О запретах "кухаркиным детям" и (очередном) левацком вранье
Как я проходил пять лет мимо этой статьи одного из ведущих исследователей общества дореволюционной России Сергея Владимировича Волкова?!
Как выяснилось, никаких законодательных ограничений "кухаркиным детям" при Александре III не было. Никаких ограничений или указаний на запрет получения образования у рабочих и крестьян не было.
А что было?
Оригинал взят у salery в Кое-что о «демократизме» в сфере образования
В последнее время сразу в нескольких блогах видел разговоры о социологии образования (по разным поводам - и о концепции такового на Западе, и о нашем новом законе, и «вообще»). Причем в основном в понятиях, по которым, как заметил один из моих любимых юзеров, прогрессивным почитается прием в заведения босоты, а реакционным - обратное (он же констатировал: «как только начинаешь раcсказывать, как работает образовательная система, тебя сразу же подозревают в намерении загнать низшиe классы в гетто, а борьба с естественным ходом вещей под моралистическими лозунгами оборачивается тем, что в гетто оказываются все»).
Ну, к некоторым современным аспектам проблемы я еще как-нибудь вернусь, а сейчас отмечу нечто, связанное с проблемой «реакционности-прогрессивности» в европейском прошлом (все, как известно, познается в сравнении). Прежде чем по обыкновению утомлять цифрами, процитирую впечатления одного юноши, оказавшегося после революции в эмиграции («из хорошей семьи», но выросшего в деревне и хорошо знакомого с сельским трудом, каковым он там и собрался заняться):
«Англичане никак не могли принять, что я хотел работать на ферме. Когда я спрашивал, почему я не могу быть рабочим, они отвечали, что это «непристойно». Они, например, никак не могли понять, что я в Белой армии был не офицером, а рядовым. - Но вы же образованный и сын помещика… Когда я им старался объяснить, что никаких привилегий у меня не было, что я был в местной гимназии с сынами горожан и крестьян, они раскрывали рты и не верили. Я тогда подумал - вот тебе демократия! А у нас в России либералы настаивали, чтобы мы подражали европейской демократии».
Чему, собственно, было подражать в «демократизме», из приводимых ниже данных будет ясно. Но нельзя не упомянуть о пресловутых «кухаркиных детях», «указом» о коих до сих пор обожают потрясать люди, никогда его в глаза не видевшие и не представляющие даже, о чем, собственно, идет речь, но при том воображающие, что он способствовал уменьшению доли в гимназиях мещан и крестьян. Собственно, никакого законодательного «указа» не было (не трудитесь искать его в ПСЗ РИ), а имел место доклад министра народного просвещения графа Делянова «О сокращении гимназического образования» (большая часть его была посвящена перепрофилированию части гимназий в другие уч.заведения).
Из текста которого, между прочим, явствует, что идея законодательного ограничения доступа в гимназии низшим сословиям императором была отвергнута, и речь шла о путях ограничения приема лишь нескольких небольших социальных групп, «не соответствующих по домашней их обстановке среднему образованию». Тех именно групп, относительно которых в то время существовало предубеждение относительно их низкой нравственности (еще и в годы ПМВ нек. начальники школ прапорщиков вопреки закону отказывались принимать лиц, находившихся в личном услужении: «возьму рабочего, крестьянина, но не лакея»).
В докладе говорилось: «мы… предположили, что было бы, по крайней мере, нужно разъяснить начальствам гимназий и прогимназий, чтобы они принимали в эти учебные заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства. Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию». Вот и все, что там было по этому поводу. Об изгнании уже принятых речи не шло.
Да, пожалуй что озаботиться наплывом в гимназии «кухаркиных детей» могли действительно разве что в РИ. Потому что в других европейских странах принимать в заведения аналогичного статуса такой контингент никому бы и в голову не пришло. Вопрос не стоял. Вою, поднятому по этому поводу «прогрессивной общественностью» где-нибудь в Англии или Германии немало бы подивились: настаивать на приеме в престижные заведения детей прачек и лакеев там было явно «не по понятиям».
