Наши этюды
Поскольку не уверена в результате, сглазить не боюсь и расскажу. Обещали поискать и, если получится, - найти наш первый спектакль! Дальше останется только всё согласовать, оцифровать и выложить с титрами.
Это была наша первая серьёзная работа! Пусть даже внешне она серьёзной совсем не кажется.
На первом курсе по программе мы ставили этюды на вынужденное молчание. Но мы уже не могли молчать - мы рвались в бой и молчание на экране не желали оправдывать. Дима Р. вылетел с курса первым за то, что заявил Мастеру, что ему не важно, что говорят и, что делают на площадке. Но чётко изложить своей концепции он не сумел, за что и вернулся вскоре в свою основную профессию и в родную Ригу. Возможно, в его голове сложилось собственное представление о контрапункте, что он и начал воплощать в действие, не ведая, что Эйзештейн всё придумал задолго до него!
На наш век не осталось открытий! Всё уже было у великих! И, какое бы наитие не спускалось на наши просветлённые умы, в итоге всё равно приходилось признать, что это - всего лишь тот самый, тривиальный велосипед.
[Задание № 1]Вылет Димы Р. мобилизовал нас. Мастер прекрасно знал, что читать книги по списку до начала занятий мы не будем и одним из первых заданий было убийство старухи-процентщицы. Спланировать его нужно было на бумаге. Не просто описать, но и зарисовать каждый кадр. Мне было просто - канонического фильма Кулиджанова я не видела и представила на суд оригинальную версию преступления. При этом Раскольников у меня рвался из рук, как намыленный, отпихиваясь одновременно и от условий, в которые был поставлен автором. И я дала ему волю и, полагаю, этот, новый Раскольников в своих рефлексиях, не стал бы ассоциировать себя с «тварью дрожащей» даже ради красного словца.
«А теперь, - сказал Мастер, - сравним ваши решения с решением Эйзенштейна!»
Это был сюрприз: разбор сцены был в одной из рекомендованных книг по списку. Второй сюрприз поверг меня в уныние: наши решения не совпали…
За основу первого постановочного этюда я взяла рассказ подруги Варвары. В 17 лет мать взяла её с собой в командировку на Черноморское побережье Кавказа. Жили в санатории. Мать работала и Варвара была предоставлена сама себе. У неё завязался роман с военнослужащим и, когда однажды мать по работе уехала куда-то на пару дней, Варвара выпорхнула в тёплую ночь навстречу приключениям. Сначала гуляли. Потом на пляже ели черешню и пили вино, любуясь закатом. Потом купались в море, после чего направились в санаторий, двери которого неожиданно оказались закрыты. Молодой человек вызвался залезть через балкон и открыть Варваре какое-нибудь окно на первом этаже. А у девушки зрение около четырёх. Но не будет же она разгуливать на свидании в очках! В ласковых сумерках ориентировалась больше на звук и когда где-то хлопнула рама - двинулась туда.
Пожилой грузин, намеривавшийся на рассвете покурить у открытого окна, в первую минуту несколько опешил, когда кто-то снаружи поставил на его подоконник початую бутылку вина и передал пакет черешни. «Дай руку!» - Потребовал женский голос. Грузин охотно подчинился и принял в объятия странную незнакомку.
[Этюд № 1]
Дальше, понятное дело, был скандал. И у Варькиной матери были неприятности по работе. Военнослужащий ретировался, но долго ещё состоял в категории приятных воспоминаний.
Мы построили выгородку по авансцене. Двухметровая ширма обозначала стену дома. В окно слева влезал Борис К.. В окне справа возникала фигура Дато.Н. в спортивном костюме. Варвару играла Катя И. И Дато с таким азартом принял её в объятия, что не удержал равновесия, опрокинул стол, на который опиралась ширма, перекувырнулся сам, увлекая за собой всю выгородку, которая с грохотом рухнула в партер, выбив не облако, а целую тучу пыли из сроду не чищенного ковролина. А на пустой сцене остался один иранский студент М., который плохо говорил по-русски, ввиду чего его первое время использовали как подсобного работника. У нас он держал оконную раму. Так и остался стоять с ней в руках, оглушенный и запылённый.
«Это надо закрепить!» - Сказал Мастер, относя сказанное не то к постановочному приёму, не то к неустойчивой конструкции выгородки.
В те далёкие времена видеокамеры уже существовали, но широко распространены в виду высокой цены пока ещё не были. И очень многого не удалось сохранить для истории. Не для мировой, конечно. Для моей собственной, маленькой истории.
