Какъ понимать литературу? Вып. 87
Кн. Сергѣй М. Волконскій "Мои воспоминанія". М., Искусство, 1992. Въ 2 тт. Съ предисловіемъ Марины Цвѣтаевой.
Можно сколько угодно глаголѣть о томъ мірѣ, рухнувшемъ въ 1917 году, что онъ содержалъ въ себѣ предпосылки своего паденія. Можно обвинять въ этомъ обрушеніи что угодно и кого угодно.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, было бы несправедливо не видѣть во всёмъ живомъ возможность мертвенія. Въ томъ числѣ катастрофической гибели. (Въ концѣ концовъ, буря валитъ иной разъ и очень достойныя деревья, но въ бурѣ онѣ неповинны а если ихъ корни отчасти уцѣлѣли, развѣ не вѣрно' ихъ возрожденіе?)
Возможность, частично устранимую, а то и вспять обращаемую, средствами цивилизаціи, въ томъ числѣ артистическими.
Извѣстное раздѣленіе искусства и жизни есть самоочевидность. Именно эта книга (при всей сдержанности взглядовъ автора) показываетъ, что искусство есть консервирующая реакція на жизнь, что оно, стало быть, сущностно реакціонно, и должно принадлежать не народу, но Феоду!
Данный феодальный эстетъ, видный дѣятель театра временъ блаженныя памяти эпохи "начала вѣка", "рубежа вѣковъ", всецѣло демонстрируетъ не только глубины своихъ переживаній и эрудицій, но и воистину необходимое чувствованіе красоты, не могущее пріобрѣтаться ни образованіемъ, ни должностнымъ цензомъ, ни даже коммерческими успѣхами.
Вотъ нѣкоторыя цитаты , -- "въ глубинахъ разврата цвѣты горныхъ вершинъ", "въ тѣ времена подвергались цензурѣ и лавры", "послѣднее слово неприличія и послѣднее слово совершенства", -- и это буквально съ пары страницъ текста! ( 1: 129-131)
Будучи эстетомъ, князь не забывалъ мораль. Его разсказы о знакомствахъ, свѣтскихъ обстоятельствахъ, трудахъ людей, любви и смерти, роскоши и разрухѣ, могутъ дать немало для правильнаго воспитанія чувствъ. Включая тотъ истинный коллективизмъ, какой присущъ феодальному сословію.
Довольно понятна историческая сюжетность воспоминаній, но языкъ! Частности о себѣ & людяхъ! Радость о человѣкѣ и Богѣ! Рекомендую читать по нѣсколько разъ, и дѣлая отмѣтки.
Мнѣ вдругъ подумалось, что были вѣдь люди желавшіе отомстить Свѣтлѣйшему Князю, его родственникамъ и друзьямъ, его партнерамъ, за свою малоизвестность, ничтожество, бѣдность, малограмотность, нелады что съ закономъ, что съ благодатью, за реальныя и воображаемыя страданія, и устроившіе республику на мѣстѣ той Имперіи гдѣ онъ расцвѣлъ... Выборъ этихъ людей, и тогда то ужасный, тѣмъ менѣе заслуживаетъ уваженія СЕЙЧАСЪ. Тотъ выборъ насъ сегодня обязывать не можетъ.
Изъ непріятнаго: Его Свѣтлости не нравился сервилизмъ, что славянофильскій, что черносотенный. Но вѣдь Его Свѣтлости и НЕ пришлось дѣлать карьеру съ чинопроизводствомъ, выслугой цензовъ, принудительной коллективной сплоткой, да даже и съ выдвиженіемъ на должность, данный феодалъ зубоскалить по этому поводу могъ неограниченно и невозбранно, но и не отвѣтственно. А въ какой-то моментъ самому пришлось служить за паекъ у коммунистовъ, въ основномъ преподавателемъ театральнаго искусства. Да, на сравнительно невинной и креативной должности, но (кромѣ того что нацѣло лишившись имущества и массы друзей) тамъ, гдѣ сервилизмъ ничего не гарантировалъ и ни отъ чего могъ не спасти. Не лучше ли было не либеральствовать (а Его Свѣтлости этотъ грѣхъ бывалъ присущъ), а заранѣе пойти къ ЧЕРНОСОТЕНЦАМЪ подымать ихъ культурный уровень, чѣмъ потомъ вынужденно и довольно неэффективно дѣлать это у завѣдомо несимпатичныхъ большевиковъ, вообще говоря ???
Въ мемуарахъ есть одно забавное мѣсто, анекдотецъ: нѣкій врачъ республиканецъ говоритъ одному Монарху, что изъ того бы получился хорошій президентъ республики. На что Монархъ остроумно отвѣчаетъ, что вотъ изъ этого врача могъ бы получиться хорошій коновалъ. (2:281) Его Свѣтлости можно было бы приложить этотъ bon mot и къ своей особѣ. Увы.
Да, и нѣсколько словъ о предисловіи написанномъ жалованной потомственной дворянкой М. И. Цвѣтаевой. Удивительно правильное произведеніе человѣка, сумѣвшаго на моментъ написанія еще не стать совсѣмъ неправильнымъ. О хорошей литературѣ реально надо писать , вкладываясь собственной эрудиціей, какъ въ данномъ случаѣ удачно сдѣлано. Читать также обязательно.
