Она уехала жить в Лондон
Если бы в тот день она просто промолчала, ее жизнь сложилась бы совсем по-другому.
- Поезжай в Англию.
Приговор Учителя был тверд.
- Куда? В Англию?
И это в ответ на ее невинный вопрос «Кто я?»
В глубине души она хотела перемен. Словно кто-то внутри стучался, и этот настойчиво-раздражающий своей непонятной природой звук невозможно было игнорировать. Внешне она жила комфортно, считала, что занимается любимым делом, и все же чего-то не хватало. Ей хотелось избавиться от постоянно тянущей боли защемленного нерва души. Вопросы «Кто я? Почему так неспокойно внутри?» требовали полных ответов. Хотелось понять, поставить точку и избавиться от жажды-тоски по чему-то неуловимому и бесконечно притягательному.
Уткнувшись в жизненный тупик - промахи на работе, увольнение, неудачный проект маленького бизнеса, уход любимого, - она разрушила отношения и в семье, и на работе, и с друзьями. Желая внутренних перемен, обрушила устоявшийся мир вокруг себя и… попала в ловушку под названием «измениться, не меняясь». Это как хотеть нарастить мышцы, но при этом считать, что достаточно будет массажа. Она не строила новый мир, а переделывала старый, латая, приколачивая пусть и новые материалы, но на старую основу.
Только сокровенное желание не обмануть - оно и задало тот вопрос, ответ на который потряс ее уже неустойчивый мирок. Обратной дороги не было: ответ получен. Ход за ней.
Однако внутри кипело и пенилось возмущение. Что там делать среди этих чопорных англичан? Ее страшили мысли об ожидавшей ее неопределенности, о трудностях, в которые предстояло погрузиться.
Но разве это не то, чего она хотела? Узнать себя, встретиться со своими страхами, узнавать новое и развиваться. Вот ее и послали. В Англию.
Люди мигрируют с востока на запад и с юга на север за тем, чтобы зарабатывать больше, найти работу по душе, личное счастье, посмотреть мир. Она тоже хотела лучшей жизни, но связывала это с облегчением душевных метаний, избавлением от состояния чуждости самой себе.
Она уезжала, чтобы разобраться, как происходит то самое «изменение» и что же связывает ее с особенностями этой страны: викторианской эпохой, «холодностью и сдержанностью» англичан, их умением «сохранять лицо», знаменитым снобизмом и подчеркнутой вежливостью.
В дороге
Дождавшись рабочей визы (в этом ей помогла дочь давно эмигрировавшей подруги), она сложила вещи в небольшую сумку и сказала домашним, что уезжает. Сказала с такой внутренней уверенностью, что никто даже не попытался ее отговорить.
Работа оказалась тяжелой. Белоручке с двумя высшими образованиями, с аллергией на домашние дела пришлось погрузиться в ресторанно-кухонную жизнь: скорость, скорость и еще раз скорость.
- Быстрей, улитка! Шевелись! Срочно!
Всех художественных эпитетов, которые сыпались первые полгода в ее адрес, она просто не понимала. Непереводимая игра слов, но вложенные эмоции не нуждались в переводе. Девять часов работы, затем три часа языковой школы три раза в неделю, один выходной. Гудящие ноги, боль в пояснице, трясущиеся, неловкие от стресса руки. Она вцепилась, сама не зная во что, но не собиралась отступать.
Как в сказке «Морозко», на вопрос «Тепло ли тебе, девица?» она, улыбаясь, на минуту останавливала стучащие зубы, натягивала шапку и носки в неотапливаемой комнате, пряталась под одеяло с головой и неизменно отвечала: «Тепло мне, очень тепло».
Пришлось убрать нытье и жалость к себе. Хотя всплакнула, конечно, и не раз. Напоминала себе, что сама хотела уехать, никто не гнал с теплого насиженного места.
Родных не тревожила по пустякам, не пугала тяжестью работы и проживания, но и не строила из себя «пятизвездочную» замарашку.
- Здорова, иду вперед, пока непросто приходится. В выходной была в музее. Здесь бесплатных музеев немерено, да и сам город ходить не переходить.
Изучала язык и восхищалась смыслами, тонкостями, любопытными нюансами в сочетании с прямолинейностью понятий, которые открывались. Знакомилась сама, с ней знакомились. Правда, она избегала тех, кто жаловался на прошлую или на текущую жизнь. Вбирала в себя чужую культуру, ненасытно поглощая архитектуру города и окрестностей, традиции и устои, погружалась в историю и литературу этого народа.
