Константин Рудаков рисует животных
Великолепного акварелиста, иллюстратора классики Константина Ивановича Рудакова трудно представить в качестве анималиста. Но пост lobgott прекрасно доказал нам обратное: http://kid-book-museum.livejournal.com/260756.html Животных художник рисовал с необыкновенным, теплым юмором. Да и как иначе, если даже о самом себе, рано осиротевшем и отданном в приют, он пишет такими словами:
"Детство мое, как водится, было золотое. Недоставало мне только Чарской, которая, как известно, стала писать о своих княжнах Джавахах уже в начале 20-го века.
Когда мне было пять лет, я впервые сделал набросок на стене в детской. Родители и знакомые тщетно месяцами пытались догадаться, кто там нарисован. Иным казалось, что это собака на двух ногах и без хвоста, другие, наоборот, уверяли, что это вылитый шведский письменный стол. Наконец, измученный недогадливостью окружающих, я признался, что это человек..."
Замечательные строки о том, как любил художник рисовать животных, нашла в книге "Константин Иванович Рудаков: воспоминания о художнике" (Л., 1979). Поскольку тираж сборника совсем небольшой - 20 тысяч, хочу привести отрывки здесь.
Итак, из воспоминаний Б.Ф.Семенова:
"Совершенно особое место в многообразном творчестве Рудакова занимают животные и звери. Все они наделены художником человеческими чертами. Рудаковские лошади, собаки, медведи, ослики и, смешно сказать, даже драконы одухотворены и полны обаяния. В них проявляется любовь Константина Ивановича ко всему звериному народу...
Известно, как высоко ценил Константин Иванович мнение умного, ироничного Н.Э.Радлова. И вот как-то в "Чиже" встретились Радлов, давно не бывавший в Ленинграде, и Константин Иванович со своей увесистой папкой.
Разглядывая рисунки Рудакова, Николай Эрнестович с присущей ему непроницаемо-серьезной манерой повел разговор о высоких качествах породы медведей, что удалось вывести Константину Ивановичу. Он вспоминал многих медведей Рудакова из давних книжек и журналов, анализировал их внешность и психологию, совершенно не схожую с природой медведей чарушинских или васнецовских, также исключительно ему симпатичных. Обо всем этом говорилось обстоятельно, деловито, как бы всерьез, с чудесным радловским юмором. И Константин Иванович слушал эти «ученые» рассуждения, довольно посмеиваясь.
Рисовать бурых мишек и особенно медвежат было для Рудакова, по его признанию, очень приятным занятием. Сам он любил рассказывать по этому поводу следующий любопытный случай.
Когда-то в Доме книги, в редакции «Ежа», между художниками завязался спор о медведях.
- Давайте, попробуем, кто быстрее нарисует медведя, - обратился Константин Иванович к присутствующим. Сидящий напротив за столом Владимир Васильевич Лебедев улыбнулся и сразу же принял вызов.
- Вот, стали мы рисовать, - рассказывал Рудаков, - я закончил первый, протягиваю рисунок Лебедеву, а он свой рисунок спрятал в стол, посмотрел на моего медведя, весело расхохотался и говорит: «Сдаюсь, Константин Иванович, победа ваша!»
Об этом забавном соревновании вспоминает очевидец художник Эдуард Будогосский, восхищаясь и снайперским умением Рудакова, и рыцарством Владимира Васильевича - великолепного и точного анималиста.
А какой похвалой Рудакову, убежденному противнику всякой охоты, были слова старого писателя, охотника и природоведа Лесника:
- Стрелять по вашим милым животным, Константин Иванович, у меня не хватило бы духу..."
В.А.Гальба вспоминает о журнальных рисунках Рудакова:
"Среди этих небольших рисунков особенно выделяются те, в которых фигурируют звери и зверята. Вот басня какого-то «сына Кузьмы»: «Медведь трудился за станком, хоть с производством был он незнаком. . .» И надо видеть изображенного Константином Ивановичем Топтыгина, работающего с медвежьей «ловкостью» на токарном станке.
Как легко преодолел художник трудную задачу нарисовать медведя со спины в человечьей позе! А вот еще тема, давшая ему возможность развернуться. Рисунок помещен под строчками эпиграфа: «Ленинградский зоосад будет в ближайшее время переведен в пригород».
Можно себе представить, с каким удовольствием Константин Иванович взялся за работу над этим сюжетом.
На рисунке лошадь, запряженная в телегу, полную всякого добра. Кучер - ослик; рядом с ним озабоченный лев с самоваром под мышкой, шимпанзе на верху воза размахивает примусом, а медведь и слон грузят на телегу зеркальный шкаф. Подпись: «- А ну, Лева, трогай! Пора, наконец, и нам из города!» Я обращаю внимание Константина Ивановича на эту остроумную картинку, на то, с каким мастерством нарисованы животные, и вдруг он говорит:
- А подпись-то я сам сочинил!"
Автор предисловия к сборнику воспоминаний Е.Н. Литовченко тоже отмечает: "В детской книге Рудаков нашел свое место прежде всего как иллюстратор сказок о животных". И подробнее останавливается на одной из его лучших работ - книге К.Чуковского "Телефон" (1926 г.):
"В рисунках к книге ... художник создал забавные жанровые сценки, каждого из зверей он уподобил определенному человеческому типу и наделил их конкретными характерами.
Слоненок своим поведением стал похож на веселого ребенка...
зайчата - на озорных мальчишку и девчонку...
крокодил - на ненасытного элегантного толстяка...
газели - на пустых сплетниц и т.д.
В отличие от иллюстраторов юмористических книг о животных, таких как Ре-ми или С.В.Чехонин, которые тоже очеловечивали животных и заставляли их действовать и делали это чисто условно, Рудаков показывал зверей поющими, играющими, танцующими, радующимися или грустящими соответственно психологическим ситуациям литературного произведения".
Подробнее книгу К.Чуковского "Телефон" с иллюстрациями К. Рудакова (переиздание 1976 года) можно посмотреть в журнале участника нашего сообщества babs71: http://babs71.livejournal.com/412049.html