Конгруальные старцы
Кризис этого пира духа©, явление сугубо конгруальное , хоть некоторые выдают его за конгруэнтное . Но если первое требует определенного статусного проявление, то второе претендует сугубо на экзистенциональную завязку. Имхо, обладание кажущимся есть по сути претензия на вне телесность бытия, при полной завязке на тело.
Лучшие о-смыслы, это те, что уже пережёваны и превращены в труху. Их упорно прессуют в новые дсп доски, с претензией на вечность этих конструкций на час. Именно эта болезнь, болезнь вечности, являет собой продукт умирающего века. В определенный момент, человечество уже переживало умирающие эпохи. Отличие эпохи живущей от эпохи умирающей сугубо в претензии на плод рук своих. Если полный жизни с легкостью расстается с прошлым, воссоздавая все более новые творения вне контекста будущего, то полный деградации, стремится зафиксировать свои моменты прошлого, упорно носясь вокруг своих иг. Сие не о старых домах и музейных экспонатах. Сие сугубо про умысливание себя в прошлом и прошлого в себе.
Для краткости речи, нужны долгие периоды молчания, когда поверхностные слова ничего не говорят, оставляя лишь после-вкусие повтора.
Чтобы понять пирующих на фаворе, сих таборитов нового мира нищих мессией духа, следует вновь и вновь, разбирать все стены в прежнюю труху, дабы путем отделения стружек, понять из каких деревьев их настругали. Печально, если соберется целое дерево - куда проще признать, что та стружка есть всего лишь ошметки чего то цельного, что стали ложными стенами горизонта. Значит где то, есть еще что то ценное. Если все дерево спилено в стружку и весь лес превращен в труху для компоста, то лишь гниль и разложение есть конечный результат любого умысливания в этом горизонте. Работу следует начинать наново.
Попытки опереться на старую трухлявую доску из стружек заведомо лишено силы. Мифы, они такие же стружки из слов и образов, записанные в терминах перцептуального анахронизма и умысливаемые сугубо как инвертация внутренних процессов в ожидании будущего результата, но на деле есть проявление общего о-смысла и все тот же спор о бенефициях, сиречь конгруация определяет все априори. Без этой старческой короны, не мыслится ни одна событийная канва. Ожидание будущих наград есть постоянный продукционист грандиозных общих знаменателей, чья единственная цель лишь в выбивании в раннем позднего.Сладко есть и мягко спать™
Сонмы подобных старкующихся, упорно атакуют общий олимп, засыпая его своими графоманскими продуктами, чья единственная цель сугубо в создании фона, тех самых досок дсп измеряющих горизонт. От истинного горизонта его отделяет все тот же горизонт, который есть слово из о-смыслов и вся битва сознания сугубо в обретение утраченного путем отсекания всех оберточных «о». В этом плане, подтягивание новых досок, сугубо должно быть путем к костру и Сожжение Книг™ обретет свой дух нынешнего мига.
История, как попытки утверждения прав на настоящее путем апеллирования к прошлому, есть на деле не история, но форма пропаганды, в то время как сама история отнесена хитрыми греками к все тем же музам, откровенно намекая на природу мифотворчества. В этом разложении из слово корней, именно лишние буквы так привлекают ярких птиц. Эти попугаи устремляются к тем о-смыслам, что кажутся им смыслами в листьях. Этими же листьями они прикрывают их от других.
Эпоха прошлого умирающего века, всецело посвятила себя созданию сплошного потока словесных горизонтов, чтобы умыслить разношерстные мифы не равных сословий и нанизать эти бусы в одно ожерелья, выдав его за истинный самородок.
Одни считали, что они лишь очищают пыль с уже существующего. Правильно описывают то, что есть и было. Другие, ясно видели, как не-существующее обретает условную форму путем магии слов. Они упорно налягали на конструкции. Проговаривание истории ткет свою паутину, в которой сознание блуждает не задумываясь о природе того самого блуждания, в надежде обрести смыслы выдуманные очередным конгруальным старцем.
Отрицание истории или ее ревизия, не более чем копание в стружке. В любой момент, всю ту самую историю можно выбросить и все начать. Работа в новом цвете есть работа не на старом основании. Преемственность смыслов есть ошибка земного духа, привыкшего мыслить преемственностью плоти. Разрушая одни доски, из той же стружки он лепит все те же доски, вечно пребывая в образах досок, не мысля иного.
