Просто Лось.
По рассказу моего друга. Дальше от первого лица.
В десятом классе был у нас военрук Станислав Вячеславович Лось. Низенький (метр пятьдесят на коньках и в папахе, как говорит другой мой товарищ), плешивенький, плюгавенький. И страшно картавил.
"У меня очень длинное имя-отчество, поэтому называйте меня пгосто товагищ майог". Естественно, все девочки называли его "товарищ Лось". "А я лось. Просто лось" (с)
Кабинет военной подготовки был сразу же переименован в Лосиный остров, а идти туда на занятия означало "идти на Лося", со всеми вытекающими шутками. "Если даже на лося повесить погоны в восемнадцать лет, к сорока пяти он станет майором".
Как и все военруки, наш был узколобым салдафоном, хронически не способным воспринимать юмор. А старшеклассники - наоборот, считали себя как минимум смесью Никулина и Хазанова, что приводило зачастую к конфликтным ситуациям. И вот, после очередного прикола я был выведен из строя ("смигно - когда левое ухо назад, пгавое - впегед, и видим гудь номер четыге" - сразу искали, кто же соответствует номеру 4), отчитан ("Бгановский, вы считаете ситуцаию смешной?") и выдворен из кабинета ("Пгодолжайте смеяться в когидоре"). После чего посчитал себя обиженным и всю четверть туда просто не ходил.
Товарищ майор не опечалисля моим отсуствием, но заметил его, и регулярно ставил мне двойки, за каждый пропущенный урок. К началу мая стало понятно, что мне светит двойка в четверти. Моя еврейская мама схватилась за голову, выплестнув на меня весь поток забот о моем будущем: "Тебя оставят на второй год! Ты никуда не поступишь! Ты загремишь в армию!" С последним высказыванием реальность обрушилась на меня всей своей давящей массой, и я решил выбрать меньшее зло. Пошел мириться.
"И что же вы можете мне пгедложить, Евгений?" - он впервые назвал меня по имени. - "Не знаю. Все, что скажете. Я выучу материал." Его это не воодушевило. "Выучить можно и макаку заставить. Скажите, вы умеете стгелять?"
Я произвел невнятное движение плечами. "Будете пгиходить ко мне тги газа в неделю после угоков, в тиг, я буду учить вас стгелять".
И последующий месяц я исправно трижды в неделю заходил в небольшой тир во дворе школы, устроенный из старого склада лично Лосем. Военрук гордился своим детищем, и даже сам подметал там, не доверяя такую ответственную работу уборщице.
"Винтовка - пгодолжение вашей гуки. Когда вы указываете гукой на кого-то, вы же не пгомахиваетесь? Еще десять выстгелов."
Я стрелял из мелкашки и карабина. Лежа и сидя. А потом, собирая гильзы, слушал картавое бормотание: "Не забывайте пегед выстгелом задегжать дыхание, и с началом выдоха нажмите на кугок."
Не знаю уж, какой из Лося был учитель (скорее всего никакой), но тренер он был отменный. К концу мая я выбивал на КМС. Военрук был так растроган, что заставил ровный строй двоек в журнале таким же ровным строем пятерок, и хотел поставить мне пять за год. Но завуч не дала (в предыдущих четвертях у меня ведь были сплошные трояки). Короче, закончил я школу с четверкой по НВП, о которой даже мечтать не мог, и поступил-таки в институт.
А потом понеслось-поехало. Переезд в Израиль, начало учебы, несданная сессия, армия. Только вместо сибирской тайги учебку окружали холмы Иудеи.
Длинная М-16 била по бокам, пот заливал глаза. На занятии по стрельбе уверенный в себе и в нашей некомпетентности взводный заявил, что лучшего стрелка отправит на выходные в увольнительную. Я прижал винтовку к плечу, и в ушах зазвучала знакомая картавая речь: "Пгижимаем ее в тгех местах, кгепко, нога пгодолжает линию стгельбы..." Я выбил 45 из 50. И поехал на шабат домой.
Автобус резко затормозил на светофоре. Меня выбросило из полудремы и, взглянув в окно, я увидел маленький тендер с открытым кузовом. Его содержимое поразило меня до дрожи и мурашек. В кузове, обмотанные скотчем, лежали лосиные рога. Потом я осознал, что шанс увидеть данный предмет в Израиле стремится к нулю. Это Станислав Вячеславович послал мне привет из прошлого.
По какой-то ужасной случайности я стер все собственные комментарии к данному посту. Поэтому прошу извинить всех, кому я отвечал, а теперь вдруг эти ответы исчезли.
