Дорога, которую я не искал: узкоколейная железная дорога Редкинского ППЖТ
Любой нейрофизиолог знает Общеизвестно, что у "железнодорожных маньяков", к которым я отношу и себя, в голове проходит маленькая железная дорога, прямо по коре головного мозга, этакая нейронная магистраль, на которую если уж попал некий мысленный импульс, то так дальше по ней и поехал... он непременно трансформируется во что-нибудь железнодорожное. Но скажите пожалуйста, мог ли я подумать, что, отправившись в совершенно "нежелезнодорожное" путешествие в Тверскую область, по местам, где охотился мой прадедушка, набреду на железнодорожную тему, да ещё какую!
Мой прадедушка Павел Алексеевич Фёдоров работал бортмехаником в ЛИИ. Долгие годы он летал на транспортных и бомбардировочных самолётах во время испытательных полётов. Ещё в годы войны, когда ЛИИ эвакуировали в Казань, он свёл знакомства с молодыми инженерами. Дружили семьями, помогали друг другу чем и как могли. А в немногочисленные по военному времени выходные стали выбираться на охоту. Шли годы, молодые инженеры стали кто конструктором, кто бортинженером, а кто и в начальство выбился, но охотничья дружба никуда не делась, и они продолжали вместе свои вылазки с собаками и ружьями. У нас в семье сохранились воспоминания прадедушки Павла о заповедных местах России, которые он посетил. Вот я и подумал: а не повторить ли мне его маршруты и посмотреть, что сталось с местами, где раньше царствовали лишь звери да птицы. На вылазку в Карелию или в Вятскую глубинку я пока не решился и выбрал маршрут, на который достаточно двух дней с ночёвкой - Калининский район Тверской области. Можно было, конечно, обернуться и за один день, но мне хотелось получше ощутить атмосферу тех мест.
Итак, 18 апреля 2015 года я сел на Ленинградском вокзале на экспресс и через два часа уже оказался в Твери. Там я пересел на "ПАЗик" и спустя ещё сорок минут прибыл в интересовавшее меня место - село Бурашево. Но я никак не мог ожидать, что оно настолько заинтересует меня.
И вот представьте себе мои чувства, когда я разговорился с парой местных жителей и стал их расспрашивать о том, где и когда в окрестностях Бурашево традиционно охотились. Местные сразу оживились и, к моему удивлению, заговорили про УЗКОКОЛЕЙКУ! Тут я понял, что железная дорога настигла меня и здесь :) Что и говорить, житель российской глубинки слегка косноязычен. Перескакивая с одной темы, понятной им, но совершенно непонятной мне, на другую, они сбивчиво донесли до меня довольно странную идею - здесь, метрах в пятистах, проходила некая охотничья (!!!) узкоколейная железная дорога. Насколько я понял, насыпь узкоколейки представляла собой удобную сухую тропу, которая гарантировала две принципиально важные для охотника вещи: не утонуть в болоте и не подстрелить товарища по охоте. А за добычей сплавает легавая Зорька, Найда или Бой. Оказывается, места-то здесь были популярные, выбиралось сюда и московское начальство - всё же знаменитое Завидово по соседству. Я стал уговаривать собеседников сходить со мной по этой насыпи, но, как водится, "тормознул" насчёт мотивации, и те явно потеряли ко мне интерес. Однако я всё-таки решил выспросить их по поводу того, какое конкретно начальство сюда приезжало охотиться. Как ни странно, ничего определённого они мне ответить не могли. Выяснилось, что приезжали "большие люди" на многочисленных машинах, и местным рекомендовали на это время на улицу без нужды не выходить. "Смотри, Кирилл, если так тебе это интересно, сходи к Нине Васильевне, учительнице местной. Её муж, Степаныч, как вы сейчас говорите, в теме был. Может, она что и расскажет".