Но как же повлиял этот самый «указ» на представительство в гимназиях низших сословий «городских и сельских обывателей»? Доклад имел место в 1887 г., и есть возможность посмотреть на ситуацию до и после. Оказывается, представительство низших сословий в гимназиях и университетах не сократилось, а… возросло.
По сравнению с 1880-м в 1898-м доля высших сословий (дворян, чиновников, духовенства) в университетах сократилась с 70 до 50%, а низших - выросла с 25 до 48%, в мужских гимназиях представительство низших сословий увеличилось с 38 до 43%, а в женских составило 48,7% (даже несколько превысив долю высших - 48,4%); в прогимназиях низшие сословия составляли 73%. В канун ПМВ в гимназиях они составили 57,4%, причем в провинции - до 2/3 (напр., в Костромской губ. - 65,4, в Ярославской - 62,6). За годы ПМВ процесс еще более продвинулся (вплоть до таких, напр., цифр: в Угличской гимназии к 1917 из 337 учащихся детей крестьян было 132, мещан 126, духовенства 55, чиновников 31, купцов 29, учителей 14, дворян 8, прочих 21).
Итак, в последней четверти Х1Х в. представителей низших сословий в гимназиях было между 40 и 50%, а в начале ХХ в. - около 60, причем из всех общегражданских типов учебных заведений, дававших среднее образование, классические гимназии были наиболее элитарными по составу, а в реальных гимназиях, технических, коммерческих, железнодорожных, землемерных, промышленных, сельскохозяйственных училищах их было гораздо больше, т.е. по всей средней школе не менее 60% в конце Х1Х в. и до 80% в ХХ в.
Если же мы сравним эту ситуацию с той, что имела место в европейских странах (есть данные об учащихся старшей средней школы Англии, Франции и ряда германских государств: Пруссии, Вюртембергу, Бадену и Гессену), то обнаружим, что там представительство тех же самых слоев, которые соответствуют российским низшим сословиям - несколько ниже: в конце Х1Х в. от 35 до 55%, в начале ХХ в. - от 50 до 60%.
Состав студентов вузов при сравнении выглядит еще более выразительным. В России перед ПМВ доля высших сословий составила в университетах 46,2%, в технических вузах - 37,3% (в т.ч. потомственных дворян - 7,6% и 9,7% соответственно), т.е. менее половины. Во всех европейских странах социальные группы (а именно выделяемые там статистикой «крупные землевладельцы», «профессионалы», «чиновники», «духовенство»), соответствующие русским рамкам «дворяне-чиновники-духовенство», составляли в это время более половины (в Пруссии 52, Вюртемберге 58, Англии 63, Франции - 64%), а в конце Х1Х в. (при половинной тогда доле этих сословий в РИ) - от 60 до 80% и более.
Утверждение «массового общества» внесло, конечно, некоторые коррективы - в основном в той степени, в которой изменилась сама социальная структура общества (утрата рядом разбухших социальных групп положения «высших»).
Выводы.
1. Никаких "циркуляров", "запретов", "требований об исключении" на получение образования для "детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей" не было.
2. Была мощная реформа среднего образования (преимущественно о перепрофилировании классических гимназий в иные типы учебных заведений. Что было прогрессивно. Sapienti sat.)
3. В рамках неё были даны _рекомендации_ начальникам учебных заведений не принимать детей прислуги, если они не наделены феноменальными способностями. Это было связано с общим представлением о низкой нравственности людей данных профессий.
4. Никаких ограничительных рекомендаций по "рабочим-крестьянам" дано не было и быть не могло, поскольку о них не было предубеждения в плане нравственности.
И значит ограничение носило НЕ КЛАССОВЫЙ характер, а ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ. Так, в докладе не сказано, но, думаю, очевидно, что детей "желтобилетниц" туда тоже принимать не рекомендовали.
5. Правильное понимание явления в истории, в сущности, может дать только компаративистика: а что было в иных странах? В иных странах "Потому что в других европейских странах принимать в заведения аналогичного статуса такой контингент никому бы и в голову не пришло. Вопрос не стоял. Вою, поднятому по этому поводу «прогрессивной общественностью» где-нибудь в Англии или Германии немало бы подивились: настаивать на приеме в престижные заведения детей прачек и лакеев там было явно «не по понятиям»."