День сурка
Ее день сурка затянулся почти на два года. Она не думала о будущем, она осваивала новую реальность в отсутствии старой. Не было привычной домашней обстановки, родные и друзья появлялись только в окошке скайпа. Не нужно было думать о сложных задачах, зато было время подумать «для чего» и «зачем». Рабочая униформа решала проблему раздутого гардероба, а интернет заполнял ее досуг хорошими книгами. Жизнь стала простой и понятной. Не надо было гнаться, соревноваться, равняться на кого-то, что-то доказывать. Обнуление.
Подвижным оставалось наблюдение. Англичане подчеркнуто вежливы, поэтому приходилось учиться понимать, что за теплыми словами приветствия и щедрой британской улыбкой стоит лояльность и доброжелательность, а не живой интерес к человеку. За знаменитой сдержанностью - желание скрыть эмоции и сохранить лицо и дистанцию. На людях никаких скандалов и пререканий. Сдержанность, самоконтроль и молчаливость считаются здесь одними из основных жизненных правил. А их фирменный взгляд в никуда: только истинные англичане даже в переполненном вагоне метро умеют не встретиться ни с кем взглядом. Это неприлично. Скользнут, как будто вокруг пустота. Что-что, а игнорировать они могут отменно.
Английский снобизм, чувство превосходства, «островная гордость» также часто проявляются в их приверженности к традициям: зеленые живые изгороди, ярко-красные почтовые ящики, двухэтажные красные автобусы, судьи в мантиях и напудренных париках восемнадцатого века, меховые медвежьи шапки на королевских гвардейцах. А еще их шутки: игра слов, тонкие намеки и непонятные сравнения. Тем более что говорят часто без улыбки, сохраняя невозмутимость.
Попутно изучала викторианскую эпоху, полную противоречий. Ледяная корка сверху и кипящий гейзер внутри - вот он, портрет англичанина того времени и не только. До сих пор под хорошим английским костюмом и по-английски сдержанным лицом бурлят страсти и полно сантиментов, вот только показывать эти страсти прилюдно считается вульгарным.
Викторианская строгая мораль, ценности уютного домашнего очага, большой семьи, демонстрация благородства и счастливой семейной жизни. Хотя какое там счастье, когда жены были собственностью мужей, которые получали их тела, детей, домашний труд. Но здесь ш-ш-ш… - правила приличия. Не привлекать внимание - это основная заповедь английских приличий.
Два портрета
Сменив Россию на Европу, она прочувствовала разницу менталитетов.
Границы - первое, что чувствуется на Западе. Это как картина в золоченой раме. Ничуть не означает, что сознание европейцев ограничено. Это просто четкое обрамление Законом их ценностей, устоев, убеждений. Мир разделен на индивидуальное и остальное. Вокруг меня закон, который защищает от враждебного мира. Рациональность необходима, чтобы выжить: отделить меня от тебя, мое от твоего, частное от общего. Разграничить белое и черное, хаос и порядок. Чтобы выстроить лестницу и переходить со ступеньки на ступеньку и никогда скачком на вершину. Каждый сам за себя в стремлении быть выше других - это менталитет индивидуальных добросовестных достижений, а не коллективной победы.
Наша же ментальная картина не нуждается в раме. Она вписана в мир и неразрывно связана с ним. Наша стихийность, беспечность, широта вне границ - мы внутри общей картины, поэтому именно стремление к единству с миром и людьми, а не индивидуализм, отличает наш изначально степной народ.
Да, та самая степь - бескрайная, свободная, бездорожная, где много света, вольного дыхания, тугого ветра - и есть колыбель нашего менталитета. Степь безлюдна, и поэтому так важны те, кто рядом, кто встречается на пути, поэтому так важна взаимопомощь. Земля, животные, люди, природа - все едино. Так чувствует русский человек. Он часть целого, он ориентирован на коллектив, на милосердие и справедливость.
