Ольга Погодина-Кузмина: "Эх, яблочко!" (интервью журналу "КВИР")
Оригинал взят у pecheykin в Ольга Погодина-Кузмина: "Эх, яблочко!" (интервью журналу "КВИР")
Опубликовано в журнале “КВИР” (#101)
Катилось, катилось яблочко по серебряному блюдечку с голубой каемочкой. И вот докатилось. В издательстве АСТ вышел роман «Адамово яблоко» Ольги Погодиной-Кузминой. Нашим читателям она известна как автор «пьесы про геев» «Мармелад», которая я успехом идет в театре «Практика». Вполне закономерно, что ей принадлежит и объемный «роман про геев». Мы решили поговорить с его автором в конце уходящего года. Ведь «Адамово яблоко» стало одним из наиболее ярких его событий.
- Ольга, прежде всего, хочу вас поздравить. Роман, который сочинялся более пяти лет, не просто закончен, но и опубликован одним из крупнейших издательств.
Спасибо, Валерий.
- Любой текст возникает из-за внутренних и внешних причин. Что побудило вас написать роман о мужской любви?
Ну конечно, была некая личная история, персональная мотивация. Но постепенно случился переход из сферы частного в область научно-художественного интереса. Для женщины гомосексуализм - все же не такая травматичная штука, как для мужчины, особенно в нашей стране. Я, конечно, не претендую на объективность, но многие вещи из области чувств можно увидеть и понять только со стороны.
-. Хочу «зайти с конца»: какой самый приятный, или не слишком, отзыв вы уже успели получить?
Пока что получаю только восторженные отзывы - и это очень приятно. Наверное, каждому автору можно только пожелать услышать такие слова. Это странное ощущение - когда незнакомый человек пишет тебе на почту про твою книгу, про героев - и каждое слово дышит влюбленностью… Чувствуешь себя производителем фейерверков или волшебником в голубом вертолете. Мне нравится, что этот текст производит такое сильное эмоциональное воздействие. Обращаясь не только к разуму, но и к чувствам.
- Один из критиков назвал русскую литературу «поместной»: ее авторы, как правило, были людьми обеспеченными и могли позволить себе долгий и энергоемкий труд - писать романы. Сегодня ситуация несколько изменилась. «Поместным» стал читатель: мне всегда казалось, что дочитать до конца Пруста или Джойса может только человек, владеющий замком. Конечно, любой интеллигент-бессребреник может меня опровергнуть. Но все же, что заставляет вас верить, что читатель посвятит вашему труду не один вечер своей жизни?
Вот у меня нет ни замка, ни поместья, но я прочитала и Джойса и Пруста… Хотя это произошло не в двадцать лет. Как это ни банально звучит, до каких-то авторов нужно «дорасти». Это как изучение иностранного языка - чтобы начать понимать чужую речь, нужно достичь определенного уровня знаний. И этого совсем не нужно стесняться - надо просто постепенно двигаться вперед.
Понятно, что сегодня мы все озадачены зарабатыванием денег и каждодневной суетой. Но не это же главное содержание жизни. А талантливая книга - это как разговор с интересным человеком. Что может быть важнее и увлекательнее? Ты можешь соглашаться с позицией автора, можешь спорить - в любом случае это работа для души, а не пустое проживание дня в муравейнике большого города.
Поэтому сама идея, что читатель отнимет у себя драгоценное время своей жизни на чтение моей книги, звучит как-то странно. Если книга нравится, то она не отнимает, а только дает - удовольствие, новое знание, комплекс представлений о мире. А если не нравится - нужно просто взять другую книгу.
Может быть, дело в том, что я просто люблю читать. Есть какие-то периоды в жизни, когда та или иная книга совпадает с твоим внутренним ритмом. Или наоборот - добавляет недостающее. Например, Голсуорси или Джейн Остин успокаивают нервы. А Жан Жене и Берроуз - напротив, будоражат. Сейчас я читаю много современной русской прозы, и попадаются очень яркие тексты. И ваши пьесы читаю, с интересом и не без удовольствия… Там есть заряд хорошей провокативной агрессии.
- Не знаю, как вы начинали «Адамово яблоко», но, наверное, когда заканчивали, сравнивали себя с предшественниками. А их, увы, немного в отечественной словесности: Михаил Кузмин, советский Харитонов, «Арлекин» Бушуева на волне перестройки, еще несколько авторов. И вот теперь - «глыба» Ольги Погодиной-Кузминой...
Да что это вы все меня укоряете «глыбой»! Во-первых, не такой уж это и огромный текст - в размер романов Достоевского, а их все же как-то пока может осилить читающая публика с образованием не ниже среднего. Какое место займет книжка в ряду русской гей-прозы - поговорим об этом лет через десять. Могу сказать только, что события и герои «Адамова яблока» принадлежат сегодняшнему дню, нашему времени с его мировоззрением и бытовыми подробностями. Для меня важен сам факт того, что эта книга вышла в крупнейшем российском издательстве, попала в большие книжные магазины, будет прочитана и, вероятно, вызовет какую-то дискуссию.