6. Наконец, итоги реформы. В отличие от современных, они привели к росту доли "низших" сословий в учебных учреждениях.
Как выяснилось, никаких законодательных ограничений "кухаркиным детям" при Александре III не было. Никаких ограничений или указаний на запрет получения образования у рабочих и крестьян не было.
А что было?
Оригинал взят у salery в Кое-что о «демократизме» в сфере образования
В последнее время сразу в нескольких блогах видел разговоры о социологии образования (по разным поводам - и о концепции такового на Западе, и о нашем новом законе, и «вообще»). Причем в основном в понятиях, по которым, как заметил один из моих любимых юзеров, прогрессивным почитается прием в заведения босоты, а реакционным - обратное (он же констатировал: «как только начинаешь раcсказывать, как работает образовательная система, тебя сразу же подозревают в намерении загнать низшиe классы в гетто, а борьба с естественным ходом вещей под моралистическими лозунгами оборачивается тем, что в гетто оказываются все»).
Ну, к некоторым современным аспектам проблемы я еще как-нибудь вернусь, а сейчас отмечу нечто, связанное с проблемой «реакционности-прогрессивности» в европейском прошлом (все, как известно, познается в сравнении). Прежде чем по обыкновению утомлять цифрами, процитирую впечатления одного юноши, оказавшегося после революции в эмиграции («из хорошей семьи», но выросшего в деревне и хорошо знакомого с сельским трудом, каковым он там и собрался заняться):
«Англичане никак не могли принять, что я хотел работать на ферме. Когда я спрашивал, почему я не могу быть рабочим, они отвечали, что это «непристойно». Они, например, никак не могли понять, что я в Белой армии был не офицером, а рядовым. - Но вы же образованный и сын помещика… Когда я им старался объяснить, что никаких привилегий у меня не было, что я был в местной гимназии с сынами горожан и крестьян, они раскрывали рты и не верили. Я тогда подумал - вот тебе демократия! А у нас в России либералы настаивали, чтобы мы подражали европейской демократии».
Чему, собственно, было подражать в «демократизме», из приводимых ниже данных будет ясно. Но нельзя не упомянуть о пресловутых «кухаркиных детях», «указом» о коих до сих пор обожают потрясать люди, никогда его в глаза не видевшие и не представляющие даже, о чем, собственно, идет речь, но при том воображающие, что он способствовал уменьшению доли в гимназиях мещан и крестьян. Собственно, никакого законодательного «указа» не было (не трудитесь искать его в ПСЗ РИ), а имел место доклад министра народного просвещения графа Делянова «О сокращении гимназического образования» (большая часть его была посвящена перепрофилированию части гимназий в другие уч.заведения).
Из текста которого, между прочим, явствует, что идея законодательного ограничения доступа в гимназии низшим сословиям императором была отвергнута, и речь шла о путях ограничения приема лишь нескольких небольших социальных групп, «не соответствующих по домашней их обстановке среднему образованию». Тех именно групп, относительно которых в то время существовало предубеждение относительно их низкой нравственности (еще и в годы ПМВ нек. начальники школ прапорщиков вопреки закону отказывались принимать лиц, находившихся в личном услужении: «возьму рабочего, крестьянина, но не лакея»).
В докладе говорилось: «мы… предположили, что было бы, по крайней мере, нужно разъяснить начальствам гимназий и прогимназий, чтобы они принимали в эти учебные заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства. Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию». Вот и все, что там было по этому поводу. Об изгнании уже принятых речи не шло.
Да, пожалуй что озаботиться наплывом в гимназии «кухаркиных детей» могли действительно разве что в РИ. Потому что в других европейских странах принимать в заведения аналогичного статуса такой контингент никому бы и в голову не пришло. Вопрос не стоял. Вою, поднятому по этому поводу «прогрессивной общественностью» где-нибудь в Англии или Германии немало бы подивились: настаивать на приеме в престижные заведения детей прачек и лакеев там было явно «не по понятиям».
Но как же повлиял этот самый «указ» на представительство в гимназиях низших сословий «городских и сельских обывателей»? Доклад имел место в 1887 г., и есть возможность посмотреть на ситуацию до и после. Оказывается, представительство низших сословий в гимназиях и университетах не сократилось, а… возросло.