Постановка отрывков из отечественной литературы привела меня в некоторую панику. Я не была «больна» ни одним произведением ни из русской, ни из советской классики. Путь мой лежал в библиотеку. Я действовала наугад и, идя вдоль полки, ведя пальчиком по пыльным книжным корешкам, запнулась о небольшой сборник «Юмор серьёзных писателей», открыв который наугад, нашла рассказ А. Толстого «Сожитель».
[Наш этюд]Пьеса написалась быстро. На главную роль был выбрал Димка О., старушку-богомолку играла моя подруга Оля, прислугу - Машка С. с параллельного факультета. Оля привела шикарную девушку кустодиевского плана с богатой косой на главную женскую роль и работа закипела-было, как вдруг Димка пришел сообщить, что уезжает на съёмки. Съёмки - святое. Препятствовать ему я не могла. Никто и ничто не могло - тут каждый имел право идти по головам. Но Димка, как человек порядочный, обещал привести мне на своё место на выбор хоть двух актёров, ни один из которых мне категорически не подходил. Вторым номером откололась девушка с косой. Она вылетела из института и родители быстро устроили её на работу. А без главных героев рушился весь проект. В удручённом состоянии я брела через фойе, где неожиданно, нос к носу, столкнулась с Надей. Тогда мы были довольно поверхностно знакомы по «Мосфильму», где подрабатывали эпизодами и массовкой. Она и сюда прибыла на съёмки. С ней был Феликс, которого я не знала, не представляла, но уже готова была взять хоть чёрта лысого, лишь бы дело двинулось с мёртвой точки. Надя отвела меня к Феликсу и он идеальнейше подошел!
Трудности с ним возникли позднее, когда выяснилось, что он категорически не учит и не может запомнить текст. Но, зато, на фоне этих своих пробелов выдал нагора целую кучу таких ярких и «вкусных» перлов, что все они были закреплены.
А тут ещё приехала Нюша из Японии и пришла нас навестить. Пока Машка сдавала свои экзамены, она подменяла её, подавая реплики. А, в день первого прогона, пришла с настоящей японской камерой. Так наш не самый удачный вариант остался запечатлён для маленькой истории.
Мы ещё ничего не умели! Мы многого ещё не знали! В некоторых эпизодах мне просто было неловко за артистов, пробалтывающих свой текст без наполнения. Также было неловко, наверное, им самим. Притом ещё, что Машка, уходя после своей сцены, забыла открыть занавес, что едва не поломало концепции. К счастью вовремя сообразила, что делать, Галя С. и помогла. Спектакль пошел своим чередом и был принят очень хорошо.
Чрезвычайно хороши были Надя и Феликс! Специально для их сцены я придумала интерактив. До того, крайне недовольный результатами на показах, наш педагог по актёрскому мастерству лихо орал на студентов своим поставленным МХАТовским голосом. A propos, на репетициях у себя его никто из нас не видел - он приходил только поорать на прогон. Я прекрасно осознавала, что материал у нас сырой и от расправы мне не уйти, поэтому, - помирать, так хоть удовольствие себе доставить, - предложила Наде фразу её героини, «мужчину можно сразу определить по тону голоса», произнести, строя со сцены глазки нашему педагогу. Надя сотворила что-то совершенно неприличное! Феликс блестяще отыграл растерянную ревность. Зал рыдал!
В конце Мастер, продолжая посмеиваться, велел нам всем сесть. Сесть было некуда и мы плюхнулись прямо на пол, а Надя с Феликсом присели на пианино. Мастер долго делился мыслями, но его так и душил смех. Преподаватель по актёрскому тоже остался доволен и сидел весь красный. Голоса он в тот вечер больше так и не подал. Мы остались удовлетворены.
«Спасибо большое, братцы!» - Сказал Мастер, подытоживая свою речь.
Конечно, всё было ещё очень сыро и скомкано. И сейчас, наверное, мне самой стало бы за себя стыдно ещё больше, чем было тогда.
Неудачи продолжали преследовать нас! После показа первой части спектакля, мы стали делать вторую, с уморительными гэгами. Здесь уже разворачивались старушка-богомолка и приведённый ею блаженный старец. Но накануне премьеры исполнителя роли старца избили на улице и он угодил в больницу. Всё было против нас, но мы сыграли, спешно введя другого актёра. В этот день Нюша не успела подскочить со своей камерой и полная версия ушла в историю без следа. Ну, разве, что два стула в аудитории остались мокрыми, когда все помчались на перерыв.
Мои исходники были утеряны в институте во время ремонта. Кассеты были тогда довольно дорогим удовольствием и, естественно, рабочие, дорвавшись до аудитории, где лежали материалы, воспользовались ситуацией, решив, что кассеты просто плохо лежат. Поэтому, если материал, всё-таки, отыщется, я буду безмерно рада! Но, поскольку вероятность ничтожно мала, сглазить не боюсь, потому и рассказываю.
