Нестандартное Благовещение: Первая после архангела
Пробую возобновить свою рубрику, в которой рассматривал картины. Всё еще сомневаюсь насчет уместности публичных эстетических удовольствий в текущих условиях, но вдруг для кого-то это станет таким же релаксантом, как для меня.
Сюжет картины Эвелин де Морган «Salutation» (1883) - буквально «Приветствие» (или в церковно-славянском варианте «Целование») - является прямым продолжением сцены Благовещения, если следить за описанием события по тексту Евангелия от Луки. В ответ на сомнение девственной Марии в возможности зачатия архангел Гавриил приводит ей в пример её престарелую родственницу Елисавету, которая считалась бесплодной, но смогла зачать. Аргумент небожителя убеждает Марию, она соглашается с божьим планом, а затем сразу отправляется к той самой Елисавете - поделиться новостью. Примечательно, что Елисавета узнает о беременности Марии самой первой (обручник Иосиф вообще оказывается крайним в этой очереди - от него беременность до последнего скрывали).
Близкая по стилистике к иконописным изображениям картина де Морган построена на контрасте и отзеркаливании - как с визуальной, так и с символической точки зрения. Положение фигур относительно друг друга обеспечивает им контакт глаза в глаза, для чего Елисавете приходится почти что опуститься на одно колено. Головы женщин одинакового размера, но пропорции тела Елисаветы удлинённые - если она выпрямится во весь рост, то окажется на голову выше родственницы. На бледном челе юной Марии лежит печать задумчивой грусти, а смуглое старческое лицо Елисаветы, которая буквально впивается взглядом в глаза девушки, выражает эмоциональный порыв и сопереживание. Обнажённая рука Девы показывает её уязвимость, а смуглая рука закутанной в многослойное одеяние старицы предлагает опору. И, наконец, любимые де Морган ренессансные игры с переплетающимися и зеркалящими друг друга частями тела: правую руку Елисаветы можно принять за левую руку Марии; левая кисть Марии дублирует положение левой руки Елисаветы - обе словно указывают на будущую мать Бога, подчеркивая ее особую значимость.
Две эти женщины - молодая и старая - оказались в одинаковом положении: обе беременны. Одна - Мессией, другая - его Предтечей. Обе забеременели чудесным образом: одна, оставшись Девой, вторая - будучи бесплодной и находясь в весьма преклонном возрасте. О рождении обоих младенцев сообщил архангел Гавриил. Марии он, как мы помним, явился сам, Елисавете - передали благовестие через мужа Захарию (с благовестия Захарии, к слову, и начинается та самая первая глава Евангелия от Луки, в которой описано Благовещение Марии). Миссия каждой из женщин столь велика, что их головы едва помещаются в нимбы:)
Вглядимся в детали пейзажа. Сразу за фигурами героинь видны традиционные “богородичные” лилии - символы чистоты и целомудрия. Белые венчики перекликаются с белым головным убором Девы. На самом дальнем плане - синие горы - в тон хитону Марии. Высокие деревья с тонкими стволами и плоскими кронами зеркалят приглушенно-сиреневый цвет хитона и болотно-зелёный на гиматии и тюрбане Елисаветы. Цвет кирпичного здания справа перекликается с цветом пояса старицы. Подпоясанный человек считался готовым действовать и конкретно - служить. То есть Мария и Елисавета еще и демонстрируют некий прообраз будущих взаимоотношений Иисуса и Иоанна Предтечи как отношений Господина и Слуги (вспомним строки из третьей главы Евангелия от Луки (3:16) «Иоанн всем отвечал: я крещу вас водою, но идёт Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви...»). Гора, древо и дом обладают в церковной живописи символическим смыслом. Достаточно взглянуть на «Троицу» Рублева, где эти три объекта становятся атрибутами трех ипостасей божества (Бог-Отец ассоциируется с вселенским домостроительством, Сын - обречён на крестное древо, Дух - поднимает из суетного мира в горние пределы). Какие-то скалистые пещеры на заднем плане слева - явный намек на Гроб Господень.
Если мы обратимся к тексту Евангелия от Луки (1:39-56), где описывается сцена встречи Марии и Елисаветы, мы обнаружим, что между участницами происходит весьма оживлённая беседа, во время которой будущая Богоматерь произносит слова, ставшие впоследствии знаменитым церковным гимном «Магнификат» (в православной традиции это славословие называется «Песнь Пресвятой Богородицы» и начинается словами «Величит душа Моя Господа»). Но у Эвелин де Морган говорят не губы -- они и у Марии, и у Елисаветы плотно сомкнуты -- а выражения лиц и тела встретившихся женщин и, на мой взгляд, весьма красноречиво.