Бальтазар как "максимовед".
Бальтазар -- известный "максимовед". Понятное, впрочем, дело, что, даже будучи "максимоведом", Бальтазар не обязан следовать всем взглядам преподобного. Многое -- очевидно же! -- было сокрыто от прп. Максима, имевшего какой-никакой опыт молитвы, но не имевшего подлинной глубины общения (включающего консультации по важнейшим вопросам) со всеми святыми (и несвятыми) всех времен и народов, которым обладала Адрианна фон Шпейр, и которым она щедро делилась со своим "личардой". Поэтому Бальтазар иногда не согласен с прп. Максимом:
«В привлечении Иисусом к себе других людей евхаристия одновременно означает границу и перешагивание границы: до сих пор ученики сопровождали Его (Лк 22:28), отныне они «рассеются» (Мф 26:31), и все же, поскольку они вкусили и испили Его как принесенного в жертву, за пределами своих границ они соединены в Нем; или наоборот: тем самым они становятся сосудами, в которых Он (как в своих членах) может страдать по своему усмотрению» (В примечании Бальтазар поясняет: «Христос - это единственная ипостась Его мистического тела») (Пасхальная тайна. С. 77-78).
Прп. Максим таких глубин не знал:
«Мы говорим о теле Христовом, согласно сказанному: Мы - тело Христово, а порознь - члены (1 Кор. 12:27). И мы становимся Телом Его не вследствие лишенности собственных тел и не потому, что Он ипостасным образом переселился в нас или разделился на члены [Свои], но потому, что, уподобляясь плоти Господа, отвергаем тление греха. Ибо как Христос по [человеческому] естеству, плотью и душой, благодаря которым Он постигается мыслью как человек, был безгрешен, так и мы, уверовавшие в Него и облачившиеся в Него через [Святой] Дух, можем быть безгрешными в Нем по [собственному] произволению» (Главы о богословии и о домостроительстве Сына Божия, 84).
«В привлечении Иисусом к себе других людей евхаристия одновременно означает границу и перешагивание границы: до сих пор ученики сопровождали Его (Лк 22:28), отныне они «рассеются» (Мф 26:31), и все же, поскольку они вкусили и испили Его как принесенного в жертву, за пределами своих границ они соединены в Нем; или наоборот: тем самым они становятся сосудами, в которых Он (как в своих членах) может страдать по своему усмотрению» (В примечании Бальтазар поясняет: «Христос - это единственная ипостась Его мистического тела») (Пасхальная тайна. С. 77-78).
Прп. Максим таких глубин не знал:
«Мы говорим о теле Христовом, согласно сказанному: Мы - тело Христово, а порознь - члены (1 Кор. 12:27). И мы становимся Телом Его не вследствие лишенности собственных тел и не потому, что Он ипостасным образом переселился в нас или разделился на члены [Свои], но потому, что, уподобляясь плоти Господа, отвергаем тление греха. Ибо как Христос по [человеческому] естеству, плотью и душой, благодаря которым Он постигается мыслью как человек, был безгрешен, так и мы, уверовавшие в Него и облачившиеся в Него через [Святой] Дух, можем быть безгрешными в Нем по [собственному] произволению» (Главы о богословии и о домостроительстве Сына Божия, 84).