Радио Ностальжи
Были времена, ох, было времечко… Это Дольский. Но я не про него. А времена были, и были давно - чего уж тут кокетничать.
Девять метров общажной комнатушки казались охренительнейшими апартаментами. И пофиг, что кухня общая - четыре раковины без смесителей и три плиты с заюзганными конфорками да сваленными в угол картошкиными и яичными шкорлупами. Одна на всех. И эти все на 90 своих процентов искренне уверены, что раз на всех, то ничьё. Убирать не надо. А вот спиздить дефицитный смеситель на резинках, кем-то случайно забытый, - милое дело. На все 17 комнат честных человеков регулярно исчезали смесители и в углу сваливался мусор. А жили там и преподаватели, светочи просвещения, и научные работники, движители прогресса, и студенты семейные. Люди всё приличные. Однако ж скорлупы в углу появлялись регулярно и смесители пиздились не менее регулярно.
Санузёл тоже общий. Аж два. Клозет на два посадочных очка за хлипкими дверками и «помоечная»: пять раковин без тех же смесителей вразнохлёб - холодная и горячая. И три двери: полуванна для стирки, полуванна с душем, темнушка. И там, само собой, тот же самый пролетарский свинарник. Люди всё приличные, за собой убирать не приучены.
Но это всё фигня. Были времена. Капусты завались. Подсолнечного масла хватало. Потом оно скончалось - в очередь и давку, а в конце 80-х было завались. Морковки из дому возили. Я жарила пироги. С капустой. Тазиками. Плитка своя была - в непонятную удачу доставшаяся двухконфорочная «Мечта» с духовкой. И вот на ней я гоношила пироги. В начинку (капуста, морковка, лук) плюхала дефицитное яичко. Маргарину треть пачки топила. Чтоб помягче. Тесто покупное, в буфете или в магазинчике на Комсомольском городке взятое. Как получится.
А на тазик пирогов собирались гости. Спиртного не водилось - как-то в те поры обходились совсем. Я непьющая, Сашка соответствовать пытался, гости в принципе на пироги да чай налегали.
И вот под этот соус брали наши мальчики свои гитары… Без никаких допингов. И пели мы там, и слушали… Вадик Кабыш мне так и остался в памяти со своим «мучачей на сивой кобыле», едущим в долину. И ещё - «Колумб открыл Америку, а мы её закроем!». Это Панюшкин. Юрий. Это 89-й год. Безникакого крыма и прочих задурённостей…
Серёга Щеглов у нас романтиком подвизался. Гусарские романсы, русские рулетки. У меня же не Малинин поёт в голове «Я хотел въехать в город на белом коне» - Щеглов поёт :) И ещё - «О, сколько их упало в эту бездну…» Цветаевой. Их уже и правда в эту бездну - много... А тогда казалось - романтика.
Витя Барков - тот и своё певал, и разное. «Мы жили с тобой на планете иной, мы жили, как дети, на этой планете. Мы только забыли, какими мы были, мы только не знали, какими мы стали…».
И какими станем, мы тоже не знали. А я помню эти пироги с капустой. Да не пироги же, вы же понимаете…
Помните наши случайные встречи
В сопровожденьи гитары случайной?
Жарко горящие тонкие свечи,
Горечь и сладость горячего чая.
Помните наши надежды и срывы,
Дым сигаретный - то нежный, то резкий...
Помните зависть к святым и счастливым?
Зависть без злости… Теперь это редкость.
Как мы смеялись взахлёб над собою,
Как мы старались сквозь грусть улыбнуться,
Как расставались с надеждой и болью -
Чтобы уже никогда не вернуться…
Написано в охрененно мохнатом году. Кажется, в 1987-м, что ли. Посвящалось Витьке Баркову. Но на самом деле - нам всем. И стишочки - я же понимаю :) - так себе. Никакие-никакущие.
Просто - были времена…
