В ночь на пятницу
Мои френды уже, должно быть, не верят, что все это мне на самом деле снится, а я не знаю, как убедить их, что ну вот правда снится.
Вчера был такой сон. Моя школьная подруга Аня решила отвести меня в какой-то необычный клуб - она долго мне расписывала, как мне должно там понравиться, и наконец отвела. Всю люди в этом клубе показались мне приятными и интересными. Никто не пил алкоголь, а все пили какие-то красивые яркие коктейли из свежевыжатых соков, и все были радостными, но не было пьяных. Там не пахло табаком: никто не курил. Играла очень хорошая музыка и все не уставая танцевали - танцевали так, как будто с детства учились танцам. И я, глядя на них, вдруг тоже стала танцевать лучше, чем когда-либо умела. Людей было достаточно много, чтобы все время смотреть на новые лица, но не так много, чтобы хоть немного чувствовалась теснота. Потом я начала замечать в толпе знакомые лица - это были люди, которых я когда-то знала, но которые по недоразумению пропали из моего поля зрения, и я была рада всех их видеть, а они махали мне и улыбались, но все были с кем-то и было не до разговоров. Я удивилась, увидев знакомого голландского журналиста - лысого, в круглых роговых очках и с неизменной добродушной улыбкой. Он тоже был со спутницей. Аня сказала мне, что в этот клуб любят ходить журналисты, но только хорошие журналисты - честные, бесстрашные и не продавшиеся, поэтому про это место мало кто знает.
Потом объявили караоке, все выстроились полукругом в главном зале напротив экрана и я нахмурилась: подумала, что сейчас люди нестройным хором будут фальшиво петь какую-нибудь попсу. Но на экране появился текст - я не помню, что это была за песня, но какая-то из моих любимых, - и зал неожиданно запел, словно хор, который исполняет отрепетированный номер. Я поразилась. Когда песня закончилась, на экране появился текст песни «Bella Ciao» и все огорчились, потому что никто не понимал по-итальянски. Тут кто-то из моих знакомых вполголоса сказал, что я могла бы спеть. Я ужасно засмущалась и ответила, что знаю эту песню наизусть, но у меня нет ни слуха, ни голоса. Но весь зал начал меня упрашивать, и пришлось уступить. Когда я открыла рот, мне показалось, что кто-то другой поет моим голосом: я пела громко, чисто и попадая в ноты. Я закончила, и зал долго мне аплодировал, а я, смущенная, стояла и глупо, радостно улыбалась. Тут на экране появились строчки «Марсельезы» и все, кто были в клубе, спели ее хором так, будто прямо сейчас, как только допоют, радостным маршем пойдут на штурм Бастилии.
Я вышла из зла чуть-чуть отдохнуть - для этого были приспособлены маленькие комнатки, обклеенные белым, с мягкими белыми диванами. Я думала, что как только встречу Аню, нужно сказать ей, что это лучшее место, в котором я когда-нибудь бывала, и я мысленно подбирала слова, как вдруг стало очень грустно: я подумала, что я тут совершенно одна и мне даже некого сюда сводить. Я заплакала, и как раз в эту минуту вошла Аня. Я смутилась и начала объяснять ей, мол, пусть не думает, что мне тут не нравится... И проснулась.
Вчера был такой сон. Моя школьная подруга Аня решила отвести меня в какой-то необычный клуб - она долго мне расписывала, как мне должно там понравиться, и наконец отвела. Всю люди в этом клубе показались мне приятными и интересными. Никто не пил алкоголь, а все пили какие-то красивые яркие коктейли из свежевыжатых соков, и все были радостными, но не было пьяных. Там не пахло табаком: никто не курил. Играла очень хорошая музыка и все не уставая танцевали - танцевали так, как будто с детства учились танцам. И я, глядя на них, вдруг тоже стала танцевать лучше, чем когда-либо умела. Людей было достаточно много, чтобы все время смотреть на новые лица, но не так много, чтобы хоть немного чувствовалась теснота. Потом я начала замечать в толпе знакомые лица - это были люди, которых я когда-то знала, но которые по недоразумению пропали из моего поля зрения, и я была рада всех их видеть, а они махали мне и улыбались, но все были с кем-то и было не до разговоров. Я удивилась, увидев знакомого голландского журналиста - лысого, в круглых роговых очках и с неизменной добродушной улыбкой. Он тоже был со спутницей. Аня сказала мне, что в этот клуб любят ходить журналисты, но только хорошие журналисты - честные, бесстрашные и не продавшиеся, поэтому про это место мало кто знает.
Потом объявили караоке, все выстроились полукругом в главном зале напротив экрана и я нахмурилась: подумала, что сейчас люди нестройным хором будут фальшиво петь какую-нибудь попсу. Но на экране появился текст - я не помню, что это была за песня, но какая-то из моих любимых, - и зал неожиданно запел, словно хор, который исполняет отрепетированный номер. Я поразилась. Когда песня закончилась, на экране появился текст песни «Bella Ciao» и все огорчились, потому что никто не понимал по-итальянски. Тут кто-то из моих знакомых вполголоса сказал, что я могла бы спеть. Я ужасно засмущалась и ответила, что знаю эту песню наизусть, но у меня нет ни слуха, ни голоса. Но весь зал начал меня упрашивать, и пришлось уступить. Когда я открыла рот, мне показалось, что кто-то другой поет моим голосом: я пела громко, чисто и попадая в ноты. Я закончила, и зал долго мне аплодировал, а я, смущенная, стояла и глупо, радостно улыбалась. Тут на экране появились строчки «Марсельезы» и все, кто были в клубе, спели ее хором так, будто прямо сейчас, как только допоют, радостным маршем пойдут на штурм Бастилии.
Я вышла из зла чуть-чуть отдохнуть - для этого были приспособлены маленькие комнатки, обклеенные белым, с мягкими белыми диванами. Я думала, что как только встречу Аню, нужно сказать ей, что это лучшее место, в котором я когда-нибудь бывала, и я мысленно подбирала слова, как вдруг стало очень грустно: я подумала, что я тут совершенно одна и мне даже некого сюда сводить. Я заплакала, и как раз в эту минуту вошла Аня. Я смутилась и начала объяснять ей, мол, пусть не думает, что мне тут не нравится... И проснулась.