Здесь не о разделении и фрагментарности, здесь о способности поставить точку, не таща мертвецов за стол. Из-за их вони, нынешний пир таков мерзок. Если так долго копать свое прошлое, вознося умерших плотью и мертвых духом, смрад переполнит любое место.
Чтобы выжить перейдя в новое качество, нет необходимости строить новый мир. Это есть осознание, что мир обустраивает себя сам и это главное «о», которое следует правильно поместить между и между. Остальное - сугубо фон из звуков, призванных отвлечь от главного. Мера всех вещей измеряема сама - мир не создан мерой, мир вступает сам в свою силу, а та самая мера, которая человек, лишь осознает себя в этом мире, видя прошлое и только прошлое. Приученный смотреть только так, себе по ноги и на прошедший путь, мерный думает, что став повешенным или став дураком, он обретет тот самый смысл. Но эти позы есть не более чем внутренняя рефлексия, бесполезная без пребывания после начала и до конца.
Для конгруального старца, саморефлексия его бытия есть полно отражение всех о-смыслов и даже смыслов, обыгранных им сугубо в проекции уверенной преемственности Обретения духа, становящейся все большей манифистацией плоти. Многие тома их мертвой плоти, призваны создать те самые стружечные горизонты и объявить прошлое своим личным наследием, утверждания, что именно им принадлежит честь в правильном прессинге правильных досок. Творя из себя идолов, они создали нагромождения мусора, приучив мыслить что история есть танец вокруг очередного старца эпохи, каждый из которых определил все па дэ па для будущего своими "историями..." Сии идолы есть изначально умысленные соискатели пособий, чья лживая ткань есть драпировка выгоды, но знающий платит. В конце концов каждый условный карамзин есть победитель во имя мертвого духа. Тут суть не в имени, но в подсказке. Конгруальный старец вовсе не ровня старцу киевскому, даже если конгруация его подтверждаема из года в год.
Рождение нового смысла требует терпения и оно должно проникнуть сквозь каждую строчку и разорвать путы из слов той самой преемственности, которая и есть убийство жизни. Чистота крови есть сторона преемственности, где не знание как отделить качества и обрести смыслы, замещено надеждой что пустой сосуд вспомнит воду. Сейчас принято верить, что вода обретет сама свой сосуд.
Обретение цвета ни есть ни то, ни другое. В конце концов любые слова есть лишь стружки, прессуемые в горизонты…
Лучшие о-смыслы, это те, что уже пережёваны и превращены в труху. Их упорно прессуют в новые дсп доски, с претензией на вечность этих конструкций на час. Именно эта болезнь, болезнь вечности, являет собой продукт умирающего века. В определенный момент, человечество уже переживало умирающие эпохи. Отличие эпохи живущей от эпохи умирающей сугубо в претензии на плод рук своих. Если полный жизни с легкостью расстается с прошлым, воссоздавая все более новые творения вне контекста будущего, то полный деградации, стремится зафиксировать свои моменты прошлого, упорно носясь вокруг своих иг. Сие не о старых домах и музейных экспонатах. Сие сугубо про умысливание себя в прошлом и прошлого в себе.
Для краткости речи, нужны долгие периоды молчания, когда поверхностные слова ничего не говорят, оставляя лишь после-вкусие повтора.
Чтобы понять пирующих на фаворе, сих таборитов нового мира нищих мессией духа, следует вновь и вновь, разбирать все стены в прежнюю труху, дабы путем отделения стружек, понять из каких деревьев их настругали. Печально, если соберется целое дерево - куда проще признать, что та стружка есть всего лишь ошметки чего то цельного, что стали ложными стенами горизонта. Значит где то, есть еще что то ценное. Если все дерево спилено в стружку и весь лес превращен в труху для компоста, то лишь гниль и разложение есть конечный результат любого умысливания в этом горизонте. Работу следует начинать наново.
Попытки опереться на старую трухлявую доску из стружек заведомо лишено силы. Мифы, они такие же стружки из слов и образов, записанные в терминах перцептуального анахронизма и умысливаемые сугубо как инвертация внутренних процессов в ожидании будущего результата, но на деле есть проявление общего о-смысла и все тот же спор о бенефициях, сиречь конгруация определяет все априори. Без этой старческой короны, не мыслится ни одна событийная канва. Ожидание будущих наград есть постоянный продукционист грандиозных общих знаменателей, чья единственная цель лишь в выбивании в раннем позднего.Сладко есть и мягко спать™
Сонмы подобных старкующихся, упорно атакуют общий олимп, засыпая его своими графоманскими продуктами, чья единственная цель сугубо в создании фона, тех самых досок дсп измеряющих горизонт. От истинного горизонта его отделяет все тот же горизонт, который есть слово из о-смыслов и вся битва сознания сугубо в обретение утраченного путем отсекания всех оберточных «о». В этом плане, подтягивание новых досок, сугубо должно быть путем к костру и Сожжение Книг™ обретет свой дух нынешнего мига.
