יהודה Party's
Пакет с ублюдочной вакумацией бастардов и дРуjков рыжей бестии, под ребрендингом старых начал, в новом сезоне нациетворчества на тэрэнах все той же страны - янелохи есть тренд и новая битва за вечное море.
Белая кость, красный галстук, возвышение холмов - сие отодвинуты в угоду лавки с квасом - они устали, им надо попить.
Продукт не вышедший в орбиту видного развития, собирает вершки с кислого молока перебродившей эпохи. Янелохи есть поколение умочивших клювики в лужице красных звезд. Им конче нужны флажки и безликое - почем крабы в столовой сегодня? Они пусть там сами с врагами, а мы тут как то по-своему, чтоб нам не мешали и быт наш - наше знамя.
Подмена веры на верные бренды - лейбы и я-знаю-большого-человека снова в моде, как и все прелести не отягощённого красной партийной риторикой любви к скотобыдлу, блестящей эпохи дешевого алюминия на продажу в Фаросе, где рыжий и то зло, вместе любовались красотами Веры проводницы.
Янелох - это рефлексия заводчан до заробитчан, боль по ушедшей эпохи божка лЁенида, где маленький жид становился большим Ортистом.
Драконы всегда возвращаются, когда герои спят. Янелохам не нужны ни герои, ни драконы. Их принцессы - жирные девки в лосинах. Их мир за гаджетами и словесной шелухой в новых сленговых утопиях, выброшенных где то на свалке в Купертино. То, что белым людям уже негоже, хитрый еврейчик подотрет и оботрет, подаст и плюнет в гробы своих предков, ибо жид советЪский в ярах не умирал и не имет памяти, ибо памяти там не место - у них же новые айфоны.
Их канцлер, их майордом, Му-му и Карлсон, витают над страной, два крыла сего селезня, что тщится снести золотые яйца. Меж двух вспышек сверхновых, устроила мышка себе гнездо и зачем-они-эти-звезды? Нас и тут неплохо кормят - glovo, uber, big data - все те же ebidta, ipo, - новые шухеры на их рваных знаменах.
Грязный кумач выдают за слегка потемневшую порфиру, мятые бумажки их обучения, рецепты новых ладаниумов. И снова пассы через телевизор заряжают воду.
Уснувшее не исчезло, но лишь смотрит сны. Проснется то, что ожидаемо и снова станет поступь в мягкую траву к той цели, что не исчезнет. Бесследность есть величина следа для стоящих в нем. Опустим снова вибрации звука - лязг семечек и перезвон пивных бутылок, об крышки айфонов стучащих, последний звон - пусть мертвецы пируют реваншем. Их день настал - и жнец грядет.