Навеяло
Где-то на задворках сознания, большую часть времени занятого переливанием из пустого в порожнее, изредка, спонтанно, возникают желания. Они не из этой жизни. Их не суждено реализовать ни сейчас, ни завтра. И неизвестно, удастся ли когда-нибудь. Но они пробиваются снова и снова.
Что-то из прошлого, из той его части, которую хочется повторить. Хотя бы еще раз.
Что-то из ниоткуда, чего еще ни разу не было, и непонятно, будет ли однажды.
Хочется теплого осеннего вечера, тусклых фонарей, туманной дымки, окутывающей деревья, стоящие по бокам дорожки. Мокрых листьев под ногами, и кого-то рядом. Кого хочется держать за руку и не отпускать до самого дома.
Хочется летнего проливного дождя, бьющего каплями по лицу. Стоять под ним, промокнув насквозь. А потом медленно брести под ним босиком, все равно куда, увязая в размокшей земле.
Хочется безветренную августовскую ночь, теплую крышу веранды, нагретую за день солнцем, бегущим прочь от лета. Толстых мотыльков, пролетающих из ниоткуда в никуда по безумно звездному небу. Их фыркающее трепетание раздается возле самого уха и кажется, что они сейчас коснуться щеки. Но каждый раз они пролетают мимо.
Хочется летнего деревенского вечера, когда луна лениво поднимается над лесом, и медленно темнеет еще недавно голубое небо, на котором все ярче светятся огромные белые облака, неторопливо проплывающие над лесом. Кто-то гонит корову в хлев, кто-то идет за водой к колодцу, несет ведра, которые негромко позвякивают друг о друга. Можно закрыть глаза и только по звукам, разносящимся вокруг, понимать "от и до", что происходит.
Ночной июньской тишины. Стоять посреди нескошенной травы, вдыхать аромат полевых цветов, и смотреть на серебристые облака, безмолвно висящие над лесом, темнеющим вдали. Только лай собаки в соседней деревне, которая в 2-х км., за лесом, выдает присутствие жизни где-то еще.
Заходить в лифт и чувствовать знакомый аромат ЕЁ духов, который еще не успел растаять.
Зиму, вечер, снегопад. Такой, чтобы засыпал все и выдохся - лишь пухлые снежинки, как белые мотыльки, медленно и плавно падают вниз. Стоять на мосту над засыпанным снегом шоссе и смотреть, как по белым тропам, почти беззвучно, пролетают одинокие машины, сумевшие вырваться из плена заснеженной Москвы, переливающейся разноцветными огнями на горизонте.
И так же зимой, вдалеке ото всех городов, темной морозной ночью, под сверкающей луной, ехать в полной тишине по узкой дороге, засыпанной свежим снегом. А потом включить радио, и найти один единственный канал, на котором "Мумий-тролль" и "её мальчик далеко..." периодически сменяются шипением эфира, когда дорога спускается под горку.
Ночь, зиму и перрон ж/д вокзала. И поезд, который все никак не подадут. Запах сожженого угля и замерзшие ноги. И предвкушение теплого вагона, горячего чая и равномерного "туктук-туктук", когда выключат свет и можно будет смотреть на знакомые и незнакомые места, проплывающие за окном.
Красноватый вечер, запах гари и дым от труб электростанций, еще виднеющихся на фоне сопок. Крики детворы вокруг, редкие фонари, неспешно зажигающиеся с приближением ночи.
И снова вечер, дачный поселок, заросшее камышом болото на краю него. "Ту-туууу..." какого-то одинокого паровоза, раздающееся вдалеке, за камышами. А потом - "чух-чух-чух-чух-чух....", и снова "Ту-тууууу"... И все это в полной тишине, среди кособоких домиков, стоящих поодаль друг от друга.
Что-то из прошлого, из той его части, которую хочется повторить. Хотя бы еще раз.
Что-то из ниоткуда, чего еще ни разу не было, и непонятно, будет ли однажды.
Хочется теплого осеннего вечера, тусклых фонарей, туманной дымки, окутывающей деревья, стоящие по бокам дорожки. Мокрых листьев под ногами, и кого-то рядом. Кого хочется держать за руку и не отпускать до самого дома.
Хочется летнего проливного дождя, бьющего каплями по лицу. Стоять под ним, промокнув насквозь. А потом медленно брести под ним босиком, все равно куда, увязая в размокшей земле.
Хочется безветренную августовскую ночь, теплую крышу веранды, нагретую за день солнцем, бегущим прочь от лета. Толстых мотыльков, пролетающих из ниоткуда в никуда по безумно звездному небу. Их фыркающее трепетание раздается возле самого уха и кажется, что они сейчас коснуться щеки. Но каждый раз они пролетают мимо.
Хочется летнего деревенского вечера, когда луна лениво поднимается над лесом, и медленно темнеет еще недавно голубое небо, на котором все ярче светятся огромные белые облака, неторопливо проплывающие над лесом. Кто-то гонит корову в хлев, кто-то идет за водой к колодцу, несет ведра, которые негромко позвякивают друг о друга. Можно закрыть глаза и только по звукам, разносящимся вокруг, понимать "от и до", что происходит.
Ночной июньской тишины. Стоять посреди нескошенной травы, вдыхать аромат полевых цветов, и смотреть на серебристые облака, безмолвно висящие над лесом, темнеющим вдали. Только лай собаки в соседней деревне, которая в 2-х км., за лесом, выдает присутствие жизни где-то еще.
Заходить в лифт и чувствовать знакомый аромат ЕЁ духов, который еще не успел растаять.
Зиму, вечер, снегопад. Такой, чтобы засыпал все и выдохся - лишь пухлые снежинки, как белые мотыльки, медленно и плавно падают вниз. Стоять на мосту над засыпанным снегом шоссе и смотреть, как по белым тропам, почти беззвучно, пролетают одинокие машины, сумевшие вырваться из плена заснеженной Москвы, переливающейся разноцветными огнями на горизонте.
И так же зимой, вдалеке ото всех городов, темной морозной ночью, под сверкающей луной, ехать в полной тишине по узкой дороге, засыпанной свежим снегом. А потом включить радио, и найти один единственный канал, на котором "Мумий-тролль" и "её мальчик далеко..." периодически сменяются шипением эфира, когда дорога спускается под горку.
Ночь, зиму и перрон ж/д вокзала. И поезд, который все никак не подадут. Запах сожженого угля и замерзшие ноги. И предвкушение теплого вагона, горячего чая и равномерного "туктук-туктук", когда выключат свет и можно будет смотреть на знакомые и незнакомые места, проплывающие за окном.
Красноватый вечер, запах гари и дым от труб электростанций, еще виднеющихся на фоне сопок. Крики детворы вокруг, редкие фонари, неспешно зажигающиеся с приближением ночи.
И снова вечер, дачный поселок, заросшее камышом болото на краю него. "Ту-туууу..." какого-то одинокого паровоза, раздающееся вдалеке, за камышами. А потом - "чух-чух-чух-чух-чух....", и снова "Ту-тууууу"... И все это в полной тишине, среди кособоких домиков, стоящих поодаль друг от друга.