Это была наша первая серьёзная работа! Пусть даже внешне она серьёзной совсем не кажется.
На первом курсе по программе мы ставили этюды на вынужденное молчание. Но мы уже не могли молчать - мы рвались в бой и молчание на экране не желали оправдывать. Дима Р. вылетел с курса первым за то, что заявил Мастеру, что ему не важно, что говорят и, что делают на площадке. Но чётко изложить своей концепции он не сумел, за что и вернулся вскоре в свою основную профессию и в родную Ригу. Возможно, в его голове сложилось собственное представление о контрапункте, что он и начал воплощать в действие, не ведая, что Эйзештейн всё придумал задолго до него!
На наш век не осталось открытий! Всё уже было у великих! И, какое бы наитие не спускалось на наши просветлённые умы, в итоге всё равно приходилось признать, что это - всего лишь тот самый, тривиальный велосипед.
[Задание № 1]Вылет Димы Р. мобилизовал нас. Мастер прекрасно знал, что читать книги по списку до начала занятий мы не будем и одним из первых заданий было убийство старухи-процентщицы. Спланировать его нужно было на бумаге. Не просто описать, но и зарисовать каждый кадр. Мне было просто - канонического фильма Кулиджанова я не видела и представила на суд оригинальную версию преступления. При этом Раскольников у меня рвался из рук, как намыленный, отпихиваясь одновременно и от условий, в которые был поставлен автором. И я дала ему волю и, полагаю, этот, новый Раскольников в своих рефлексиях, не стал бы ассоциировать себя с «тварью дрожащей» даже ради красного словца.
«А теперь, - сказал Мастер, - сравним ваши решения с решением Эйзенштейна!»
Это был сюрприз: разбор сцены был в одной из рекомендованных книг по списку. Второй сюрприз поверг меня в уныние: наши решения не совпали…
За основу первого постановочного этюда я взяла рассказ подруги Варвары. В 17 лет мать взяла её с собой в командировку на Черноморское побережье Кавказа. Жили в санатории. Мать работала и Варвара была предоставлена сама себе. У неё завязался роман с военнослужащим и, когда однажды мать по работе уехала куда-то на пару дней, Варвара выпорхнула в тёплую ночь навстречу приключениям. Сначала гуляли. Потом на пляже ели черешню и пили вино, любуясь закатом. Потом купались в море, после чего направились в санаторий, двери которого неожиданно оказались закрыты. Молодой человек вызвался залезть через балкон и открыть Варваре какое-нибудь окно на первом этаже. А у девушки зрение около четырёх. Но не будет же она разгуливать на свидании в очках! В ласковых сумерках ориентировалась больше на звук и когда где-то хлопнула рама - двинулась туда.
Пожилой грузин, намеривавшийся на рассвете покурить у открытого окна, в первую минуту несколько опешил, когда кто-то снаружи поставил на его подоконник початую бутылку вина и передал пакет черешни. «Дай руку!» - Потребовал женский голос. Грузин охотно подчинился и принял в объятия странную незнакомку.
[Этюд № 1]
Дальше, понятное дело, был скандал. И у Варькиной матери были неприятности по работе. Военнослужащий ретировался, но долго ещё состоял в категории приятных воспоминаний.
Мы построили выгородку по авансцене. Двухметровая ширма обозначала стену дома. В окно слева влезал Борис К.. В окне справа возникала фигура Дато.Н. в спортивном костюме. Варвару играла Катя И. И Дато с таким азартом принял её в объятия, что не удержал равновесия, опрокинул стол, на который опиралась ширма, перекувырнулся сам, увлекая за собой всю выгородку, которая с грохотом рухнула в партер, выбив не облако, а целую тучу пыли из сроду не чищенного ковролина. А на пустой сцене остался один иранский студент М., который плохо говорил по-русски, ввиду чего его первое время использовали как подсобного работника. У нас он держал оконную раму. Так и остался стоять с ней в руках, оглушенный и запылённый.
«Это надо закрепить!» - Сказал Мастер, относя сказанное не то к постановочному приёму, не то к неустойчивой конструкции выгородки.
В те далёкие времена видеокамеры уже существовали, но широко распространены в виду высокой цены пока ещё не были. И очень многого не удалось сохранить для истории. Не для мировой, конечно. Для моей собственной, маленькой истории.
Постановка отрывков из отечественной литературы привела меня в некоторую панику. Я не была «больна» ни одним произведением ни из русской, ни из советской классики. Путь мой лежал в библиотеку. Я действовала наугад и, идя вдоль полки, ведя пальчиком по пыльным книжным корешкам, запнулась о небольшой сборник «Юмор серьёзных писателей», открыв который наугад, нашла рассказ А. Толстого «Сожитель».
