Тарифы как фактор южной сецессии
Прошлый разговор получился вполне содержательным. Поэтому, полагаю, его можно продолжить, тем более, что для этого имеется хороший повод. Несколько человек высказали точку зрения, согласно которой чуть ли не решающую роль в отделении Юга сыграла тарифная политика федерального правительства. Это распространённый тезис, поэтому не лишним будет его разобрать.
Начну с того, что никто не отрицает наличия противоречий между Севером и Югом по вопросам тарифов, равно как и того, что повестка расхождений двух секций была достаточно насыщенной. К этому стоит добавить, что и тарифная проблема, и вопрос численного равновесия свободных и рабовладельческих штатов возникли за десятилетия до Гражданской войны. Оба сюжета претерпели серьёзное обострение в 1850-е, однако, по-разному.
Что, собственно, показали 1850-е применительно к вопросу об экспансии рабства на территории, которые могли бы стать новыми штатами США? Что после аннексии Техаса, оформленной в самом конце 1845 г., ни одна новоприобретаемая территория, оформляемая как штат, не могла стать рабовладельческой. По этой причине, согласно условиям Компромисса 1850 г., Калифорния была принята в союз как свободный штат. Акт Канзас-Небраска, который, как казалось отдельным южанам, открывал Югу возможность включить в число рабовладельческих штатов Канзас, в действительности привёл к заселению территории переселенцами с Севера, голосовавшими в рамках народного волеизъявления (popular sovereignty) за присоединение в качестве свободного штата, вопреки попыткам силового вмешательства миссурийских приграничных банд и кровопролитию. Параллельно формируемые штаты (Миннесота или Орегон) тем более ни при каких обстоятельствах не смогли бы стать рабовладельческими.
Более того, 1850-й год ознаменовал ещё и отказ от ранее обозначавшейся тенденции к уравновешиванию числа свободных и рабовладельческих штатов (что было критически важно с точки зрения голосования в Сенате). Отныне перевес переходил к Северу без каких-либо альтернатив. Хотя оговора Вилмота не прошла, рабству стало очевидным образом некуда распространяться на неоформленных ещё территориях. Иными словами, ситуация вокруг экспансии рабства и власти рабовладельческих элит в 1850-е драматически изменилась. Теперь можно рассмотреть, что же происходило с тарифами.
Сразу необходимо отметить, что тарифная политика в довоенных США, будь она отражена на графике, предстала бы как сменяющие друг друга фазы повышения/понижения протекционистского тарифа. Так, резкое повышение тарифа в 1828 г. натолкнулось на кризис нуллификации, а потому в 1833 г. был принят закон, постепенно снижающий тариф до весьма умеренного уровня. Аналогично в 1842 г. был вновь принят высокий тариф, возвращающийся к ситуации десятилетней давности, однако, продержался он не так долго и в 1846 г. был заменён на тариф Уокера, являвшийся одним из самых низких в американской истории. В 1857 г. он был заменён тарифом, названным по году принятия, предусматривавшим... ещё более низкие ставки!
Правда, в 1861 г. тренд, что называется, переменился и был введён высокий тариф Моррила. Но здесь следует отметить две вещи. Во-первых, как следует из вышеизложенного, данное усиление протекционизма вовсе не было "как гром среди ясного неба", когда был сплошной фритрейд и внезапно наступили тёмные протекционистские времена. Напротив, 1861 г. ознаменовал повышательную фазу цикла, которая была подобна эпохе сразу после 1828 г. или 1842 г. А ведь всякий раз за повышением тарифа следовало понижение. Во-вторых, тариф Моррила прошёл только и исключительно потому, что процесс сецессии уже был запущен и целый ряд законодателей (как конгрессменов так и сенаторов) с Юга оставили свои посты. Если бы южане оставались в Союзе и его законодательных органах, тариф Моррила скорее всего не смог бы набрать достаточное количество голосов для прохождения.
Поэтому тариф Моррила никак не может служить объяснением сецессии, поскольку она стартовала ещё до его введения. Более того, я практически уверен в том, что в ходе переговоров между сецессионистами и юнионистами в 1861 г., потребуй первые категорически отказаться от тарифа Моррила, республиканцы пошли бы на уступки. Но процесс отделения Юга уже был запущен, а потому едва ли обратим. Соответственно, переговоры были обречены на неудачу, а стороны, готовившиеся к вооружённой борьбе, не стремились к компромиссам. Поэтому тарифный вопрос превратился в удобный предлог (один из многих), обосновывающих отделение Юга и изображавших северян как агрессоров, покушающихся на собственность южных граждан. Как пропаганда это имело успех, но с точки зрения исторического анализа не выдерживает никакой критики.
