(no subject)
В тринадцать я просыпалась под звук папиной пишущей машинки и, зевая, брела завтракать.
Родители вставали в семь, а мне дозволялось спать сколько хочется. Единственное послабленье; обед и ужин - строго по расписанию.
На завтрак была овсянка, я считала ее невкусной и ежедневно бурчала. Но папа был непреклонен: предполагалось, что на овсянке я подрасту.
Хочется вспомнить, что еще было, и получается кадрами: яркое солнце, клубника в коричневых вазочках, качели, пинг-понг (хотя это попозже, наверное), снова солнце и синее небо.
Друзья, зашедшие гулять- было принято от ворот кричать "Даша!".
Пёс, черный и радостный, прислоняется боком к ногам, чтобы гладить, и я чуть не падаю под его весом.
Еще была "пепелка" - место тусовок. Каждый год мы ее строили заново, в новых местах. Чтобы очередной ближайший сосед к концу лета сошел с ума от криков и музыки.
Лучшим был дядя Валера. Какое-то дали мы ему прозвище, не помню какое, но грозное. Он хотел спать по ночам, и однажды за ужином я доказывала папе, что наши мальчишки в случае чего дядю Валеру поборят. А папа мрачно ответил что-то про "старого волка".
Вообще дядя Валера был папин друг, и мой друг тоже. Он лучше всех разбирался в грибах, многое знал и рассказывал. Очень любил лес. Кажется, что-то было в нем сверхъестественное. Сейчас я сказала бы "мощный".
Дядя Валера каждый год спрашивал: "Дашка, ты в курсе, что ты красавица?". И сам отвечал, улыбаясь: "в курсе, конечно. Девчонки всегда это знают".
Мне разрешали гулять до двенадцати. Всем остальным - до трех, кажется. Несправедливо.
С самой дальней пепелки (куда мы в итоге перебрались, чтоб не слышно) меня провожали с фонариками. Идешь по тропинке в лесу, а справа и слева- болото.
Еще было озеро, куда можно на велике, можно пешком, или на машине с большими мальчиками. Но это тоже попозже, наверное. И тайно - папа бы не одобрил.
Желтый москвич, кажется, это был - тот, что как запорожец.
И сам запорожец был тоже. И еще красный москвич, на нем я училась водить.
Еще была речка, и мостик - для ранневечерних бесед. Однажды спросили про поцелуи - поделиться опытом следовало. А я тогда еще не целовалась ни с кем, пришлось выдумывать.
С сексом нечто похожее было. Но может и все остальные выдумывали.
А ужин был в семь. С пирогами частенько. Интересно, пекли или покупали?
На ужин я иногда приглашала подругу.
А потом мы уходили гулять, а родители еще раз, вечером, пили чай.
Я, если шла мимо, то видела, что на кухне окно горит - рыжее.
Родители вставали в семь, а мне дозволялось спать сколько хочется. Единственное послабленье; обед и ужин - строго по расписанию.
На завтрак была овсянка, я считала ее невкусной и ежедневно бурчала. Но папа был непреклонен: предполагалось, что на овсянке я подрасту.
Хочется вспомнить, что еще было, и получается кадрами: яркое солнце, клубника в коричневых вазочках, качели, пинг-понг (хотя это попозже, наверное), снова солнце и синее небо.
Друзья, зашедшие гулять- было принято от ворот кричать "Даша!".
Пёс, черный и радостный, прислоняется боком к ногам, чтобы гладить, и я чуть не падаю под его весом.
Еще была "пепелка" - место тусовок. Каждый год мы ее строили заново, в новых местах. Чтобы очередной ближайший сосед к концу лета сошел с ума от криков и музыки.
Лучшим был дядя Валера. Какое-то дали мы ему прозвище, не помню какое, но грозное. Он хотел спать по ночам, и однажды за ужином я доказывала папе, что наши мальчишки в случае чего дядю Валеру поборят. А папа мрачно ответил что-то про "старого волка".
Вообще дядя Валера был папин друг, и мой друг тоже. Он лучше всех разбирался в грибах, многое знал и рассказывал. Очень любил лес. Кажется, что-то было в нем сверхъестественное. Сейчас я сказала бы "мощный".
Дядя Валера каждый год спрашивал: "Дашка, ты в курсе, что ты красавица?". И сам отвечал, улыбаясь: "в курсе, конечно. Девчонки всегда это знают".
Мне разрешали гулять до двенадцати. Всем остальным - до трех, кажется. Несправедливо.
С самой дальней пепелки (куда мы в итоге перебрались, чтоб не слышно) меня провожали с фонариками. Идешь по тропинке в лесу, а справа и слева- болото.
Еще было озеро, куда можно на велике, можно пешком, или на машине с большими мальчиками. Но это тоже попозже, наверное. И тайно - папа бы не одобрил.
Желтый москвич, кажется, это был - тот, что как запорожец.
И сам запорожец был тоже. И еще красный москвич, на нем я училась водить.
Еще была речка, и мостик - для ранневечерних бесед. Однажды спросили про поцелуи - поделиться опытом следовало. А я тогда еще не целовалась ни с кем, пришлось выдумывать.
С сексом нечто похожее было. Но может и все остальные выдумывали.
А ужин был в семь. С пирогами частенько. Интересно, пекли или покупали?
На ужин я иногда приглашала подругу.
А потом мы уходили гулять, а родители еще раз, вечером, пили чай.
Я, если шла мимо, то видела, что на кухне окно горит - рыжее.