Отче! прости им...
Прочел размышления библеиста А. Десницкого о новых переводах Библии (http://www.foma.ru/perevodyi-novoj-ery.html). Очень интересным показался мне вот этот пассаж:
"На месте не стоит не только наука, но и сам язык. Даже очень хорошо известные слова ветшают и меняют свои значения. В нашей речи, например, слово «жертва» утратило всякое религиозное значение, так называют пострадавших во время стихийных бедствий или войн. А ведь библейская жертва означает не разрушение, а созидание отношений между Богом и человеком. Как тогда поймет наш современник выражение «мирные жертвы» (оно встречается в Синодальном переводе)? Скорее всего, как указание на погибших мирных жителей. Но речь идет о праздничном жертвоприношении и радостном пире.
Или взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы - что-то очень приятное и желанное. По сути, вместо отрицательного значения у слова появилось положительное. Такое происходит постоянно, уже в языке Пушкина «прелесть» (особо сильное искушение) стала синонимом красоты и изящества. Кстати, когда толкиновский Горлум в русском переводе называет кольцо «моя прелесть», обыгрываются оба значения это слова. Но слышит ли эту игру зритель или читатель?
И новые переводы нередко ставят своей целью «освежить восприятие» библейского текста. Во многих языках мира слово «фарисей» давно стало означать «циник и лицемер», поэтому все евангельские обличения фарисеев выглядят банальными. Чтобы достичь желанного эффекта и показать всю остроту евангельских обличений, современные проповедники или даже переводчики иногда передают это слово как «духовный наставник, набожный человек»".
Во-первых, мне представляется странным одобрение опыта современных проповедников и переводчиков заменять (иногда) слово "фарисей" словами "духовный наставник, набожный человек". Вместо ясно открытого в Евангелии понимания сути "фарисея" (который является и набожным человеком, и духовным наставником; но этим понимание не исчерпывается), понимания, нуждающегося, возможно, в экспликации в комментариях проповедника или переводчика для неподготовленного слушателя/читателя, нам предлагается просто потерять целостность видения явления. Это только затруднит восприятие действительного постижения сказанного в Евангелии о фарисеях.
Есть, впрочем, в цитируемом тексте еще более странные вещи.
Вот совершенно точная, здравая мысль:
"взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы - что-то очень приятное и желанное".
И что? Весь ужас современной ситуации, когда искушение уже для большинства людей считается приятным и желанным, сводится к проблеме изменений в языке? Хорошо бы так! Однако некая непонятная слепота не дает возможности автору продумать и продвинуть мысль свою до следующего, естественного, кажется, шага -- посмотреть, а что именно сегодня считается "приятным и желанным". Андрей Сергеевич! Андрей! Да посмотрите же если не вокруг (может, Ваш круг состоит из совершеннейших небожителей), то прямо на эту самую рекламу. И Вы увидите: приятным и желанным для нас полагается как раз то, что точно называется в Писании искушением. Чувственные наслаждения, похоть, порок -- они и на языке Библии, и на языке современной рекламы называются одним и тем же словом "искушение". Никакого серьезного изменения значения слова не произошло, а произошло гораздо более страшное -- изменение отношения к "похоти плоти, похоти очей и гордости житейской".
Но автор -- хотя не просто библеист, а православный человек! -- не видит этой беды. Он представляет дело так, будто проблема в банальном изменении значения знака...
И, наконец, о "жертве".
Десницкий говорит, что слово "жертва" утратило всякое религиозное значение. Это очень верное наблюдение! "Жертва" -- уже непонятно что такое. Уже мало кто понимает, что жертва только тогда -- жертва, когда есть жертвоприношение; что это нечто, связанное неразрывно с ее принесением кем-то кому-то (или хотя бы чему-то, во имя чего-то). И уж совсем немногие понимают религиозное значение жертвы. Современный человек таким образом лишается понимания самых важных вещей, о которых говорит Слово Божие. И -- главное -- из сознания современного человека вытесняется, вытравливается самое важное событие, самый центр, самое сердце истории человеческой -- искупительная жертва Христа. И что говорить об обычных наших современниках, когда даже некоторые православные (во всяком случае -- номинально православные) богословы уже стесняются говорить о жертве Христовой как жертвоприношении Бога -- Богу! Что же предлагает автор? Из статьи не вполне ясно. Очень хочу надеяться, что он предложит, если будет предлагать, хотя бы заменить "мирная жертва" на "мирное жертвоприношение", а не пожертвовать якобы обветшавшее слово -- духу мира сего..
Десницкий -- я убежден, ибо имел не один случай убедиться, -- хороший, искренний человек. Поэтому же я убежден, что пишет он подобные вещи не по злому умыслу, а по по какому-то, как было сказано выше, непонятному мне ослеплению. Сомневаюсь, что мои замечания будут ему интересны. Но не обратить внимание на выражаемое им умонастроение не могу. Переводы Библии -- тема, касающаяся не только библеистов, но и всех "наших современников".
Да, мы -- свидетели времени, когда искушение становится приятным и желанным, когда прелесть перестает восприниматься как духовная опасность. Но...
Самое время (не сказать ли: последнее время?) "освежить восприятие", однако и -- самое время понять, как и чего восприятие надо "освежить".