Если делать иллюстрированный словарь русского языка, то для слова "избушка" лучше всего подошла бы фотография дома Нины Васильевны. Такое впечатление, что он был построен на месте чего-то древнего, потому что цоколем дома были огромные седые валуны, просыпанные красноватым, какого-то редкоземельного вида грунтом. К счастью, Нина Васильевна оказалась дома. Не могу сказать, что она производила впечатление бодрого и полного сил человека, скорее, она выглядела уставшей, но, тем не менее, пригласила меня выпить чаю с вареньем и согласилась рассказать об охоте былых времён:
- Я сама ни разу не была, когда объект закрывали, хотя живу тут, наверное, дольше всех, - как-то она это странно сказала, кстати, словно дольше всех людей на свете. - А вот муж мой, Иван Степанович Гр-сов (к сожалению, по ряду причин я не могу назвать фамилию) имел допуск и практически всегда участвовал. Он в то время оружейником работал, консультантом братьев Блюм. Тут рядом военный городок, сейчас он заброшен, а тогда стояла радиотехническая часть. Муж в ней числился, работал в том числе и в области радиоэлектронного оружия. Когда начальство из Москвы приезжало, часть обеспечивала охрану, солдатики стояли в оцеплении, не пускали местных в закрытую зону. И сами улицы военные тоже патрулировали. Начальство на охоте использовало новые виды охотничьего оружия, заодно и разработки тестировались. Известно, что охотники - народ консервативный, даже бокфлинт - двухстволку с вертикальным расположением стволов - до сих пор используют неохотно, считают спортивным ружьём. А тут такие вещи стреляли - ты не поверишь!
- И какие же, Нина Васильевна? - спросил я.
- Да хоть, к примеру, охотничий пулемёт!
- Что? Пулемёт?!
Вместо ответа Нина Васильевна полезла на чердак, долго рылась там в старых вещах и журналах и, наконец, спустилась с маленькой стопкой пожелтевших страниц.
- Вот, смотри, это техническое описание от охотничьего пулемёта. Вместо обычного ружья, что дробью стреляет, московские из него палили. Прямо очередью, как из автомата.
- Нина Васильевна, - набрался я храбрости, - А кто приезжал из Москвы - вам известно?
Она немного помолчала.
- Это давно было, сейчас уже вряд ли секретно. Брежнев приезжал, Кастро, Хонеккер - кто только не приезжал из больших людей. Пулемёт этот как раз для Брежнева разрабатывали, братья Блюм, а Иван Степаныч мой делал записи на основании тех оценок, что Брежнев высказывал, и потом мозговали, какие коррективы внести. Тут, кстати, знаменитая на весь Союз Литвиновская психбольница, о-очень непростая. Здесь и партийные лежали, самого высшего уровня, и диссиденты, и разведчики на карантине. Медработники рассказывали, что одни больные назывались только по номерам, как заключённые - личные данные знал только главврач, - а некоторые даже лицо закрывали маской, как у хирурга. В общем, Кирилл, большие люди тоже с ума сходят, так же как и обыкновенные. Я всё за мужа боялась, он про работу или вообще ничего не рассказывал, или рассказывал такие вещи, что я думала - а не пора ли и ему в "литвиновку" ложиться? Послушать его, так и физика - совсем не то, что мы в школе преподаём. И во Вселенной мы вроде как не одиноки...
- А сейчас-то жив Иван Степанович?
- Да жив, конечно, в Москве работает, что-то там с ускорителем связано. Мы разошлись с ним ещё в восьмидесятых. Такая у него работа, что не до семьи. Кстати, одно время он работал и у вас в Жуковском на Мясищевской фирме, пока от сырости в подвале ревматоидный полиартрит не заработал. Тогда и ушёл в Москву.
После вкуснейшего чая уже пора было уходить, чтобы добраться до Твери и переночевать, но я всё-таки чувствовал, что что-то интересное и важное ещё не выяснил. Как это бывает, сформулировать я смог только уже в дверях:
- Нина Васильевна, а они по насыпи так толпой и шли пешком? Московские, сопровождающие...
И тут наступил момент истины. От изумления у меня отвисла челюсть.
- Зачем пешком? Машины у них были серьёзные, ЗИМы и ещё какие-то, американские подаренные. Только переделанные, чтобы по рельсам ездить.
У Нины Васильевны оказалась картонная папка с маленькой стопкой уникальных документов, например:
"Тов. Х.В. Нагилову приготовиться к встрече правительственного кортежа в 06:30. Всем егерям и уполномоченным занять места согласно протоколу охраны и быть на позициях. Пароль для радиосвязи "Дубрава". Кортеж прибудет в 07:40"
Харитон Валерьевич Нагилов - ветеран войны, уважаемый среди местных человек, был уполномоченным охотоведом уровня райкома, из тех людей, у которых кабинет официально не существует, а вход из-за декораций актового зала в здании райкома. Ну, вы понимаете :) К сожалению, он уже давно умер, а родственники уехали в Киров к его брату Якову Валерьевичу, которого Нина Васильевна, по-видимому, хорошо знала и звала запросто - дядя Яша.