[Наш этюд]Пьеса написалась быстро. На главную роль был выбрал Димка О., старушку-богомолку играла моя подруга Оля, прислугу - Машка С. с параллельного факультета. Оля привела шикарную девушку кустодиевского плана с богатой косой на главную женскую роль и работа закипела-было, как вдруг Димка пришел сообщить, что уезжает на съёмки. Съёмки - святое. Препятствовать ему я не могла. Никто и ничто не могло - тут каждый имел право идти по головам. Но Димка, как человек порядочный, обещал привести мне на своё место на выбор хоть двух актёров, ни один из которых мне категорически не подходил. Вторым номером откололась девушка с косой. Она вылетела из института и родители быстро устроили её на работу. А без главных героев рушился весь проект. В удручённом состоянии я брела через фойе, где неожиданно, нос к носу, столкнулась с Надей. Тогда мы были довольно поверхностно знакомы по «Мосфильму», где подрабатывали эпизодами и массовкой. Она и сюда прибыла на съёмки. С ней был Феликс, которого я не знала, не представляла, но уже готова была взять хоть чёрта лысого, лишь бы дело двинулось с мёртвой точки. Надя отвела меня к Феликсу и он идеальнейше подошел!
Трудности с ним возникли позднее, когда выяснилось, что он категорически не учит и не может запомнить текст. Но, зато, на фоне этих своих пробелов выдал нагора целую кучу таких ярких и «вкусных» перлов, что все они были закреплены.
А тут ещё приехала Нюша из Японии и пришла нас навестить. Пока Машка сдавала свои экзамены, она подменяла её, подавая реплики. А, в день первого прогона, пришла с настоящей японской камерой. Так наш не самый удачный вариант остался запечатлён для маленькой истории.
Мы ещё ничего не умели! Мы многого ещё не знали! В некоторых эпизодах мне просто было неловко за артистов, пробалтывающих свой текст без наполнения. Также было неловко, наверное, им самим. Притом ещё, что Машка, уходя после своей сцены, забыла открыть занавес, что едва не поломало концепции. К счастью вовремя сообразила, что делать, Галя С. и помогла. Спектакль пошел своим чередом и был принят очень хорошо.
Чрезвычайно хороши были Надя и Феликс! Специально для их сцены я придумала интерактив. До того, крайне недовольный результатами на показах, наш педагог по актёрскому мастерству лихо орал на студентов своим поставленным МХАТовским голосом. A propos, на репетициях у себя его никто из нас не видел - он приходил только поорать на прогон. Я прекрасно осознавала, что материал у нас сырой и от расправы мне не уйти, поэтому, - помирать, так хоть удовольствие себе доставить, - предложила Наде фразу её героини, «мужчину можно сразу определить по тону голоса», произнести, строя со сцены глазки нашему педагогу. Надя сотворила что-то совершенно неприличное! Феликс блестяще отыграл растерянную ревность. Зал рыдал!
В конце Мастер, продолжая посмеиваться, велел нам всем сесть. Сесть было некуда и мы плюхнулись прямо на пол, а Надя с Феликсом присели на пианино. Мастер долго делился мыслями, но его так и душил смех. Преподаватель по актёрскому тоже остался доволен и сидел весь красный. Голоса он в тот вечер больше так и не подал. Мы остались удовлетворены.
«Спасибо большое, братцы!» - Сказал Мастер, подытоживая свою речь.
Конечно, всё было ещё очень сыро и скомкано. И сейчас, наверное, мне самой стало бы за себя стыдно ещё больше, чем было тогда.
Неудачи продолжали преследовать нас! После показа первой части спектакля, мы стали делать вторую, с уморительными гэгами. Здесь уже разворачивались старушка-богомолка и приведённый ею блаженный старец. Но накануне премьеры исполнителя роли старца избили на улице и он угодил в больницу. Всё было против нас, но мы сыграли, спешно введя другого актёра. В этот день Нюша не успела подскочить со своей камерой и полная версия ушла в историю без следа. Ну, разве, что два стула в аудитории остались мокрыми, когда все помчались на перерыв.
Мои исходники были утеряны в институте во время ремонта. Кассеты были тогда довольно дорогим удовольствием и, естественно, рабочие, дорвавшись до аудитории, где лежали материалы, воспользовались ситуацией, решив, что кассеты просто плохо лежат. Поэтому, если материал, всё-таки, отыщется, я буду безмерно рада! Но, поскольку вероятность ничтожно мала, сглазить не боюсь, потому и рассказываю.