Шаг в будущее
За два года работы в Лондоне она смогла снять недорогую комнату в трехкомнатной квартире, подружиться с соседями-эмигрантами, у нее появились подруги-англичанки из соседнего фитнес-клуба. Она регулярно просматривала газеты в поисках другой работы и однажды увидела приглашение на работу гидом. Небольшому молодому агентству срочно требовался дешевый гид. Выдержав конкуренцию, хотя похвастаться знанием местной истории она пока не могла, получила работу. «Лед тронулся,» - сказал бы Остап Бендер. Тронулся - и вновь кардинально изменилась ее жизнь.
Агентство не церемонилось. Через месяц ее отправили проводить первую экскурсию. Хоть она и училась все это время, ее знания были ничтожны. Она запиналась, краснела, бледнела, молчала… К счастью, ей попались понимающие туристы. Эта пара больше расспрашивала о жизни, чем о достопримечательностях города.
Три года, в обнимку с интеллект-картами, книгами и интернетом, ей понадобилось, чтобы почувствовать себя более или менее знающим материал человеком и получить значок гида. И все же иногда туристы знали больше нее, так что стыд она пережила не один раз. Но это не ломало ее, наоборот, подстегивало узнавать еще больше.
Работа гидом оказалась увлекательнейшей. Разные люди требовали разного подхода и разносторонних знаний. Пригодились знания, полученные на кухне ресторана: не было проблемы посоветовать и накормить любого туриста - от гурмана до непритязательного в еде. Она и сама полюбила хорошо поесть: ростбиф с хрустящей корочкой, сочные кусочки рыбы с овощами, нежную курочку с картофелем. Особенное пристрастие она испытывала к блюдам с тыквой: пирог, кекс, пудинг. Англия открыла для нее праздник вкусов. И не только.
Все, что она узнавала, она передавала туристам. Это стало самым важным в ее жизни. Она испытывала удовольствие, наполняя интерес людей и разжигая любознательность. Холодная маска исчезала с лица, мимика оживала, внимание сосредотачивалось на туристах. Люди стали ей интересны.
Квест под названием жизнь
Через пять лет после ее отъезда из дома она могла рассказать о том, как изменилась. «Колесо», которое поначалу казалось тяжеленным жерновом, становилось обзорным, постепенно поднимающим ее туда, где можно увидеть более целостную картину. Туда, где ее стеснительность оказалась на самом деле замкнутостью на себе, вежливость - страхом, медлительность - безынициативностью, нежеланием тратить усилия и напрягать волю, где снобизм прятал ее некомпетентность и претензию. За стыдливостью скрывалась жадная мечта о Большом муже. Эпоха викторианства процветала в ней притворством чувств, эмоций и желаний.
В чем-то западные ценности помогли ей: комфортной оказалась дистанция, которую мирно держали англичане, оставаясь доброжелательными и в меру открытыми. Их сдержанность соотносилась с холодностью ее чувств, а их нетерпимость к шуму и вызывающему поведению пришлась бальзамом для ее чутких ушей.
Среда, в которой она оказалась, испытания, которые приготовила для нее новая обстановка, позволили ей понять, чего она хочет и что в ее силах сделать, как распорядиться собой, адаптироваться, создать новые эмоциональные, социальные, материальные связи.
Она почувствовала и осознала, что больше не страшится перемен, сложностей, крутых поворотов. И если сможет перейти преграду, повернуть, то жизнь обязательно подарит ей прекрасный вид. Появилось ощущение свободы в выборе направления и желание идти в ногу со временем.
Ей приснилось небо Лондона…
Звуковой поиск нашей героини не закончился, ведь жизнь продолжается. Только вопросы «Зачем? Почему?» теперь не мучительны: они не ведут к разрушению, изоляции, одиночеству, потому что она прошла тренинг Юрия Бурлана «Системно-векторная психология». Звуковые вопросы теперь помогают ей раскрывать смысл происходящего, строить связи с людьми, чувствовать себя частью коллектива, частью целого. Они стали частью той осмысленности, на которую она опирается, чтобы плодотворно прикладывать усилия.
Звуковой поиск часто ведет нас долгими трудными тропами, а выход рядом - тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана.
Click to viewАвтор публикации Татьяна Кунигель
Редактор Марина Алексеева
Корректор Мария Минаева
Статья написана с использованием материалов онлайн-тренингов Юрия Бурлана «Системно-векторная психология»
Читайте также:
Моя мама меня не хотела. Как заполнить пустоту в сердце
Зависимость от социальных сетей: как освободиться
Монолог про еду