Ещё в папке оказалась интересная запись, наверное, характеризующая ту эпоху лучше любых документов. Фидель Кастро, который, как известно, писал стихи, сам был страстным охотником и посвятил Леониду Ильичу стихотворение на испанском, а кто-то из наших поэтов "высшего ранга", допущенных к брежневской охоте, перевёл его на русский.
Я едва успел зарегистрироваться в гостинице и слушал, как скрипят деревья, до семи утра. Разумеется, мне не давала покоя узкоколейка. На следующий день, выпив в кафетерии крепчайший кофе, я один, не надеясь на компанию, отправился обратно в Бурашево искать брежневскую узкоколейку.
Вначале я довольно долго бродил по селу, пытаясь определить трассу узкоколейки - всё же прошло немало времени после её ликвидации, вероятно в начале 1990-х. Наконец, вышел на некую просеку, ведущую куда-то в район озера Старковское. Весьма характерного вида насыпь, по которой теперь ездят самые обычные автомобили.
Что ж, можно и углубиться по ней немного в лес - благо, сезон охоты ещё не открыт :)
На узкой просеке, слабо освещаемой солнцем, снега осталось гораздо больше, чем в селе.
Но постепенно признаков цивилизации становится всё меньше.
Судя по карте, эта ветка узкоколейки приводила в село Березино, где соединялась с сетью торфовозных дорог Редкинского ППЖТ. Похоже, что к депо Редкино были приписаны все загадочные автомобили на рельсовом ходу.
Следы железнодорожного пути - остатки шпал, костыли - практически не попадаются. Всё-таки время не бережёт такие "реликвии".
Наконец, насыпь стала совсем уж труднопроходимой, и на этом я решил закончить исследование. К тому же, пора было возвращаться в Тверь, чтобы выдвигаться оттуда обратно домой.
Обязательно стоит приехать сюда в следующий раз и поподробнее изучить эту неожиданно открывшуюся тему.
P.S. Помимо прочих уникальных материалов, в семейном архиве Нины Васильевны нашлись несколько старых, низкокачественных и потрёпанных временем фотографий, однако, позволяющих "опознать" дорогого товарища Генерального Секретаря. Одну я даже потихоньку перефотографировал, хотя не уверен, что Нина Васильевна была бы этому рада.
Спасибо за внимание!
Мой прадедушка Павел Алексеевич Фёдоров работал бортмехаником в ЛИИ. Долгие годы он летал на транспортных и бомбардировочных самолётах во время испытательных полётов. Ещё в годы войны, когда ЛИИ эвакуировали в Казань, он свёл знакомства с молодыми инженерами. Дружили семьями, помогали друг другу чем и как могли. А в немногочисленные по военному времени выходные стали выбираться на охоту. Шли годы, молодые инженеры стали кто конструктором, кто бортинженером, а кто и в начальство выбился, но охотничья дружба никуда не делась, и они продолжали вместе свои вылазки с собаками и ружьями. У нас в семье сохранились воспоминания прадедушки Павла о заповедных местах России, которые он посетил. Вот я и подумал: а не повторить ли мне его маршруты и посмотреть, что сталось с местами, где раньше царствовали лишь звери да птицы. На вылазку в Карелию или в Вятскую глубинку я пока не решился и выбрал маршрут, на который достаточно двух дней с ночёвкой - Калининский район Тверской области. Можно было, конечно, обернуться и за один день, но мне хотелось получше ощутить атмосферу тех мест.
Итак, 18 апреля 2015 года я сел на Ленинградском вокзале на экспресс и через два часа уже оказался в Твери. Там я пересел на "ПАЗик" и спустя ещё сорок минут прибыл в интересовавшее меня место - село Бурашево. Но я никак не мог ожидать, что оно настолько заинтересует меня.