- Издательство АСТ рассылало по СМИ пресс-релиз о выходе книги. И не один, а сразу два. При этом сознаваясь, что не знает, как правильно эту книгу «раскручивать»: как скандальный роман (для широкого читателя) или сложную книгу с культурологическими кодами (для интеллектуалов). Что вы думаете о такой двойной стратегии?
Мне бы хотелось, чтобы книга была интересна прежде всего массовому читателю, я сама принадлежу к этому кругу, и не очень верю многозначительным обещаний в анонсах на обложке. Если бы я писала рецензию, я бы сказала просто: «роман написан легким языком, увлекательно, кинематографично, читайте - получите удовольствие». А насчет культурологических кодов - пусть разбираются критики. Они-то все равно это сделают долгу службы, зачем их дополнительно мотивировать?
- Писатель, особенно драматург, должен иметь хорошее «ухо»: слышать разговорную речь, запоминать «фразочки», владеть стилями. Где вы, собственно, собирали материал?
Везде. Все время слушаю людей - своих близких, друзей, разговоры на улице. Собственные глупости могу вложить в речи героев. Есть такой термин «каннибализм художника» - когда ты сам в первую очередь становишься предметом постоянного подглядывания и дальнейшего использования в творческих целях.
- Читая книгу, поймал себя на мысли, что текст делится стилистически на две части: речь героев и речь автора. Герои говорят живо и колоритно. С автором сложне… Цитирую: «Он… быстро намыливал свое могучее тело - подмышки, живот и половые органы». От этих «органов» я вздрогнул. Если речь автора в таком повествовании - это изменение фокуса, взгляда, то кто наблюдает за Георгием Максимовичем, когда он «намыливает свое могучее тело»? Это не Игорь, его любовник: он никогда бы не сказал «половые органы». Уж лучше как у Набокова иронической «скипетр моей страсти». Или действительно, как писал классик, «любовь, как акт, лишена глагола»? Кажется, она, в том числе, лишена существительных и прилагательных…
Валера, а почему вам не нравятся половые органы? Хотите поговорить об этом? Хотя да, в ваших пьесах используется более экспрессивные слова…
Наверное, мне хотелось, чтобы читатель споткнулся на этом месте, чтобы не было гладкости письма и чтения. Как видит один любовник другого - тоже противоречивый момент. «Скипетр страсти» - это как-то не выразительно, по-дамски… Вообще, вступая на эту зыбкую почву, приходится двигаться очень осторожно. Описать и передать читателю те эмоции, которые один человек испытывает во время близости с другим - непростая задача. Хотя, честно сказать, мне самой очень нравится, как мне удались эротические сцены в романе. Думаю, это новое слово в отечественной словесности. Там всё одновременно жестко и поэтично. Хотите, могу найти пару подходящих цитат?
- Давайте я сам попробую…
«Несколько секунд он смотрел на Георгия затуманенным взглядом, затем громко сглотнул.
От его кожи и волос исходил опьяняющий яблочный запах, а слюна была сладкой и вязкой, как сироп».
...
«В спальне он сразу начал раздеваться. Георгий невольно отстранился, любуясь его стройным телом, исполненным юношеской грации. Но затем обнял его, прижал к себе, и в какой-то момент ощутил панику: мальчишка проникал в его кровь, как яд».
- Замечал, что авторы, «засветившиеся» в описаниях однополой любви очень переживают: относятся ли они к великой и единой литературе, или к «узким» ее местам. Для реабилитации нужно сказать что-нибудь про человека вообще. Мол, все мы люди. Не появилось ли у вас после «Адамового яблока» чувство маргинальности? И, может быть, следующая книга будет-таки про Вечное и Неделимое?
«Адамово яблоко» как раз о вечном. Собственно, про любовь. Про жизнь души, которая, как известно, так же неразделима, как прекрасный союз любящих.
Кстати, как раз от людей, далеких от интересов гей-сообщества, я получаю довольно пылкие отзывы о романе. Представители сексуального меньшинства испытывают вполне законное предубеждение к автору-женщине, которая взялась за эту тему. Мол, куда конь копытом - туда и рак клешней. Надеюсь, это предубеждение все же не помешает никому из читателей просто заглянуть в книжку. И решить для себя, нужно ли тратить на нее вышеозначенное драгоценное время.
- Мне как-то довелось держать в руках книгу, написанную пожилым гомосексуалом с псевдонимом вроде Адельфины Буздяк. Это была книжка про казармы и солдатские бани. Мне самому однажды предложили писать «жесткую эротику» для брошюры, чьи немногочисленные тиражи лежали в геевских саунах. Но заказ сорвался и я расстроился. Очень хотелось сочинять тексты со словами «огромный» и «тугая». Мне кажется, опыт «низовой» литературы очень важен. На вас она как-то влияет?
Обидно, что заказ сорвался - я бы почитала что-нибудь такое в вашем изложении. Если серьезно: в таких текстах важны задор, энергия, талант. Чаще всего литературная гей-порнография скучна и за километры отдает фарисейством. И еще, как ни странно, чудовищно сентиментальна. Как правило, за «тугой» следует «попочка», за «огромным» - нечто столь же невыразительное. Никто же не напишет прямо. Думаю, дело тут в банальном мужском эгоизме. Авторы таких опусов думают не о том, как удовлетворить партнера - в данном случае, читателя - а только о самоудовлетворении. Хотя иногда бывает забавно приобщиться к такому народному творчеству - смех продлевает жизнь.
