Ливневое настоение
Привыкла жить, сверяясь по шкале твоей любви.
Все время беспокоясь - сколько там делений?
Прикладывая ладошку к твоему сердцу - бьется ли мне в такт?
Зависеть от твоего настроения, от твоих истерик, от меняющегося состояния духа.
Справляться еженедельно, ежедневно, ежеминутно - любишь ли? Не разлюбил ли?
Когда ты стал далеко - все реже и реже. Но каждый раз, встречаясь, в каждой фразе подтекстом сквозит - «да? Скажи - да? Все ещё да?»
Ждать подтверждения - и оно поступает, поселяя внутри нехорошее чувство удовлетворения.
И тебя, к сожалению, приучила. Ты привык. Если не слышишь во мне привычного отзвука, сразу бьешь по самому больному месту безотказным приёмом.
Опускаешь свой хобот в незакрывшуюся ранку моей души, и то лениво, то жадно пьешь кровь, высасывая радости, удовольствия, поселяя внутри моей опустошенной шкурки только тревогу и сомнения - как Унголианта в Валиноре пила сок двух Дерев...
Все время беспокоясь - сколько там делений?
Прикладывая ладошку к твоему сердцу - бьется ли мне в такт?
Зависеть от твоего настроения, от твоих истерик, от меняющегося состояния духа.
Справляться еженедельно, ежедневно, ежеминутно - любишь ли? Не разлюбил ли?
Когда ты стал далеко - все реже и реже. Но каждый раз, встречаясь, в каждой фразе подтекстом сквозит - «да? Скажи - да? Все ещё да?»
Ждать подтверждения - и оно поступает, поселяя внутри нехорошее чувство удовлетворения.
И тебя, к сожалению, приучила. Ты привык. Если не слышишь во мне привычного отзвука, сразу бьешь по самому больному месту безотказным приёмом.
Опускаешь свой хобот в незакрывшуюся ранку моей души, и то лениво, то жадно пьешь кровь, высасывая радости, удовольствия, поселяя внутри моей опустошенной шкурки только тревогу и сомнения - как Унголианта в Валиноре пила сок двух Дерев...