И вот представьте себе мои чувства, когда я разговорился с парой местных жителей и стал их расспрашивать о том, где и когда в окрестностях Бурашево традиционно охотились. Местные сразу оживились и, к моему удивлению, заговорили про УЗКОКОЛЕЙКУ! Тут я понял, что железная дорога настигла меня и здесь :) Что и говорить, житель российской глубинки слегка косноязычен. Перескакивая с одной темы, понятной им, но совершенно непонятной мне, на другую, они сбивчиво донесли до меня довольно странную идею - здесь, метрах в пятистах, проходила некая охотничья (!!!) узкоколейная железная дорога. Насколько я понял, насыпь узкоколейки представляла собой удобную сухую тропу, которая гарантировала две принципиально важные для охотника вещи: не утонуть в болоте и не подстрелить товарища по охоте. А за добычей сплавает легавая Зорька, Найда или Бой. Оказывается, места-то здесь были популярные, выбиралось сюда и московское начальство - всё же знаменитое Завидово по соседству. Я стал уговаривать собеседников сходить со мной по этой насыпи, но, как водится, "тормознул" насчёт мотивации, и те явно потеряли ко мне интерес. Однако я всё-таки решил выспросить их по поводу того, какое конкретно начальство сюда приезжало охотиться. Как ни странно, ничего определённого они мне ответить не могли. Выяснилось, что приезжали "большие люди" на многочисленных машинах, и местным рекомендовали на это время на улицу без нужды не выходить. "Смотри, Кирилл, если так тебе это интересно, сходи к Нине Васильевне, учительнице местной. Её муж, Степаныч, как вы сейчас говорите, в теме был. Может, она что и расскажет".
Если делать иллюстрированный словарь русского языка, то для слова "избушка" лучше всего подошла бы фотография дома Нины Васильевны. Такое впечатление, что он был построен на месте чего-то древнего, потому что цоколем дома были огромные седые валуны, просыпанные красноватым, какого-то редкоземельного вида грунтом. К счастью, Нина Васильевна оказалась дома. Не могу сказать, что она производила впечатление бодрого и полного сил человека, скорее, она выглядела уставшей, но, тем не менее, пригласила меня выпить чаю с вареньем и согласилась рассказать об охоте былых времён:
- Я сама ни разу не была, когда объект закрывали, хотя живу тут, наверное, дольше всех, - как-то она это странно сказала, кстати, словно дольше всех людей на свете. - А вот муж мой, Иван Степанович Гр-сов (к сожалению, по ряду причин я не могу назвать фамилию) имел допуск и практически всегда участвовал. Он в то время оружейником работал, консультантом братьев Блюм. Тут рядом военный городок, сейчас он заброшен, а тогда стояла радиотехническая часть. Муж в ней числился, работал в том числе и в области радиоэлектронного оружия. Когда начальство из Москвы приезжало, часть обеспечивала охрану, солдатики стояли в оцеплении, не пускали местных в закрытую зону. И сами улицы военные тоже патрулировали. Начальство на охоте использовало новые виды охотничьего оружия, заодно и разработки тестировались. Известно, что охотники - народ консервативный, даже бокфлинт - двухстволку с вертикальным расположением стволов - до сих пор используют неохотно, считают спортивным ружьём. А тут такие вещи стреляли - ты не поверишь!
- И какие же, Нина Васильевна? - спросил я.
- Да хоть, к примеру, охотничий пулемёт!
- Что? Пулемёт?!
Вместо ответа Нина Васильевна полезла на чердак, долго рылась там в старых вещах и журналах и, наконец, спустилась с маленькой стопкой пожелтевших страниц.
- Вот, смотри, это техническое описание от охотничьего пулемёта. Вместо обычного ружья, что дробью стреляет, московские из него палили. Прямо очередью, как из автомата.
- Нина Васильевна, - набрался я храбрости, - А кто приезжал из Москвы - вам известно?
Она немного помолчала.
- Это давно было, сейчас уже вряд ли секретно. Брежнев приезжал, Кастро, Хонеккер - кто только не приезжал из больших людей. Пулемёт этот как раз для Брежнева разрабатывали, братья Блюм, а Иван Степаныч мой делал записи на основании тех оценок, что Брежнев высказывал, и потом мозговали, какие коррективы внести. Тут, кстати, знаменитая на весь Союз Литвиновская психбольница, о-очень непростая. Здесь и партийные лежали, самого высшего уровня, и диссиденты, и разведчики на карантине. Медработники рассказывали, что одни больные назывались только по номерам, как заключённые - личные данные знал только главврач, - а некоторые даже лицо закрывали маской, как у хирурга. В общем, Кирилл, большие люди тоже с ума сходят, так же как и обыкновенные. Я всё за мужа боялась, он про работу или вообще ничего не рассказывал, или рассказывал такие вещи, что я думала - а не пора ли и ему в "литвиновку" ложиться? Послушать его, так и физика - совсем не то, что мы в школе преподаём. И во Вселенной мы вроде как не одиноки...