- Спрашиваю вас как жителя Санкт-Петербурга. Критик Топоров сказал в интервью: «Педерасты у нас в Питере абсолютно не в чести». Правда?
Виктор Леонидович, употребляя это слово, всегда уточняет - в плохом смысле оно используется, или в хорошем. Педерасты в хорошем смысле этого слова вполне могут рассчитывать на лояльный прием. А в плохом смысле… Хотя, что-то тут я запуталась, где прямое, а где метафорическое употребление.
Топоров, кстати, читал мою книжку еще в первоначальных вариантах, и сказал вполне приятные и полезные для меня слова. Так что не нужно демонизировать ленинградскую филологическую школу, писателей у нас любят или не любят не за это.
- А в литературных кругах действительно есть «московская» и «питерская» «голубые мафии»?
Этот вопрос я вам должна задавать, а не вы мне. Вы же автор гей-журнала, член союза писателей, а я скромный автор, не член, нигде не бываю, никого не знаю. Расскажите-ка, как попасть в голубую мафию, желательно в руководящий состав? А то королевство маловато, разгуляться негде.
- С писателем Погодиной-Кузминой мы более-менее разобрались. А с гражданином - пока нет. У вас есть «гражданская позиция»? Что вы думаете о бурлениях в ЛГБТ-сообществе?
А есть какие-то бурления? Мне кажется, пока все спокойно… Гражданская позиция у меня, конечно, есть, но это совсем не связано с сексуальной ориентацией. Я против несправедливости социального устройства, против картинки, которую всякий раз видишь в новостях… Не побоюсь даже сказать, что я против бадминтона - и можете закидать меня воланчиками. Если же вы про гей-парад, то я как-то не очень понимаю, что изменится в этой стране, если две-три сотни мужчин пройдут по ее главной улице в чулках и в купальниках.
- Недавно прочитал сказку Толстого «Праведный судья». Герой наблюдает такую сцену в суде: явились ученый и мужик, с ними женщина. Каждый говорит, что она - его жена. Чтобы решить этот вопрос, судья просит женщину налить чернила. «Она взяла чернильницу, вымыла ее скоро и ловко и налила чернил. Стало быть, она привыкла это делать… Выходит, что ученый был прав». Меня это решение поразило. Я перечитывал сказку, мне все казалось, что выпала строка, где говорится, что женщина родилась немой. Ведь можно было просто спросить: «Чья ты жена?». Я это, собственно, вот к чему. Вы написали роман о любви мужчины к мужчине. Лично вам приходило в голову, что равноценное повествование может быть написано о женщинах? Актуально ли это в той же степени? Или женщина по-прежнему нема?
Эту сказку можно и по-другому интерпретировать. Например - женщина предпочитает действия болтовне. Или же - в ситуации, когда трое мужчин не могут принять никакого внятного решения, женщина совершает поступок, который меняет ситуацию в ее пользу. Наверное, жене ученого все же легче живется, чем жене мужика. Вот она и выбрала то, что ей больше подходит.
Если же говорить серьезно - и мужчинам и женщинам давно пора научиться принимать друг друга всерьез. Без насмешки, пренебрежения или страха. В конце концов, нам друг без друга не обойтись.
А насчет романа о любви двух женщин, написанного мужчиной - почему бы нет? Мне было бы любопытно узнать, что мужчины на самом деле думают по этому поводу. Впрочем, я догадываюсь.
-Каждая глава в «Адамовом яблоке» предваряется какой-нибудь цитатой. Цитировать - это ведь тоже искусство. Поделитесь напоследок чем-нибудь любимым.
Тогда из Оскара Уайльда. Все мужчины - животные. Женщинам остается только кормить их получше.
Беседовал Валерий Печейкин
Цитата с сайта «Неудобная литература»
«Если характеризовать этот текст коротко, то можно так: омерзительность, чудовищность и жизненность персонажей и ситуаций романа «Адамово яблоко» в сочетании с абсолютно живым и точным языком и достоверными деталями дают магический эффект двух зеркал: когда литература становится слишком похожей на жизнь, слишком достоверной и невыдуманной (а именно таков текст Погодиной-Кузминой), она приобретает возможность менять и формировать реальность. А та реальность, которая изображена в этом романе - если воспринимать ее как метафору - весьма точно отражает все то, что творится сейчас с Россией. Волшебный слепок с мира, в который угодили мы все. Мучительно неприятный и безысходно грустный. Но в то же время метафизически честный, а оттого не безнадежный».
Глеб Давыдов, «Неудобная литература».
Фрагмент романа:
«Дождь поливал озябший памятник на площади, пустую будку постового. Над серединой реки, на мосту, Георгий поймал себя на том, что уже ханжески рассуждает о системе ложных приоритетов, в которой поиск и потребление удовольствий становятся не средством, а смыслом. И о поколении вчерашних школьников, чей выбор - энергетические напитки, и каждый из которых готов без смущения выложить себя на прилавок и воткнуть ценник в пупок. Может быть, кроме таких как Максим и его приятели, защищенных крепким родительским тылом.
Он снова подумал об Игоре, тоже почти с неприязнью, рожденной чувством вины.
