Между Любимовым и Любимовой
Подумалось тут в свете очередных страданий интеллигенции из-за отлучения Кирилла Серебренникова от гос. кормушки и истеричных сравнений его с Юрием Любимовым, которого в середине 1980-х тоже якобы «изгнали из театра». Сколько иронии во всём этом: новый Министр культуры Ольга Любимова перекрыла денежный краник «новому Юрию Любимову», который когда-то открыл Владимир Мединский.
Серебренников перенимает эстафету у Любимова
Причём сравнение-то уместно, только не в пользу героя дня. Оба неизвестно за какие коврижки получили контроль над старыми репертуарными театрами, которые, мол, не пользовались популярностью. И оба мнгновенно объявили тотальную перестройку и войну системе Станиславского: Серебренников - открытым текстом, Любимов - демонстративно вывесив в фойе портреты режиссёров-авангардистов, «забыв» Константина Станиславского.
Кроме того, оба пользовались покровительством больших чинов: Любимову благоволил сам Андропов, а на спектаклях Серебренникова кто только не побывал из представителей «высшей знати» - например, Дмитрий Песков. В этом смысле любопытно отношение модных режиссёров к простым смертным.
Так, придя в Театр имени Гоголя, Серебренников первым делом стал вызывать актёров к себе по одному, предлагая уволиться по собственному желанию, без объяснения причин. Тогда это вылилось в скандал, старая труппа даже выходила митинговать, но чиновники проигнорировали их. Серебренников набрал новых «молодых и талантливых» артистов и полностью сменил репертуар, превратив театр в голубятню, а сцену - в место для эпатажа.
Насколько гнилым человеком был Любимов, страна узнала в начале 1990-х годов, когда он с помпой «вернулся в Россию» (не прерывая гастроли по западным театрам) и сразу запустил процесс приватизации Театра на Таганке и перехода на конрактную основу за спиной своих «птенцов». Первым же пострадал Николай Губенко, благодаря которому режиссёру и вернули гражданство и театр. В ходе раскола часть труппы громко хлопнула дверью, а уже в нулевые взбунтовались оставшиеся артисты: Любимов с женой банально осваивали их гонорары.
Что до «изгнания», то режиссёр сам сделал всё для того, чтобы остаться на Западе, куда уехал для постановки одного спектакля: проклинал советскую цензуру в интервью иностранным изданиям, требовал защиты у британского правительства якобы из-за угроз со стороны советских дипломатов, затем полгода разъезжал по Европе, подписывая новые контракты. Ни о каком театре даже не вспоминал. Но когда его вдруг разжаловали и лишили гражданства, вой стоял до небес. Что, опять же, повторилось в случае Серебренникова.
Но как же противостоять проклятой цензуре в сложившихся обстоятельствах? Правильно, просить власти продлить контракт «опальному режиссёру», как это делает сейчас некая Ассоциация театральных критиков. И ведь продлят.
Серебренников перенимает эстафету у Любимова
Причём сравнение-то уместно, только не в пользу героя дня. Оба неизвестно за какие коврижки получили контроль над старыми репертуарными театрами, которые, мол, не пользовались популярностью. И оба мнгновенно объявили тотальную перестройку и войну системе Станиславского: Серебренников - открытым текстом, Любимов - демонстративно вывесив в фойе портреты режиссёров-авангардистов, «забыв» Константина Станиславского.
Кроме того, оба пользовались покровительством больших чинов: Любимову благоволил сам Андропов, а на спектаклях Серебренникова кто только не побывал из представителей «высшей знати» - например, Дмитрий Песков. В этом смысле любопытно отношение модных режиссёров к простым смертным.
Так, придя в Театр имени Гоголя, Серебренников первым делом стал вызывать актёров к себе по одному, предлагая уволиться по собственному желанию, без объяснения причин. Тогда это вылилось в скандал, старая труппа даже выходила митинговать, но чиновники проигнорировали их. Серебренников набрал новых «молодых и талантливых» артистов и полностью сменил репертуар, превратив театр в голубятню, а сцену - в место для эпатажа.
Насколько гнилым человеком был Любимов, страна узнала в начале 1990-х годов, когда он с помпой «вернулся в Россию» (не прерывая гастроли по западным театрам) и сразу запустил процесс приватизации Театра на Таганке и перехода на конрактную основу за спиной своих «птенцов». Первым же пострадал Николай Губенко, благодаря которому режиссёру и вернули гражданство и театр. В ходе раскола часть труппы громко хлопнула дверью, а уже в нулевые взбунтовались оставшиеся артисты: Любимов с женой банально осваивали их гонорары.
Что до «изгнания», то режиссёр сам сделал всё для того, чтобы остаться на Западе, куда уехал для постановки одного спектакля: проклинал советскую цензуру в интервью иностранным изданиям, требовал защиты у британского правительства якобы из-за угроз со стороны советских дипломатов, затем полгода разъезжал по Европе, подписывая новые контракты. Ни о каком театре даже не вспоминал. Но когда его вдруг разжаловали и лишили гражданства, вой стоял до небес. Что, опять же, повторилось в случае Серебренникова.
Но как же противостоять проклятой цензуре в сложившихся обстоятельствах? Правильно, просить власти продлить контракт «опальному режиссёру», как это делает сейчас некая Ассоциация театральных критиков. И ведь продлят.