По сравнению с 1880-м в 1898-м доля высших сословий (дворян, чиновников, духовенства) в университетах сократилась с 70 до 50%, а низших - выросла с 25 до 48%, в мужских гимназиях представительство низших сословий увеличилось с 38 до 43%, а в женских составило 48,7% (даже несколько превысив долю высших - 48,4%); в прогимназиях низшие сословия составляли 73%. В канун ПМВ в гимназиях они составили 57,4%, причем в провинции - до 2/3 (напр., в Костромской губ. - 65,4, в Ярославской - 62,6). За годы ПМВ процесс еще более продвинулся (вплоть до таких, напр., цифр: в Угличской гимназии к 1917 из 337 учащихся детей крестьян было 132, мещан 126, духовенства 55, чиновников 31, купцов 29, учителей 14, дворян 8, прочих 21).
Итак, в последней четверти Х1Х в. представителей низших сословий в гимназиях было между 40 и 50%, а в начале ХХ в. - около 60, причем из всех общегражданских типов учебных заведений, дававших среднее образование, классические гимназии были наиболее элитарными по составу, а в реальных гимназиях, технических, коммерческих, железнодорожных, землемерных, промышленных, сельскохозяйственных училищах их было гораздо больше, т.е. по всей средней школе не менее 60% в конце Х1Х в. и до 80% в ХХ в.
Если же мы сравним эту ситуацию с той, что имела место в европейских странах (есть данные об учащихся старшей средней школы Англии, Франции и ряда германских государств: Пруссии, Вюртембергу, Бадену и Гессену), то обнаружим, что там представительство тех же самых слоев, которые соответствуют российским низшим сословиям - несколько ниже: в конце Х1Х в. от 35 до 55%, в начале ХХ в. - от 50 до 60%.
Состав студентов вузов при сравнении выглядит еще более выразительным. В России перед ПМВ доля высших сословий составила в университетах 46,2%, в технических вузах - 37,3% (в т.ч. потомственных дворян - 7,6% и 9,7% соответственно), т.е. менее половины. Во всех европейских странах социальные группы (а именно выделяемые там статистикой «крупные землевладельцы», «профессионалы», «чиновники», «духовенство»), соответствующие русским рамкам «дворяне-чиновники-духовенство», составляли в это время более половины (в Пруссии 52, Вюртемберге 58, Англии 63, Франции - 64%), а в конце Х1Х в. (при половинной тогда доле этих сословий в РИ) - от 60 до 80% и более.
Утверждение «массового общества» внесло, конечно, некоторые коррективы - в основном в той степени, в которой изменилась сама социальная структура общества (утрата рядом разбухших социальных групп положения «высших»).
Выводы.
1. Никаких "циркуляров", "запретов", "требований об исключении" на получение образования для "детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей" не было.
2. Была мощная реформа среднего образования (преимущественно о перепрофилировании классических гимназий в иные типы учебных заведений. Что было прогрессивно. Sapienti sat.)
3. В рамках неё были даны _рекомендации_ начальникам учебных заведений не принимать детей прислуги, если они не наделены феноменальными способностями. Это было связано с общим представлением о низкой нравственности людей данных профессий.
4. Никаких ограничительных рекомендаций по "рабочим-крестьянам" дано не было и быть не могло, поскольку о них не было предубеждения в плане нравственности.
И значит ограничение носило НЕ КЛАССОВЫЙ характер, а ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ. Так, в докладе не сказано, но, думаю, очевидно, что детей "желтобилетниц" туда тоже принимать не рекомендовали.
5. Правильное понимание явления в истории, в сущности, может дать только компаративистика: а что было в иных странах? В иных странах "Потому что в других европейских странах принимать в заведения аналогичного статуса такой контингент никому бы и в голову не пришло. Вопрос не стоял. Вою, поднятому по этому поводу «прогрессивной общественностью» где-нибудь в Англии или Германии немало бы подивились: настаивать на приеме в престижные заведения детей прачек и лакеев там было явно «не по понятиям»."
6. Наконец, итоги реформы. В отличие от современных, они привели к росту доли "низших" сословий в учебных учреждениях.