Запечённый и поданный к столу в сметане, этот заяц всё же удивительным образом сохранял достоинство. Он позволял Георгию изобретательно пользоваться всем своим телом, не убывая душой, не теряя первоначальной искренности и чистоты. Или, возможно, подделывал искренность так умело, как некоторые редкие люди подделывают обаяние.
Игорь не хотел денег, не врал, не торговался. Но Георгий всё же отчего-то ждал подвоха и здесь. Слишком явно мальчик обнаруживал своё близкое знакомство с изнанкой жизни, с несправедливостью мира, которую принимал как установленный диагноз. И маленький бунт на диком пляже в Аликанте (выходка, которая могла закончиться большими неприятностями для всех присутствующих) служил подтверждением этих догадок.
Вода лилась по трубам, по каменным желобам фасадов, веером летела из-под колес. Уже подъезжая к дому, Георгий заметил нечто необычное в арке у главного подъезда и не поверил своим глазам. Игорь стоял под балконом, среди камней и воды, словно парковая скульптура. Открыв дверцу машины, Георгий Максимович крикнул:
-Зачем ты здесь? Что случилось?!
Мальчик забрался в салон, вытирая шарфом мокрое лицо.
-Ничего. Просто ждал тебя. Ты же обещал позвонить перед выходными.
С влажными волосами, с покрасневшим от холода носом, он казался таким счастливым, что Георгий не смог даже изобразить недовольство».
«Георгий сел рядом, решив сменить тон на примирительный.
-Давай не будем драматизировать. Мы же договорились - это всего несколько месяцев. Потом всё может измениться… Никто не знает, что будет завтра.
Он протянул руку и коснулся лица мальчика, провел пальцами вдоль линии скулы. Тот не отстранился, только закрыл лицо локтем.
-Тебе же самому должно быть интересно. Перемены в жизни… А я постараюсь приехать, как только смогу.
Чувствуя сладкую дрожь от затылка вниз по позвоночнику, Георгий забрался рукой под его свитер, погладил горячий живот, начал расстегивать молнию джинсов. Им словно управляла какая-то чужая сила. Игорь не помогал ему, но и не препятствовал. Он позволил стащить с себя джинсы, раздвинуть бедра.
Всё дальнейшее происходило в молчании, Георгий Максимович только слышал свое учащенное сердцебиение. Игорь так и лежал, закрыв локтем лицо, и это было похоже на игру в изнасилование спящего, но чувство вины и стыда почему-то только сильнее распаляли в Георгии страсть. Оргазм наступил такой мощный и сладостный, что Георгий Максимович не смог удержать короткий животный рык.
Несколько минут они лежали, приходя в себя. Затем Игорь всё так же молча встал и ушел в ванную. Георгий тоже поднялся, начал одеваться».
«Когда парень с сигаретой открыл холодильник и нагнулся за кефиром, в кухне появился старик в красных носках. Он прихватил сердобольного курильщика за оттопыренные части тела, но тут же получил по рукам.
-Да говорю, мадам, уберите пальцы с моих заслуженных ягодиц! Мне ими ещё работать…
-Бяша, ты-то здесь зачем, мой колокольчик? - полюбопытствовал старик, ничуть не обидевшись. - А как же Петр Иваныч? Вы не поссорились?
-Кукарекнулся Петр Иваныч, - бодро отозвался парнишка. - Съездили на природу. Я, главное, повелся, как Жанна Д’Арк - опаньки, костерок, шашлыки, бардовская песня. Дома хорошо, а в гостях - на халяву...
-И что же вышло?
-Да, Бяшка, ты же ничего не рассказал нормально! - поддержал хлопотливый Филипп, заглядывая в кухню из коридора. - Явился в семь утра, хорошо, я уже дома была… Что там у вас случилось?
Парень, которого называли Бяшкой, налил себе и Игорю кофе, развалился на стуле, и, помахивая сигаретой, играя голосом и лицом, продолжил:
-Даже отснятый в застенках Гестапо порно-хоррор бледнеет перед епической драмой, разыгравшейся в поселке Лосево в минувшее воскресенье. Жена высокопоставленного сотрудника ОАО «Российские железные дороги» застала своего мужа в объятиях мужчины-проститутки…
-Жена?! - с жадным любопытством переспросил старик.
-Ага, - хмыкнул парнишка. - Приехала в самый разгар. А я готовый - ни петь, ни рисовать… Метался по этому Лосеву, как Папанин на льдине. Снегу по колено, темень. Хорошо, водила попался сочувствующий, дальнобойщик.
-И что, Петр Иваныч тебе даже дорогу не оплатил? - распахнул глаза Филипп. - Вот хамство!
-А ты думаешь, в этом Лосево ночная служба такси шестьдесят девять? Спасибо, волки жопу не отъели…
Старик был в восторге.
-Ай-ай-ай! Так вас жена за этим самым накрыла?
-Ну, прямо под окошко подошла… Я ещё как чувствовал - не хотел ехать. Но ему баня уперлась. Геморрой свой, наверное, прогреть. В общем, вечер начался с французского поцелуя, а закончился по-домашнему - мордобоем… Херня в том, что без квартиры остался. Надо вещи срочняком забрать. Так что обнови мою анкетку, Равиль - спортивный парень без манер открыт серьезным предложениям».
