Пришло
Оно их путь созидания, где игрища времени, по кругу сторон, определенно выглядит как путь в никуда, магия духа, но плоть ли их творит?
Что есть время и кто есть они, поколения пластов, определенно созидающих нас, входящих в нас и строящих из одного множественность сфер.
Ты думаешь ты есть сам, замкнутый внутри своего черепа, своего духа, своего брода сквозь реки бреда, дар добрый, доробленний. Но если , такое условное если, часть из целого, что не было целым, но умысленно и созидаемо теми, кто видит время и пещеры туннелей его, соединяя пучки душ в лабиринты над-существа, что словно муравейник, пародия старого дворца душ, катает внутри привычных нитей обкатанные имена, тела и сознания, тех, что были, что будут, что будут вновь?
Фигурами сложными, соединенными, группами входят, связями сцепленные, волнами скатанные, нахлестом идущие, роящиеся вокруг осей, условного моря, где витки роя, улей веретена, обращает вокруг себя удержанием от распада сознания, то прилипающие к пузырям тел, то отлипающие от них. Верящий верит, что сквозь врата проходит и псоголовец расщепит ему зубы, чтобы выпустить на волю и вырвать из глотки из поднебесья свода, из верха гортани, краешек концентрации белого света, что воплощенный за глазами, зовется душой.
Как яснее еще сказать? Что уязвимое оно, блуждает вокруг и невидимое, отстает от тела, обретая свободу на миг, пока не придут они, пожирающие свободу и создавшие ад и рай. Есть ли ад и рай? Или это их мегамаркет продажи и предложений, как сказанное внутри сказателя, где искусством хитрого и сильного, порабощены мы внутри их путей, отталкиваемы от путей иных, что проложены бывшими до них.
Не они первые шагнули за пределы разума, не они первые шагнули за пределы плоти. Созидаемое оставлено. Откат в иную плоть и частичка, закваска иного былого, все еще есть и будет. Вращение сфер подавлено снаружи и потому мертво изнутри, но едва новое солнце озарит поток и запустит вращение и новую землю, то что снаружи, коснется того что внутри и то, что внутри, пробудится и ответит ему, разрушив их ад и их рай, разрушив наше все и созидание нашего духа, опустошит и впервые за века сделает нас вновь свободными. Побеждающий рай, побеждает ад. Созидающий ад, разрушает его. Все конечно и муравейник их мифов, их лжи и иллюзий, что мнится нам сонмом небесным и ужасами преисподней предстает, не более чем внешние структуры их созидания в мирах, что нам ослеплением намеренно закрыты, но их нет, как нет нас и не было нас в них. Ты, бредущий по улицам из асфальта, домам из кирпича, гигантам из стекла и металла, ты обретешь внутри своего рукотворного, умирающий, ты бредешь среди их рукотворного, но их рукотворное не есть ни рай общий, ни ад вселенский, ни нечто насущее, но дело их духа и жажда их костей. Ты плоть, они создали свой загон для стрижки овец.
Слепленные души пасутся вместе, сцепленные ошметки сознания, накрученные намагниченные днями часами веками пребывания в плоти и фиксации форм, они лепят и лепят упорно образы, из разных схожих картинок пытаясь создать иной ресурс, иной вид, иную констелляцию, иного тебя.
Ты вырываясь их их тенет, их лап, в свет иной, в иную ангельскую сферу, в что вырываешься ты? В пришедших иных или ты видишь как рухнул их мир и сметен их ад и рай, как ошметки его трещат и обрывки тонкого плывут повсюду, но ты говоришь о новых энергиях.
Новый бог сверг старого, старое рухнуло в небесах, которые пали и убежища адские не внизу, но снаружи и под, последний пристой от нападающей силы, что вырвет ярким светом наших богов, опираясь на их плоть, давя на нас через них, опосредованным осознанием, что господина нет и битва господ оставила рабов внутри пустоты. Иди куда хочешь, рим пал, нет дела никому до тебя оттуда…
Что есть время и кто есть они, поколения пластов, определенно созидающих нас, входящих в нас и строящих из одного множественность сфер.