Начну с того, что никто не отрицает наличия противоречий между Севером и Югом по вопросам тарифов, равно как и того, что повестка расхождений двух секций была достаточно насыщенной. К этому стоит добавить, что и тарифная проблема, и вопрос численного равновесия свободных и рабовладельческих штатов возникли за десятилетия до Гражданской войны. Оба сюжета претерпели серьёзное обострение в 1850-е, однако, по-разному.
Что, собственно, показали 1850-е применительно к вопросу об экспансии рабства на территории, которые могли бы стать новыми штатами США? Что после аннексии Техаса, оформленной в самом конце 1845 г., ни одна новоприобретаемая территория, оформляемая как штат, не могла стать рабовладельческой. По этой причине, согласно условиям Компромисса 1850 г., Калифорния была принята в союз как свободный штат. Акт Канзас-Небраска, который, как казалось отдельным южанам, открывал Югу возможность включить в число рабовладельческих штатов Канзас, в действительности привёл к заселению территории переселенцами с Севера, голосовавшими в рамках народного волеизъявления (popular sovereignty) за присоединение в качестве свободного штата, вопреки попыткам силового вмешательства миссурийских приграничных банд и кровопролитию. Параллельно формируемые штаты (Миннесота или Орегон) тем более ни при каких обстоятельствах не смогли бы стать рабовладельческими.
Более того, 1850-й год ознаменовал ещё и отказ от ранее обозначавшейся тенденции к уравновешиванию числа свободных и рабовладельческих штатов (что было критически важно с точки зрения голосования в Сенате). Отныне перевес переходил к Северу без каких-либо альтернатив. Хотя оговора Вилмота не прошла, рабству стало очевидным образом некуда распространяться на неоформленных ещё территориях. Иными словами, ситуация вокруг экспансии рабства и власти рабовладельческих элит в 1850-е драматически изменилась. Теперь можно рассмотреть, что же происходило с тарифами.
Сразу необходимо отметить, что тарифная политика в довоенных США, будь она отражена на графике, предстала бы как сменяющие друг друга фазы повышения/понижения протекционистского тарифа. Так, резкое повышение тарифа в 1828 г. натолкнулось на кризис нуллификации, а потому в 1833 г. был принят закон, постепенно снижающий тариф до весьма умеренного уровня. Аналогично в 1842 г. был вновь принят высокий тариф, возвращающийся к ситуации десятилетней давности, однако, продержался он не так долго и в 1846 г. был заменён на тариф Уокера, являвшийся одним из самых низких в американской истории. В 1857 г. он был заменён тарифом, названным по году принятия, предусматривавшим... ещё более низкие ставки!
Правда, в 1861 г. тренд, что называется, переменился и был введён высокий тариф Моррила. Но здесь следует отметить две вещи. Во-первых, как следует из вышеизложенного, данное усиление протекционизма вовсе не было "как гром среди ясного неба", когда был сплошной фритрейд и внезапно наступили тёмные протекционистские времена. Напротив, 1861 г. ознаменовал повышательную фазу цикла, которая была подобна эпохе сразу после 1828 г. или 1842 г. А ведь всякий раз за повышением тарифа следовало понижение. Во-вторых, тариф Моррила прошёл только и исключительно потому, что процесс сецессии уже был запущен и целый ряд законодателей (как конгрессменов так и сенаторов) с Юга оставили свои посты. Если бы южане оставались в Союзе и его законодательных органах, тариф Моррила скорее всего не смог бы набрать достаточное количество голосов для прохождения.
Поэтому тариф Моррила никак не может служить объяснением сецессии, поскольку она стартовала ещё до его введения. Более того, я практически уверен в том, что в ходе переговоров между сецессионистами и юнионистами в 1861 г., потребуй первые категорически отказаться от тарифа Моррила, республиканцы пошли бы на уступки. Но процесс отделения Юга уже был запущен, а потому едва ли обратим. Соответственно, переговоры были обречены на неудачу, а стороны, готовившиеся к вооружённой борьбе, не стремились к компромиссам. Поэтому тарифный вопрос превратился в удобный предлог (один из многих), обосновывающих отделение Юга и изображавших северян как агрессоров, покушающихся на собственность южных граждан. Как пропаганда это имело успех, но с точки зрения исторического анализа не выдерживает никакой критики.