Опубликовано в журнале “КВИР” (#101)
Катилось, катилось яблочко по серебряному блюдечку с голубой каемочкой. И вот докатилось. В издательстве АСТ вышел роман «Адамово яблоко» Ольги Погодиной-Кузминой. Нашим читателям она известна как автор «пьесы про геев» «Мармелад», которая я успехом идет в театре «Практика». Вполне закономерно, что ей принадлежит и объемный «роман про геев». Мы решили поговорить с его автором в конце уходящего года. Ведь «Адамово яблоко» стало одним из наиболее ярких его событий.
- Ольга, прежде всего, хочу вас поздравить. Роман, который сочинялся более пяти лет, не просто закончен, но и опубликован одним из крупнейших издательств.
Спасибо, Валерий.
- Любой текст возникает из-за внутренних и внешних причин. Что побудило вас написать роман о мужской любви?
Ну конечно, была некая личная история, персональная мотивация. Но постепенно случился переход из сферы частного в область научно-художественного интереса. Для женщины гомосексуализм - все же не такая травматичная штука, как для мужчины, особенно в нашей стране. Я, конечно, не претендую на объективность, но многие вещи из области чувств можно увидеть и понять только со стороны.
-. Хочу «зайти с конца»: какой самый приятный, или не слишком, отзыв вы уже успели получить?
Пока что получаю только восторженные отзывы - и это очень приятно. Наверное, каждому автору можно только пожелать услышать такие слова. Это странное ощущение - когда незнакомый человек пишет тебе на почту про твою книгу, про героев - и каждое слово дышит влюбленностью… Чувствуешь себя производителем фейерверков или волшебником в голубом вертолете. Мне нравится, что этот текст производит такое сильное эмоциональное воздействие. Обращаясь не только к разуму, но и к чувствам.
- Один из критиков назвал русскую литературу «поместной»: ее авторы, как правило, были людьми обеспеченными и могли позволить себе долгий и энергоемкий труд - писать романы. Сегодня ситуация несколько изменилась. «Поместным» стал читатель: мне всегда казалось, что дочитать до конца Пруста или Джойса может только человек, владеющий замком. Конечно, любой интеллигент-бессребреник может меня опровергнуть. Но все же, что заставляет вас верить, что читатель посвятит вашему труду не один вечер своей жизни?
Вот у меня нет ни замка, ни поместья, но я прочитала и Джойса и Пруста… Хотя это произошло не в двадцать лет. Как это ни банально звучит, до каких-то авторов нужно «дорасти». Это как изучение иностранного языка - чтобы начать понимать чужую речь, нужно достичь определенного уровня знаний. И этого совсем не нужно стесняться - надо просто постепенно двигаться вперед.
Понятно, что сегодня мы все озадачены зарабатыванием денег и каждодневной суетой. Но не это же главное содержание жизни. А талантливая книга - это как разговор с интересным человеком. Что может быть важнее и увлекательнее? Ты можешь соглашаться с позицией автора, можешь спорить - в любом случае это работа для души, а не пустое проживание дня в муравейнике большого города.
Поэтому сама идея, что читатель отнимет у себя драгоценное время своей жизни на чтение моей книги, звучит как-то странно. Если книга нравится, то она не отнимает, а только дает - удовольствие, новое знание, комплекс представлений о мире. А если не нравится - нужно просто взять другую книгу.
Может быть, дело в том, что я просто люблю читать. Есть какие-то периоды в жизни, когда та или иная книга совпадает с твоим внутренним ритмом. Или наоборот - добавляет недостающее. Например, Голсуорси или Джейн Остин успокаивают нервы. А Жан Жене и Берроуз - напротив, будоражат. Сейчас я читаю много современной русской прозы, и попадаются очень яркие тексты. И ваши пьесы читаю, с интересом и не без удовольствия… Там есть заряд хорошей провокативной агрессии.
- Не знаю, как вы начинали «Адамово яблоко», но, наверное, когда заканчивали, сравнивали себя с предшественниками. А их, увы, немного в отечественной словесности: Михаил Кузмин, советский Харитонов, «Арлекин» Бушуева на волне перестройки, еще несколько авторов. И вот теперь - «глыба» Ольги Погодиной-Кузминой...
Да что это вы все меня укоряете «глыбой»! Во-первых, не такой уж это и огромный текст - в размер романов Достоевского, а их все же как-то пока может осилить читающая публика с образованием не ниже среднего. Какое место займет книжка в ряду русской гей-прозы - поговорим об этом лет через десять. Могу сказать только, что события и герои «Адамова яблока» принадлежат сегодняшнему дню, нашему времени с его мировоззрением и бытовыми подробностями. Для меня важен сам факт того, что эта книга вышла в крупнейшем российском издательстве, попала в большие книжные магазины, будет прочитана и, вероятно, вызовет какую-то дискуссию.
- Издательство АСТ рассылало по СМИ пресс-релиз о выходе книги. И не один, а сразу два. При этом сознаваясь, что не знает, как правильно эту книгу «раскручивать»: как скандальный роман (для широкого читателя) или сложную книгу с культурологическими кодами (для интеллектуалов). Что вы думаете о такой двойной стратегии?