В десятом классе был у нас военрук Станислав Вячеславович Лось. Низенький (метр пятьдесят на коньках и в папахе, как говорит другой мой товарищ), плешивенький, плюгавенький. И страшно картавил.
"У меня очень длинное имя-отчество, поэтому называйте меня пгосто товагищ майог". Естественно, все девочки называли его "товарищ Лось". "А я лось. Просто лось" (с)
Кабинет военной подготовки был сразу же переименован в Лосиный остров, а идти туда на занятия означало "идти на Лося", со всеми вытекающими шутками. "Если даже на лося повесить погоны в восемнадцать лет, к сорока пяти он станет майором".
Как и все военруки, наш был узколобым салдафоном, хронически не способным воспринимать юмор. А старшеклассники - наоборот, считали себя как минимум смесью Никулина и Хазанова, что приводило зачастую к конфликтным ситуациям. И вот, после очередного прикола я был выведен из строя ("смигно - когда левое ухо назад, пгавое - впегед, и видим гудь номер четыге" - сразу искали, кто же соответствует номеру 4), отчитан ("Бгановский, вы считаете ситуцаию смешной?") и выдворен из кабинета ("Пгодолжайте смеяться в когидоре"). После чего посчитал себя обиженным и всю четверть туда просто не ходил.
Товарищ майор не опечалисля моим отсуствием, но заметил его, и регулярно ставил мне двойки, за каждый пропущенный урок. К началу мая стало понятно, что мне светит двойка в четверти. Моя еврейская мама схватилась за голову, выплестнув на меня весь поток забот о моем будущем: "Тебя оставят на второй год! Ты никуда не поступишь! Ты загремишь в армию!" С последним высказыванием реальность обрушилась на меня всей своей давящей массой, и я решил выбрать меньшее зло. Пошел мириться.
"И что же вы можете мне пгедложить, Евгений?" - он впервые назвал меня по имени. - "Не знаю. Все, что скажете. Я выучу материал." Его это не воодушевило. "Выучить можно и макаку заставить. Скажите, вы умеете стгелять?"
Я произвел невнятное движение плечами. "Будете пгиходить ко мне тги газа в неделю после угоков, в тиг, я буду учить вас стгелять".
И последующий месяц я исправно трижды в неделю заходил в небольшой тир во дворе школы, устроенный из старого склада лично Лосем. Военрук гордился своим детищем, и даже сам подметал там, не доверяя такую ответственную работу уборщице.
"Винтовка - пгодолжение вашей гуки. Когда вы указываете гукой на кого-то, вы же не пгомахиваетесь? Еще десять выстгелов."
Я стрелял из мелкашки и карабина. Лежа и сидя. А потом, собирая гильзы, слушал картавое бормотание: "Не забывайте пегед выстгелом задегжать дыхание, и с началом выдоха нажмите на кугок."
Не знаю уж, какой из Лося был учитель (скорее всего никакой), но тренер он был отменный. К концу мая я выбивал на КМС. Военрук был так растроган, что заставил ровный строй двоек в журнале таким же ровным строем пятерок, и хотел поставить мне пять за год. Но завуч не дала (в предыдущих четвертях у меня ведь были сплошные трояки). Короче, закончил я школу с четверкой по НВП, о которой даже мечтать не мог, и поступил-таки в институт.
А потом понеслось-поехало. Переезд в Израиль, начало учебы, несданная сессия, армия. Только вместо сибирской тайги учебку окружали холмы Иудеи.
Длинная М-16 била по бокам, пот заливал глаза. На занятии по стрельбе уверенный в себе и в нашей некомпетентности взводный заявил, что лучшего стрелка отправит на выходные в увольнительную. Я прижал винтовку к плечу, и в ушах зазвучала знакомая картавая речь: "Пгижимаем ее в тгех местах, кгепко, нога пгодолжает линию стгельбы..." Я выбил 45 из 50. И поехал на шабат домой.
Автобус резко затормозил на светофоре. Меня выбросило из полудремы и, взглянув в окно, я увидел маленький тендер с открытым кузовом. Его содержимое поразило меня до дрожи и мурашек. В кузове, обмотанные скотчем, лежали лосиные рога. Потом я осознал, что шанс увидеть данный предмет в Израиле стремится к нулю. Это Станислав Вячеславович послал мне привет из прошлого.
По какой-то ужасной случайности я стер все собственные комментарии к данному посту. Поэтому прошу извинить всех, кому я отвечал, а теперь вдруг эти ответы исчезли.