Александр Городницкий. Что мы знаем о прошлом, не ведая мнений иных...
Что мы знаем о прошлом, не ведая мнений иных,
Перед алгеброй строгой теперь, как и прежде, младенцы?
Оказались подделкою повести лет временных,
Что Петру перепродали ушлые прусские немцы.
Академик Фоменко, былые спрессуй времена,
Чтобы правдой сменилась видавшая виды неправда!
Куликовская битва на площади Ногина,
Где с Москвою-рекою сливается речка Непрядва,
Неизменно кончается общим пожаром Москвы
И отходом поляков по Старой Смоленской дороге.
Храм Христа восстановлен, и наши хазарские боги
Вслед за статуей Ленина канули в Лету, увы.
Там другие цари, и иначе стоят города.
Снова справа налево листается древняя книга.
Мы Орды не боимся, поскольку мы сами - Орда.
Наше иго родное - страшнее монгольского ига.
И история тает подобно снежку в кулаке,
Увязать невозможно минувших событий моменты.
И татарин Ермак, как Чапаев, плывёт по реке -
Вместо царской брони на плечах пулемётные ленты.
Перед алгеброй строгой теперь, как и прежде, младенцы?
Оказались подделкою повести лет временных,
Что Петру перепродали ушлые прусские немцы.
Академик Фоменко, былые спрессуй времена,
Чтобы правдой сменилась видавшая виды неправда!
Куликовская битва на площади Ногина,
Где с Москвою-рекою сливается речка Непрядва,
Неизменно кончается общим пожаром Москвы
И отходом поляков по Старой Смоленской дороге.
Храм Христа восстановлен, и наши хазарские боги
Вслед за статуей Ленина канули в Лету, увы.
Там другие цари, и иначе стоят города.
Снова справа налево листается древняя книга.
Мы Орды не боимся, поскольку мы сами - Орда.
Наше иго родное - страшнее монгольского ига.
И история тает подобно снежку в кулаке,
Увязать невозможно минувших событий моменты.
И татарин Ермак, как Чапаев, плывёт по реке -
Вместо царской брони на плечах пулемётные ленты.