычки в небо. Ну или как свечи. И это, как-то, не знаю... всякий раз хватает за сердце. Хрупкий, невесомый сочельник, несущий над головой тяжелый пирог со свечами.