История, как попытки утверждения прав на настоящее путем апеллирования к прошлому, есть на деле не история, но форма пропаганды, в то время как сама история отнесена хитрыми греками к все тем же музам, откровенно намекая на природу мифотворчества. В этом разложении из слово корней, именно лишние буквы так привлекают ярких птиц. Эти попугаи устремляются к тем о-смыслам, что кажутся им смыслами в листьях. Этими же листьями они прикрывают их от других.
Эпоха прошлого умирающего века, всецело посвятила себя созданию сплошного потока словесных горизонтов, чтобы умыслить разношерстные мифы не равных сословий и нанизать эти бусы в одно ожерелья, выдав его за истинный самородок.
Одни считали, что они лишь очищают пыль с уже существующего. Правильно описывают то, что есть и было. Другие, ясно видели, как не-существующее обретает условную форму путем магии слов. Они упорно налягали на конструкции. Проговаривание истории ткет свою паутину, в которой сознание блуждает не задумываясь о природе того самого блуждания, в надежде обрести смыслы выдуманные очередным конгруальным старцем.
Отрицание истории или ее ревизия, не более чем копание в стружке. В любой момент, всю ту самую историю можно выбросить и все начать. Работа в новом цвете есть работа не на старом основании. Преемственность смыслов есть ошибка земного духа, привыкшего мыслить преемственностью плоти. Разрушая одни доски, из той же стружки он лепит все те же доски, вечно пребывая в образах досок, не мысля иного.
Здесь не о разделении и фрагментарности, здесь о способности поставить точку, не таща мертвецов за стол. Из-за их вони, нынешний пир таков мерзок. Если так долго копать свое прошлое, вознося умерших плотью и мертвых духом, смрад переполнит любое место.
Чтобы выжить перейдя в новое качество, нет необходимости строить новый мир. Это есть осознание, что мир обустраивает себя сам и это главное «о», которое следует правильно поместить между и между. Остальное - сугубо фон из звуков, призванных отвлечь от главного. Мера всех вещей измеряема сама - мир не создан мерой, мир вступает сам в свою силу, а та самая мера, которая человек, лишь осознает себя в этом мире, видя прошлое и только прошлое. Приученный смотреть только так, себе по ноги и на прошедший путь, мерный думает, что став повешенным или став дураком, он обретет тот самый смысл. Но эти позы есть не более чем внутренняя рефлексия, бесполезная без пребывания после начала и до конца.
Для конгруального старца, саморефлексия его бытия есть полно отражение всех о-смыслов и даже смыслов, обыгранных им сугубо в проекции уверенной преемственности Обретения духа, становящейся все большей манифистацией плоти. Многие тома их мертвой плоти, призваны создать те самые стружечные горизонты и объявить прошлое своим личным наследием, утверждания, что именно им принадлежит честь в правильном прессинге правильных досок. Творя из себя идолов, они создали нагромождения мусора, приучив мыслить что история есть танец вокруг очередного старца эпохи, каждый из которых определил все па дэ па для будущего своими "историями..." Сии идолы есть изначально умысленные соискатели пособий, чья лживая ткань есть драпировка выгоды, но знающий платит. В конце концов каждый условный карамзин есть победитель во имя мертвого духа. Тут суть не в имени, но в подсказке. Конгруальный старец вовсе не ровня старцу киевскому, даже если конгруация его подтверждаема из года в год.
Рождение нового смысла требует терпения и оно должно проникнуть сквозь каждую строчку и разорвать путы из слов той самой преемственности, которая и есть убийство жизни. Чистота крови есть сторона преемственности, где не знание как отделить качества и обрести смыслы, замещено надеждой что пустой сосуд вспомнит воду. Сейчас принято верить, что вода обретет сама свой сосуд.
Обретение цвета ни есть ни то, ни другое. В конце концов любые слова есть лишь стружки, прессуемые в горизонты…