Можно сколько угодно глаголѣть о томъ мірѣ, рухнувшемъ въ 1917 году, что онъ содержалъ въ себѣ предпосылки своего паденія. Можно обвинять въ этомъ обрушеніи что угодно и кого угодно.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, было бы несправедливо не видѣть во всёмъ живомъ возможность мертвенія. Въ томъ числѣ катастрофической гибели. (Въ концѣ концовъ, буря валитъ иной разъ и очень достойныя деревья, но въ бурѣ онѣ неповинны а если ихъ корни отчасти уцѣлѣли, развѣ не вѣрно' ихъ возрожденіе?)
Возможность, частично устранимую, а то и вспять обращаемую, средствами цивилизаціи, въ томъ числѣ артистическими.
Извѣстное раздѣленіе искусства и жизни есть самоочевидность. Именно эта книга (при всей сдержанности взглядовъ автора) показываетъ, что искусство есть консервирующая реакція на жизнь, что оно, стало быть, сущностно реакціонно, и должно принадлежать не народу, но Феоду!
Данный феодальный эстетъ, видный дѣятель театра временъ блаженныя памяти эпохи "начала вѣка", "рубежа вѣковъ", всецѣло демонстрируетъ не только глубины своихъ переживаній и эрудицій, но и воистину необходимое чувствованіе красоты, не могущее пріобрѣтаться ни образованіемъ, ни должностнымъ цензомъ, ни даже коммерческими успѣхами.
Вотъ нѣкоторыя цитаты , -- "въ глубинахъ разврата цвѣты горныхъ вершинъ", "въ тѣ времена подвергались цензурѣ и лавры", "послѣднее слово неприличія и послѣднее слово совершенства", -- и это буквально съ пары страницъ текста! ( 1: 129-131)
Будучи эстетомъ, князь не забывалъ мораль. Его разсказы о знакомствахъ, свѣтскихъ обстоятельствахъ, трудахъ людей, любви и смерти, роскоши и разрухѣ, могутъ дать немало для правильнаго воспитанія чувствъ. Включая тотъ истинный коллективизмъ, какой присущъ феодальному сословію.
Довольно понятна историческая сюжетность воспоминаній, но языкъ! Частности о себѣ & людяхъ! Радость о человѣкѣ и Богѣ! Рекомендую читать по нѣсколько разъ, и дѣлая отмѣтки.
Мнѣ вдругъ подумалось, что были вѣдь люди желавшіе отомстить Свѣтлѣйшему Князю, его родственникамъ и друзьямъ, его партнерамъ, за свою малоизвестность, ничтожество, бѣдность, малограмотность, нелады что съ закономъ, что съ благодатью, за реальныя и воображаемыя страданія, и устроившіе республику на мѣстѣ той Имперіи гдѣ онъ расцвѣлъ... Выборъ этихъ людей, и тогда то ужасный, тѣмъ менѣе заслуживаетъ уваженія СЕЙЧАСЪ. Тотъ выборъ насъ сегодня обязывать не можетъ.
Изъ непріятнаго: Его Свѣтлости не нравился сервилизмъ, что славянофильскій, что черносотенный. Но вѣдь Его Свѣтлости и НЕ пришлось дѣлать карьеру съ чинопроизводствомъ, выслугой цензовъ, принудительной коллективной сплоткой, да даже и съ выдвиженіемъ на должность, данный феодалъ зубоскалить по этому поводу могъ неограниченно и невозбранно, но и не отвѣтственно. А въ какой-то моментъ самому пришлось служить за паекъ у коммунистовъ, въ основномъ преподавателемъ театральнаго искусства. Да, на сравнительно невинной и креативной должности, но (кромѣ того что нацѣло лишившись имущества и массы друзей) тамъ, гдѣ сервилизмъ ничего не гарантировалъ и ни отъ чего могъ не спасти. Не лучше ли было не либеральствовать (а Его Свѣтлости этотъ грѣхъ бывалъ присущъ), а заранѣе пойти къ ЧЕРНОСОТЕНЦАМЪ подымать ихъ культурный уровень, чѣмъ потомъ вынужденно и довольно неэффективно дѣлать это у завѣдомо несимпатичныхъ большевиковъ, вообще говоря ???
Въ мемуарахъ есть одно забавное мѣсто, анекдотецъ: нѣкій врачъ республиканецъ говоритъ одному Монарху, что изъ того бы получился хорошій президентъ республики. На что Монархъ остроумно отвѣчаетъ, что вотъ изъ этого врача могъ бы получиться хорошій коновалъ. (2:281) Его Свѣтлости можно было бы приложить этотъ bon mot и къ своей особѣ. Увы.
Да, и нѣсколько словъ о предисловіи написанномъ жалованной потомственной дворянкой М. И. Цвѣтаевой. Удивительно правильное произведеніе человѣка, сумѣвшаго на моментъ написанія еще не стать совсѣмъ неправильнымъ. О хорошей литературѣ реально надо писать , вкладываясь собственной эрудиціей, какъ въ данномъ случаѣ удачно сдѣлано. Читать также обязательно.