В апрельской пуще встретить Тома.
Мы живём в городах. А лес для нас - место, где отдыхает душа. Но поведаю вам одну тайну. В лесу время имеет другой вес и значение. Оно течёт то как лесная речушка, то как горный ручей. Секунда и вечность идут рука об руку. Душа в лесу не отдыхает, она становится самой собой. Поэтому не надо нести в лес свои городские привычки. Просто слушайте шум ветра в кронах лесных великанов и разговор живности, что общается между собой только пением. И если повезёт, то встретите самого Тома Бомбадила из Древлепущи.
На старой осине в глуши лесной
Жил леший, глазастый и волосатый.
Для лешего был он еще молодой -
Лет триста, не больше. Совсем
незлой,
Задумчивый, тихий и неженатый.
Однажды у Черных болот, в лощине,
Увидел он девушку над ручьем -
Красивую, с полной грибной
корзиной
И в ярком платьице городском.
Видать, заблудилась. Стоит и
плачет.
И леший вдруг словно затосковал...
Ну как ее выручить? Вот задача!
Он спрыгнул с сучка и, уже не
прячась,
Склонился пред девушкой и сказал:
- Не плачь! Ты меня красотой
смутила.
Ты - радость! И я тебе помогу! -
Девушка вздрогнула, отскочила,
Но вслушалась в речи и вдруг
решила:
«Ладно. Успею еще! Убегу!»
А тот протянул ей в косматых лапах
Букет из фиалок и хризантем.
И так был прекрасен их свежий
запах,
Что страх у девчонки пропал
совсем...
Свиданья у девушки в жизни были.
Но если по-честному говорить,
То, в общем, ей редко цветы дарили
И радостей мало преподносили,
Больше надеялись получить.
А леший промолвил: - Таких
обаятельных
Глаз я нигде еще не встречал! -
И дальше, смутив уже окончательно,
Тихо ей руку поцеловал.
Из мха и соломки он сплел ей
шляпу.
Был ласков, приветливо улыбался.
И хоть и не руки имел, а лапы,
Но даже «облапить» и не пытался.
Донес ей грибы, через лес
провожая,
В трудных местах впереди идя,
Каждую веточку отгибая,
Каждую ямочку обходя.
Прощаясь у вырубки обгоревшей,
Он грустно потупился, пряча вздох.
А та вдруг подумала: «Леший,
леший,
А вроде, пожалуй, не так и плох!»
И, пряча смущенье в букет,
красавица
Вдруг тихо промолвила на ходу:
- Мне лес этот, знаете, очень
нравится,
Наверно, я завтра опять приду!
Мужчины, встревожьтесь! Ну кто ж
не знает,
Что женщина, с нежной своей душой,
Сто тысяч грехов нам простит
порой,
Простит, может, даже ночной
разбой!
Но вот невнимания не прощает...
Вернемся же к рыцарству в добрый
час
И к ласке, которую мы забыли,
Чтоб милые наши порой от нас
Не начали бегать к нечистой силе!
Эдуард Асадов
На старой осине в глуши лесной
Жил леший, глазастый и волосатый.
Для лешего был он еще молодой -
Лет триста, не больше. Совсем
незлой,
Задумчивый, тихий и неженатый.
Однажды у Черных болот, в лощине,
Увидел он девушку над ручьем -
Красивую, с полной грибной
корзиной
И в ярком платьице городском.
Видать, заблудилась. Стоит и
плачет.
И леший вдруг словно затосковал...
Ну как ее выручить? Вот задача!
Он спрыгнул с сучка и, уже не
прячась,
Склонился пред девушкой и сказал:
- Не плачь! Ты меня красотой
смутила.
Ты - радость! И я тебе помогу! -
Девушка вздрогнула, отскочила,
Но вслушалась в речи и вдруг
решила:
«Ладно. Успею еще! Убегу!»
А тот протянул ей в косматых лапах
Букет из фиалок и хризантем.
И так был прекрасен их свежий
запах,
Что страх у девчонки пропал
совсем...
Свиданья у девушки в жизни были.
Но если по-честному говорить,
То, в общем, ей редко цветы дарили
И радостей мало преподносили,
Больше надеялись получить.
А леший промолвил: - Таких
обаятельных
Глаз я нигде еще не встречал! -
И дальше, смутив уже окончательно,
Тихо ей руку поцеловал.
Из мха и соломки он сплел ей
шляпу.
Был ласков, приветливо улыбался.
И хоть и не руки имел, а лапы,
Но даже «облапить» и не пытался.
Донес ей грибы, через лес
провожая,
В трудных местах впереди идя,
Каждую веточку отгибая,
Каждую ямочку обходя.
Прощаясь у вырубки обгоревшей,
Он грустно потупился, пряча вздох.
А та вдруг подумала: «Леший,
леший,
А вроде, пожалуй, не так и плох!»
И, пряча смущенье в букет,
красавица
Вдруг тихо промолвила на ходу:
- Мне лес этот, знаете, очень
нравится,
Наверно, я завтра опять приду!
Мужчины, встревожьтесь! Ну кто ж
не знает,
Что женщина, с нежной своей душой,
Сто тысяч грехов нам простит
порой,
Простит, может, даже ночной
разбой!
Но вот невнимания не прощает...
Вернемся же к рыцарству в добрый
час
И к ласке, которую мы забыли,
Чтоб милые наши порой от нас
Не начали бегать к нечистой силе!
Эдуард Асадов