Мне бы хотелось, чтобы книга была интересна прежде всего массовому читателю, я сама принадлежу к этому кругу, и не очень верю многозначительным обещаний в анонсах на обложке. Если бы я писала рецензию, я бы сказала просто: «роман написан легким языком, увлекательно, кинематографично, читайте - получите удовольствие». А насчет культурологических кодов - пусть разбираются критики. Они-то все равно это сделают долгу службы, зачем их дополнительно мотивировать?
- Писатель, особенно драматург, должен иметь хорошее «ухо»: слышать разговорную речь, запоминать «фразочки», владеть стилями. Где вы, собственно, собирали материал?
Везде. Все время слушаю людей - своих близких, друзей, разговоры на улице. Собственные глупости могу вложить в речи героев. Есть такой термин «каннибализм художника» - когда ты сам в первую очередь становишься предметом постоянного подглядывания и дальнейшего использования в творческих целях.
- Читая книгу, поймал себя на мысли, что текст делится стилистически на две части: речь героев и речь автора. Герои говорят живо и колоритно. С автором сложне… Цитирую: «Он… быстро намыливал свое могучее тело - подмышки, живот и половые органы». От этих «органов» я вздрогнул. Если речь автора в таком повествовании - это изменение фокуса, взгляда, то кто наблюдает за Георгием Максимовичем, когда он «намыливает свое могучее тело»? Это не Игорь, его любовник: он никогда бы не сказал «половые органы». Уж лучше как у Набокова иронической «скипетр моей страсти». Или действительно, как писал классик, «любовь, как акт, лишена глагола»? Кажется, она, в том числе, лишена существительных и прилагательных…
Валера, а почему вам не нравятся половые органы? Хотите поговорить об этом? Хотя да, в ваших пьесах используется более экспрессивные слова…
Наверное, мне хотелось, чтобы читатель споткнулся на этом месте, чтобы не было гладкости письма и чтения. Как видит один любовник другого - тоже противоречивый момент. «Скипетр страсти» - это как-то не выразительно, по-дамски… Вообще, вступая на эту зыбкую почву, приходится двигаться очень осторожно. Описать и передать читателю те эмоции, которые один человек испытывает во время близости с другим - непростая задача. Хотя, честно сказать, мне самой очень нравится, как мне удались эротические сцены в романе. Думаю, это новое слово в отечественной словесности. Там всё одновременно жестко и поэтично. Хотите, могу найти пару подходящих цитат?
- Давайте я сам попробую…
«Несколько секунд он смотрел на Георгия затуманенным взглядом, затем громко сглотнул.
От его кожи и волос исходил опьяняющий яблочный запах, а слюна была сладкой и вязкой, как сироп».
...
«В спальне он сразу начал раздеваться. Георгий невольно отстранился, любуясь его стройным телом, исполненным юношеской грации. Но затем обнял его, прижал к себе, и в какой-то момент ощутил панику: мальчишка проникал в его кровь, как яд».
- Замечал, что авторы, «засветившиеся» в описаниях однополой любви очень переживают: относятся ли они к великой и единой литературе, или к «узким» ее местам. Для реабилитации нужно сказать что-нибудь про человека вообще. Мол, все мы люди. Не появилось ли у вас после «Адамового яблока» чувство маргинальности? И, может быть, следующая книга будет-таки про Вечное и Неделимое?
«Адамово яблоко» как раз о вечном. Собственно, про любовь. Про жизнь души, которая, как известно, так же неразделима, как прекрасный союз любящих.
Кстати, как раз от людей, далеких от интересов гей-сообщества, я получаю довольно пылкие отзывы о романе. Представители сексуального меньшинства испытывают вполне законное предубеждение к автору-женщине, которая взялась за эту тему. Мол, куда конь копытом - туда и рак клешней. Надеюсь, это предубеждение все же не помешает никому из читателей просто заглянуть в книжку. И решить для себя, нужно ли тратить на нее вышеозначенное драгоценное время.
- Мне как-то довелось держать в руках книгу, написанную пожилым гомосексуалом с псевдонимом вроде Адельфины Буздяк. Это была книжка про казармы и солдатские бани. Мне самому однажды предложили писать «жесткую эротику» для брошюры, чьи немногочисленные тиражи лежали в геевских саунах. Но заказ сорвался и я расстроился. Очень хотелось сочинять тексты со словами «огромный» и «тугая». Мне кажется, опыт «низовой» литературы очень важен. На вас она как-то влияет?
Обидно, что заказ сорвался - я бы почитала что-нибудь такое в вашем изложении. Если серьезно: в таких текстах важны задор, энергия, талант. Чаще всего литературная гей-порнография скучна и за километры отдает фарисейством. И еще, как ни странно, чудовищно сентиментальна. Как правило, за «тугой» следует «попочка», за «огромным» - нечто столь же невыразительное. Никто же не напишет прямо. Думаю, дело тут в банальном мужском эгоизме. Авторы таких опусов думают не о том, как удовлетворить партнера - в данном случае, читателя - а только о самоудовлетворении. Хотя иногда бывает забавно приобщиться к такому народному творчеству - смех продлевает жизнь.
