Это про то как не надо писать.
Глюк № 5
(Мой дар или «что я вижу»)
«Уходи…»
Вглядываясь в свою истребленную любовью душу, я всё никак не мог поверить, что в ней ещё что-то живёт после того, что со мною случилось. Я всё вглядывался и вглядывался в это сумбурно-абстрактное шевеление и не понимал, каким образом там хоть что-то уцелело после того, как, казалось бы, рухнули все мои представления о мире мною населяемом. Ведь только что я осознал всю никчемность моих наблюдений, выводов на них основанных, действий, основанных на выводах, действий, основанных на действиях…
Она сказала мне: «уходи».
Я открыл глаза и снова закрыл их. Я попытался представить, каким я вижу все то, что будет в будущем с этой моею любовью, что по недавним наблюдениям была ещё жива. После первой попытки я понял, что возбуждённое состояние, как и раньше, не способствовало разрезанию времени внутренним взглядом. Мой дар, который был мною всегда тщательно скрываем, сейчас был самым дорогим - я ценил его как последнюю чистую часть того мира, который оказался лживым, как ощущения полученные от продажной любви.
Она молчала, но в душе повторяла «уходи».
Я посмотрел вверх и понял, что упокоится очень сложно. Потом я попробовал сосредоточиться на будущем. Потом я понял, что глаза открыты и закрыл их. Будущее стало прорисовываться - я победил свои чувства и заткнул внутри себя сирену, вопящую о несправедливости. Я увидел в будущем ее рядом с собой. Всё начало приобретать цвета. Я взял палитру и попробовал с помощью коричневой краски замазать ее образ. Краска цвета сырой земли смывалась ветром, дувшим в будущем. Я повторил попытку, но уже с тёмно-синей краской. На этот раз краску сожгли потоки пламени лившего в будущем ливня. Я понял, что Стихии «против».
Она уже умоляла «уйди же»…
Тогда я попробовал последнее средство. Я взял палитру и смешал краски. Как я и предполагал, цвет смеси был черным. Стихии редко противоречили Гамме Цветов. По крайней мере, так было в моей голове. Черным я мазнул по цветному её изображению. Она не исчезла, но растаяла, одновременно с тем, как все краски приобрели свою примитивную форму. Все краски стали оттенками серого; всеми оттенками серого, от белого до чёрного.
Я повернулся и, глядя в ее глаза, воззвал к любви, и глаза проговорили «останься».
Я остался, и поблагодарил свой дар, который помог мне настоять на своём и остаться.
(Мой дар или «что я вижу»)
«Уходи…»
Вглядываясь в свою истребленную любовью душу, я всё никак не мог поверить, что в ней ещё что-то живёт после того, что со мною случилось. Я всё вглядывался и вглядывался в это сумбурно-абстрактное шевеление и не понимал, каким образом там хоть что-то уцелело после того, как, казалось бы, рухнули все мои представления о мире мною населяемом. Ведь только что я осознал всю никчемность моих наблюдений, выводов на них основанных, действий, основанных на выводах, действий, основанных на действиях…
Она сказала мне: «уходи».
Я открыл глаза и снова закрыл их. Я попытался представить, каким я вижу все то, что будет в будущем с этой моею любовью, что по недавним наблюдениям была ещё жива. После первой попытки я понял, что возбуждённое состояние, как и раньше, не способствовало разрезанию времени внутренним взглядом. Мой дар, который был мною всегда тщательно скрываем, сейчас был самым дорогим - я ценил его как последнюю чистую часть того мира, который оказался лживым, как ощущения полученные от продажной любви.
Она молчала, но в душе повторяла «уходи».
Я посмотрел вверх и понял, что упокоится очень сложно. Потом я попробовал сосредоточиться на будущем. Потом я понял, что глаза открыты и закрыл их. Будущее стало прорисовываться - я победил свои чувства и заткнул внутри себя сирену, вопящую о несправедливости. Я увидел в будущем ее рядом с собой. Всё начало приобретать цвета. Я взял палитру и попробовал с помощью коричневой краски замазать ее образ. Краска цвета сырой земли смывалась ветром, дувшим в будущем. Я повторил попытку, но уже с тёмно-синей краской. На этот раз краску сожгли потоки пламени лившего в будущем ливня. Я понял, что Стихии «против».
Она уже умоляла «уйди же»…
Тогда я попробовал последнее средство. Я взял палитру и смешал краски. Как я и предполагал, цвет смеси был черным. Стихии редко противоречили Гамме Цветов. По крайней мере, так было в моей голове. Черным я мазнул по цветному её изображению. Она не исчезла, но растаяла, одновременно с тем, как все краски приобрели свою примитивную форму. Все краски стали оттенками серого; всеми оттенками серого, от белого до чёрного.
Я повернулся и, глядя в ее глаза, воззвал к любви, и глаза проговорили «останься».
Я остался, и поблагодарил свой дар, который помог мне настоять на своём и остаться.