PS Уважаемый Андрей, прошу поверить, что не питаю к Вам никакой личной неприязни, и написанное не имеет цели иной, кроме беспристрастного обсуждения затронутых вопросов.
"На месте не стоит не только наука, но и сам язык. Даже очень хорошо известные слова ветшают и меняют свои значения. В нашей речи, например, слово «жертва» утратило всякое религиозное значение, так называют пострадавших во время стихийных бедствий или войн. А ведь библейская жертва означает не разрушение, а созидание отношений между Богом и человеком. Как тогда поймет наш современник выражение «мирные жертвы» (оно встречается в Синодальном переводе)? Скорее всего, как указание на погибших мирных жителей. Но речь идет о праздничном жертвоприношении и радостном пире.
Или взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы - что-то очень приятное и желанное. По сути, вместо отрицательного значения у слова появилось положительное. Такое происходит постоянно, уже в языке Пушкина «прелесть» (особо сильное искушение) стала синонимом красоты и изящества. Кстати, когда толкиновский Горлум в русском переводе называет кольцо «моя прелесть», обыгрываются оба значения это слова. Но слышит ли эту игру зритель или читатель?
И новые переводы нередко ставят своей целью «освежить восприятие» библейского текста. Во многих языках мира слово «фарисей» давно стало означать «циник и лицемер», поэтому все евангельские обличения фарисеев выглядят банальными. Чтобы достичь желанного эффекта и показать всю остроту евангельских обличений, современные проповедники или даже переводчики иногда передают это слово как «духовный наставник, набожный человек»".
Во-первых, мне представляется странным одобрение опыта современных проповедников и переводчиков заменять (иногда) слово "фарисей" словами "духовный наставник, набожный человек". Вместо ясно открытого в Евангелии понимания сути "фарисея" (который является и набожным человеком, и духовным наставником; но этим понимание не исчерпывается), понимания, нуждающегося, возможно, в экспликации в комментариях проповедника или переводчика для неподготовленного слушателя/читателя, нам предлагается просто потерять целостность видения явления. Это только затруднит восприятие действительного постижения сказанного в Евангелии о фарисеях.
Есть, впрочем, в цитируемом тексте еще более странные вещи.
Вот совершенно точная, здравая мысль:
"взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы - что-то очень приятное и желанное".
И что? Весь ужас современной ситуации, когда искушение уже для большинства людей считается приятным и желанным, сводится к проблеме изменений в языке? Хорошо бы так! Однако некая непонятная слепота не дает возможности автору продумать и продвинуть мысль свою до следующего, естественного, кажется, шага -- посмотреть, а что именно сегодня считается "приятным и желанным". Андрей Сергеевич! Андрей! Да посмотрите же если не вокруг (может, Ваш круг состоит из совершеннейших небожителей), то прямо на эту самую рекламу. И Вы увидите: приятным и желанным для нас полагается как раз то, что точно называется в Писании искушением. Чувственные наслаждения, похоть, порок -- они и на языке Библии, и на языке современной рекламы называются одним и тем же словом "искушение". Никакого серьезного изменения значения слова не произошло, а произошло гораздо более страшное -- изменение отношения к "похоти плоти, похоти очей и гордости житейской".
Но автор -- хотя не просто библеист, а православный человек! -- не видит этой беды. Он представляет дело так, будто проблема в банальном изменении значения знака...
И, наконец, о "жертве".
Десницкий говорит, что слово "жертва" утратило всякое религиозное значение. Это очень верное наблюдение! "Жертва" -- уже непонятно что такое. Уже мало кто понимает, что жертва только тогда -- жертва, когда есть жертвоприношение; что это нечто, связанное неразрывно с ее принесением кем-то кому-то (или хотя бы чему-то, во имя чего-то). И уж совсем немногие понимают религиозное значение жертвы. Современный человек таким образом лишается понимания самых важных вещей, о которых говорит Слово Божие. И -- главное -- из сознания современного человека вытесняется, вытравливается самое важное событие, самый центр, самое сердце истории человеческой -- искупительная жертва Христа. И что говорить об обычных наших современниках, когда даже некоторые православные (во всяком случае -- номинально православные) богословы уже стесняются говорить о жертве Христовой как жертвоприношении Бога -- Богу! Что же предлагает автор? Из статьи не вполне ясно. Очень хочу надеяться, что он предложит, если будет предлагать, хотя бы заменить "мирная жертва" на "мирное жертвоприношение", а не пожертвовать якобы обветшавшее слово -- духу мира сего..
Десницкий -- я убежден, ибо имел не один случай убедиться, -- хороший, искренний человек. Поэтому же я убежден, что пишет он подобные вещи не по злому умыслу, а по по какому-то, как было сказано выше, непонятному мне ослеплению. Сомневаюсь, что мои замечания будут ему интересны. Но не обратить внимание на выражаемое им умонастроение не могу. Переводы Библии -- тема, касающаяся не только библеистов, но и всех "наших современников".
Да, мы -- свидетели времени, когда искушение становится приятным и желанным, когда прелесть перестает восприниматься как духовная опасность. Но...
Самое время (не сказать ли: последнее время?) "освежить восприятие", однако и -- самое время понять, как и чего восприятие надо "освежить".
PS Уважаемый Андрей, прошу поверить, что не питаю к Вам никакой личной неприязни, и написанное не имеет цели иной, кроме беспристрастного обсуждения затронутых вопросов.