- Спрашиваю вас как жителя Санкт-Петербурга. Критик Топоров сказал в интервью: «Педерасты у нас в Питере абсолютно не в чести». Правда?
Виктор Леонидович, употребляя это слово, всегда уточняет - в плохом смысле оно используется, или в хорошем. Педерасты в хорошем смысле этого слова вполне могут рассчитывать на лояльный прием. А в плохом смысле… Хотя, что-то тут я запуталась, где прямое, а где метафорическое употребление.
Топоров, кстати, читал мою книжку еще в первоначальных вариантах, и сказал вполне приятные и полезные для меня слова. Так что не нужно демонизировать ленинградскую филологическую школу, писателей у нас любят или не любят не за это.
- А в литературных кругах действительно есть «московская» и «питерская» «голубые мафии»?
Этот вопрос я вам должна задавать, а не вы мне. Вы же автор гей-журнала, член союза писателей, а я скромный автор, не член, нигде не бываю, никого не знаю. Расскажите-ка, как попасть в голубую мафию, желательно в руководящий состав? А то королевство маловато, разгуляться негде.
- С писателем Погодиной-Кузминой мы более-менее разобрались. А с гражданином - пока нет. У вас есть «гражданская позиция»? Что вы думаете о бурлениях в ЛГБТ-сообществе?
А есть какие-то бурления? Мне кажется, пока все спокойно… Гражданская позиция у меня, конечно, есть, но это совсем не связано с сексуальной ориентацией. Я против несправедливости социального устройства, против картинки, которую всякий раз видишь в новостях… Не побоюсь даже сказать, что я против бадминтона - и можете закидать меня воланчиками. Если же вы про гей-парад, то я как-то не очень понимаю, что изменится в этой стране, если две-три сотни мужчин пройдут по ее главной улице в чулках и в купальниках.
- Недавно прочитал сказку Толстого «Праведный судья». Герой наблюдает такую сцену в суде: явились ученый и мужик, с ними женщина. Каждый говорит, что она - его жена. Чтобы решить этот вопрос, судья просит женщину налить чернила. «Она взяла чернильницу, вымыла ее скоро и ловко и налила чернил. Стало быть, она привыкла это делать… Выходит, что ученый был прав». Меня это решение поразило. Я перечитывал сказку, мне все казалось, что выпала строка, где говорится, что женщина родилась немой. Ведь можно было просто спросить: «Чья ты жена?». Я это, собственно, вот к чему. Вы написали роман о любви мужчины к мужчине. Лично вам приходило в голову, что равноценное повествование может быть написано о женщинах? Актуально ли это в той же степени? Или женщина по-прежнему нема?
Эту сказку можно и по-другому интерпретировать. Например - женщина предпочитает действия болтовне. Или же - в ситуации, когда трое мужчин не могут принять никакого внятного решения, женщина совершает поступок, который меняет ситуацию в ее пользу. Наверное, жене ученого все же легче живется, чем жене мужика. Вот она и выбрала то, что ей больше подходит.
Если же говорить серьезно - и мужчинам и женщинам давно пора научиться принимать друг друга всерьез. Без насмешки, пренебрежения или страха. В конце концов, нам друг без друга не обойтись.
А насчет романа о любви двух женщин, написанного мужчиной - почему бы нет? Мне было бы любопытно узнать, что мужчины на самом деле думают по этому поводу. Впрочем, я догадываюсь.
-Каждая глава в «Адамовом яблоке» предваряется какой-нибудь цитатой. Цитировать - это ведь тоже искусство. Поделитесь напоследок чем-нибудь любимым.
Тогда из Оскара Уайльда. Все мужчины - животные. Женщинам остается только кормить их получше.
Беседовал Валерий Печейкин
Цитата с сайта «Неудобная литература»
«Если характеризовать этот текст коротко, то можно так: омерзительность, чудовищность и жизненность персонажей и ситуаций романа «Адамово яблоко» в сочетании с абсолютно живым и точным языком и достоверными деталями дают магический эффект двух зеркал: когда литература становится слишком похожей на жизнь, слишком достоверной и невыдуманной (а именно таков текст Погодиной-Кузминой), она приобретает возможность менять и формировать реальность. А та реальность, которая изображена в этом романе - если воспринимать ее как метафору - весьма точно отражает все то, что творится сейчас с Россией. Волшебный слепок с мира, в который угодили мы все. Мучительно неприятный и безысходно грустный. Но в то же время метафизически честный, а оттого не безнадежный».
Глеб Давыдов, «Неудобная литература».
Фрагмент романа:
«Дождь поливал озябший памятник на площади, пустую будку постового. Над серединой реки, на мосту, Георгий поймал себя на том, что уже ханжески рассуждает о системе ложных приоритетов, в которой поиск и потребление удовольствий становятся не средством, а смыслом. И о поколении вчерашних школьников, чей выбор - энергетические напитки, и каждый из которых готов без смущения выложить себя на прилавок и воткнуть ценник в пупок. Может быть, кроме таких как Максим и его приятели, защищенных крепким родительским тылом.
Он снова подумал об Игоре, тоже почти с неприязнью, рожденной чувством вины.