Ты думаешь ты есть сам, замкнутый внутри своего черепа, своего духа, своего брода сквозь реки бреда, дар добрый, доробленний. Но если , такое условное если, часть из целого, что не было целым, но умысленно и созидаемо теми, кто видит время и пещеры туннелей его, соединяя пучки душ в лабиринты над-существа, что словно муравейник, пародия старого дворца душ, катает внутри привычных нитей обкатанные имена, тела и сознания, тех, что были, что будут, что будут вновь?
Фигурами сложными, соединенными, группами входят, связями сцепленные, волнами скатанные, нахлестом идущие, роящиеся вокруг осей, условного моря, где витки роя, улей веретена, обращает вокруг себя удержанием от распада сознания, то прилипающие к пузырям тел, то отлипающие от них. Верящий верит, что сквозь врата проходит и псоголовец расщепит ему зубы, чтобы выпустить на волю и вырвать из глотки из поднебесья свода, из верха гортани, краешек концентрации белого света, что воплощенный за глазами, зовется душой.
Как яснее еще сказать? Что уязвимое оно, блуждает вокруг и невидимое, отстает от тела, обретая свободу на миг, пока не придут они, пожирающие свободу и создавшие ад и рай. Есть ли ад и рай? Или это их мегамаркет продажи и предложений, как сказанное внутри сказателя, где искусством хитрого и сильного, порабощены мы внутри их путей, отталкиваемы от путей иных, что проложены бывшими до них.
Не они первые шагнули за пределы разума, не они первые шагнули за пределы плоти. Созидаемое оставлено. Откат в иную плоть и частичка, закваска иного былого, все еще есть и будет. Вращение сфер подавлено снаружи и потому мертво изнутри, но едва новое солнце озарит поток и запустит вращение и новую землю, то что снаружи, коснется того что внутри и то, что внутри, пробудится и ответит ему, разрушив их ад и их рай, разрушив наше все и созидание нашего духа, опустошит и впервые за века сделает нас вновь свободными. Побеждающий рай, побеждает ад. Созидающий ад, разрушает его. Все конечно и муравейник их мифов, их лжи и иллюзий, что мнится нам сонмом небесным и ужасами преисподней предстает, не более чем внешние структуры их созидания в мирах, что нам ослеплением намеренно закрыты, но их нет, как нет нас и не было нас в них. Ты, бредущий по улицам из асфальта, домам из кирпича, гигантам из стекла и металла, ты обретешь внутри своего рукотворного, умирающий, ты бредешь среди их рукотворного, но их рукотворное не есть ни рай общий, ни ад вселенский, ни нечто насущее, но дело их духа и жажда их костей. Ты плоть, они создали свой загон для стрижки овец.
Слепленные души пасутся вместе, сцепленные ошметки сознания, накрученные намагниченные днями часами веками пребывания в плоти и фиксации форм, они лепят и лепят упорно образы, из разных схожих картинок пытаясь создать иной ресурс, иной вид, иную констелляцию, иного тебя.
Ты вырываясь их их тенет, их лап, в свет иной, в иную ангельскую сферу, в что вырываешься ты? В пришедших иных или ты видишь как рухнул их мир и сметен их ад и рай, как ошметки его трещат и обрывки тонкого плывут повсюду, но ты говоришь о новых энергиях.
Новый бог сверг старого, старое рухнуло в небесах, которые пали и убежища адские не внизу, но снаружи и под, последний пристой от нападающей силы, что вырвет ярким светом наших богов, опираясь на их плоть, давя на нас через них, опосредованным осознанием, что господина нет и битва господ оставила рабов внутри пустоты. Иди куда хочешь, рим пал, нет дела никому до тебя оттуда…