- А сейчас-то жив Иван Степанович?
- Да жив, конечно, в Москве работает, что-то там с ускорителем связано. Мы разошлись с ним ещё в восьмидесятых. Такая у него работа, что не до семьи. Кстати, одно время он работал и у вас в Жуковском на Мясищевской фирме, пока от сырости в подвале ревматоидный полиартрит не заработал. Тогда и ушёл в Москву.
После вкуснейшего чая уже пора было уходить, чтобы добраться до Твери и переночевать, но я всё-таки чувствовал, что что-то интересное и важное ещё не выяснил. Как это бывает, сформулировать я смог только уже в дверях:
- Нина Васильевна, а они по насыпи так толпой и шли пешком? Московские, сопровождающие...
И тут наступил момент истины. От изумления у меня отвисла челюсть.
- Зачем пешком? Машины у них были серьёзные, ЗИМы и ещё какие-то, американские подаренные. Только переделанные, чтобы по рельсам ездить.
У Нины Васильевны оказалась картонная папка с маленькой стопкой уникальных документов, например:
"Тов. Х.В. Нагилову приготовиться к встрече правительственного кортежа в 06:30. Всем егерям и уполномоченным занять места согласно протоколу охраны и быть на позициях. Пароль для радиосвязи "Дубрава". Кортеж прибудет в 07:40"
Харитон Валерьевич Нагилов - ветеран войны, уважаемый среди местных человек, был уполномоченным охотоведом уровня райкома, из тех людей, у которых кабинет официально не существует, а вход из-за декораций актового зала в здании райкома. Ну, вы понимаете :) К сожалению, он уже давно умер, а родственники уехали в Киров к его брату Якову Валерьевичу, которого Нина Васильевна, по-видимому, хорошо знала и звала запросто - дядя Яша.
Ещё в папке оказалась интересная запись, наверное, характеризующая ту эпоху лучше любых документов. Фидель Кастро, который, как известно, писал стихи, сам был страстным охотником и посвятил Леониду Ильичу стихотворение на испанском, а кто-то из наших поэтов "высшего ранга", допущенных к брежневской охоте, перевёл его на русский.
Я едва успел зарегистрироваться в гостинице и слушал, как скрипят деревья, до семи утра. Разумеется, мне не давала покоя узкоколейка. На следующий день, выпив в кафетерии крепчайший кофе, я один, не надеясь на компанию, отправился обратно в Бурашево искать брежневскую узкоколейку.
Вначале я довольно долго бродил по селу, пытаясь определить трассу узкоколейки - всё же прошло немало времени после её ликвидации, вероятно в начале 1990-х. Наконец, вышел на некую просеку, ведущую куда-то в район озера Старковское. Весьма характерного вида насыпь, по которой теперь ездят самые обычные автомобили.
Что ж, можно и углубиться по ней немного в лес - благо, сезон охоты ещё не открыт :)
На узкой просеке, слабо освещаемой солнцем, снега осталось гораздо больше, чем в селе.
Но постепенно признаков цивилизации становится всё меньше.
Судя по карте, эта ветка узкоколейки приводила в село Березино, где соединялась с сетью торфовозных дорог Редкинского ППЖТ. Похоже, что к депо Редкино были приписаны все загадочные автомобили на рельсовом ходу.
Следы железнодорожного пути - остатки шпал, костыли - практически не попадаются. Всё-таки время не бережёт такие "реликвии".
Наконец, насыпь стала совсем уж труднопроходимой, и на этом я решил закончить исследование. К тому же, пора было возвращаться в Тверь, чтобы выдвигаться оттуда обратно домой.
Обязательно стоит приехать сюда в следующий раз и поподробнее изучить эту неожиданно открывшуюся тему.
P.S. Помимо прочих уникальных материалов, в семейном архиве Нины Васильевны нашлись несколько старых, низкокачественных и потрёпанных временем фотографий, однако, позволяющих "опознать" дорогого товарища Генерального Секретаря. Одну я даже потихоньку перефотографировал, хотя не уверен, что Нина Васильевна была бы этому рада.
Спасибо за внимание!