Окунулся
Впервые я попал в Санкт-Петербург (в Ленинграде, я, кажется, никогда не был) в 1994 году. Мой кузен ассистировал французскому режиссёру в Малом драматическом, а я жил на квартире с дятей и тетёй, иногда выбирался в театр посмотреть на работу, иногда гулял. В основном, по Невскому, ибо в городе не ориентировался, а друзей тут не было. Город тогда был разоренный и неуютный как старый советский пассажирский вагон, который нас туда доставил. Во всем было ощущение вывернутости наизнанку. Впрочем, это вполне могло быть экстраполяцией моих личных ощущений. Я в то время переживал сердечную драму (как потом оказалась, самую бесследную в моей жизни). Поэтому очень старательно печалился, писал очень грустные наброски текстов, не слушал музыку… тосковал, одним словом.
И бродя по серому, неухоженному колючему Невскому под метелью, мимо афиши «Горячих голов-2», мимо театра комедии, мимо чужих огней я ощущал себя в этом большом городе маленьким, жалким и потерянным. Потом были прогулки в 2002, битый месяц в 2008, путешествия туда с А-кой и весь этот юношеский депресняк забылся.
Попав в эти выходные в прекрасный и сияющий Петербург, снова оказался на вечернем Невском. Весь день мы с Санчесом сочиняли музыку, к вечеру, я оказался эмоционально опустошен, и услужливое сознание почему-то с готовностью окунуло меня в тот 1994-й.
И вот стою я у театра Комедии, тщетно ищу глазами афишу «Горячих голов» и размышляю: стал ли я с того времени более взрослым, менее жалким и менее потерянным?
И бродя по серому, неухоженному колючему Невскому под метелью, мимо афиши «Горячих голов-2», мимо театра комедии, мимо чужих огней я ощущал себя в этом большом городе маленьким, жалким и потерянным. Потом были прогулки в 2002, битый месяц в 2008, путешествия туда с А-кой и весь этот юношеский депресняк забылся.
Попав в эти выходные в прекрасный и сияющий Петербург, снова оказался на вечернем Невском. Весь день мы с Санчесом сочиняли музыку, к вечеру, я оказался эмоционально опустошен, и услужливое сознание почему-то с готовностью окунуло меня в тот 1994-й.
И вот стою я у театра Комедии, тщетно ищу глазами афишу «Горячих голов» и размышляю: стал ли я с того времени более взрослым, менее жалким и менее потерянным?