Запечённый и поданный к столу в сметане, этот заяц всё же удивительным образом сохранял достоинство. Он позволял Георгию изобретательно пользоваться всем своим телом, не убывая душой, не теряя первоначальной искренности и чистоты. Или, возможно, подделывал искренность так умело, как некоторые редкие люди подделывают обаяние.
Игорь не хотел денег, не врал, не торговался. Но Георгий всё же отчего-то ждал подвоха и здесь. Слишком явно мальчик обнаруживал своё близкое знакомство с изнанкой жизни, с несправедливостью мира, которую принимал как установленный диагноз. И маленький бунт на диком пляже в Аликанте (выходка, которая могла закончиться большими неприятностями для всех присутствующих) служил подтверждением этих догадок.
Вода лилась по трубам, по каменным желобам фасадов, веером летела из-под колес. Уже подъезжая к дому, Георгий заметил нечто необычное в арке у главного подъезда и не поверил своим глазам. Игорь стоял под балконом, среди камней и воды, словно парковая скульптура. Открыв дверцу машины, Георгий Максимович крикнул:
-Зачем ты здесь? Что случилось?!
Мальчик забрался в салон, вытирая шарфом мокрое лицо.
-Ничего. Просто ждал тебя. Ты же обещал позвонить перед выходными.
С влажными волосами, с покрасневшим от холода носом, он казался таким счастливым, что Георгий не смог даже изобразить недовольство».
«Георгий сел рядом, решив сменить тон на примирительный.
-Давай не будем драматизировать. Мы же договорились - это всего несколько месяцев. Потом всё может измениться… Никто не знает, что будет завтра.
Он протянул руку и коснулся лица мальчика, провел пальцами вдоль линии скулы. Тот не отстранился, только закрыл лицо локтем.
-Тебе же самому должно быть интересно. Перемены в жизни… А я постараюсь приехать, как только смогу.
Чувствуя сладкую дрожь от затылка вниз по позвоночнику, Георгий забрался рукой под его свитер, погладил горячий живот, начал расстегивать молнию джинсов. Им словно управляла какая-то чужая сила. Игорь не помогал ему, но и не препятствовал. Он позволил стащить с себя джинсы, раздвинуть бедра.
Всё дальнейшее происходило в молчании, Георгий Максимович только слышал свое учащенное сердцебиение. Игорь так и лежал, закрыв локтем лицо, и это было похоже на игру в изнасилование спящего, но чувство вины и стыда почему-то только сильнее распаляли в Георгии страсть. Оргазм наступил такой мощный и сладостный, что Георгий Максимович не смог удержать короткий животный рык.
Несколько минут они лежали, приходя в себя. Затем Игорь всё так же молча встал и ушел в ванную. Георгий тоже поднялся, начал одеваться».
«Когда парень с сигаретой открыл холодильник и нагнулся за кефиром, в кухне появился старик в красных носках. Он прихватил сердобольного курильщика за оттопыренные части тела, но тут же получил по рукам.
-Да говорю, мадам, уберите пальцы с моих заслуженных ягодиц! Мне ими ещё работать…
-Бяша, ты-то здесь зачем, мой колокольчик? - полюбопытствовал старик, ничуть не обидевшись. - А как же Петр Иваныч? Вы не поссорились?
-Кукарекнулся Петр Иваныч, - бодро отозвался парнишка. - Съездили на природу. Я, главное, повелся, как Жанна Д’Арк - опаньки, костерок, шашлыки, бардовская песня. Дома хорошо, а в гостях - на халяву...
-И что же вышло?
-Да, Бяшка, ты же ничего не рассказал нормально! - поддержал хлопотливый Филипп, заглядывая в кухню из коридора. - Явился в семь утра, хорошо, я уже дома была… Что там у вас случилось?
Парень, которого называли Бяшкой, налил себе и Игорю кофе, развалился на стуле, и, помахивая сигаретой, играя голосом и лицом, продолжил:
-Даже отснятый в застенках Гестапо порно-хоррор бледнеет перед епической драмой, разыгравшейся в поселке Лосево в минувшее воскресенье. Жена высокопоставленного сотрудника ОАО «Российские железные дороги» застала своего мужа в объятиях мужчины-проститутки…
-Жена?! - с жадным любопытством переспросил старик.
-Ага, - хмыкнул парнишка. - Приехала в самый разгар. А я готовый - ни петь, ни рисовать… Метался по этому Лосеву, как Папанин на льдине. Снегу по колено, темень. Хорошо, водила попался сочувствующий, дальнобойщик.
-И что, Петр Иваныч тебе даже дорогу не оплатил? - распахнул глаза Филипп. - Вот хамство!
-А ты думаешь, в этом Лосево ночная служба такси шестьдесят девять? Спасибо, волки жопу не отъели…
Старик был в восторге.
-Ай-ай-ай! Так вас жена за этим самым накрыла?
-Ну, прямо под окошко подошла… Я ещё как чувствовал - не хотел ехать. Но ему баня уперлась. Геморрой свой, наверное, прогреть. В общем, вечер начался с французского поцелуя, а закончился по-домашнему - мордобоем… Херня в том, что без квартиры остался. Надо вещи срочняком забрать. Так что обнови мою анкетку, Равиль - спортивный парень без манер открыт серьезным предложениям».